Время игры - Звягинцев Василий

ГЛАВА 1

Конец октября 1921 года выдался на юге России на удивление холодным, ветреным, из то и дело наползающих с северо-запада туч на землю

проливались мутные дожди.

Но от этого во внутренних помещениях белого шестипалубного парохода водоизмещением в 25 тысяч тонн, удивительно похожего на «Мавританию»,

призера «Голубой ленты Атлантики» 1909 года, было только уютнее. Спокойнее и надежней, чем там, где каждый из гостей находился еще вчера

или сегодня утром.

Воронцов специально пригнал «Валгаллу» в Севастополь, чтобы провести «большой сбор» без помех. Не отвлекаясь на реалии текущего

политического момента.

Хотя в Мраморном море сейчас было тепло, светило по-осеннему ласковое солнце, и отчего бы не понежиться напоследок под палубным тентом или

на пляжах восточного побережья…

Нет, здесь все-таки было лучше. Вдали от мирской суеты, в глубокой уединенной бухте, прикрытой с моря посаженным на мель старым броненосцем

«Три святителя». Тихо (и в буквальном, и в переносном смысле), спокойно, почти как в Замке у Антона или в бревенчатом тереме на Валгалле.

До того, как все это началось.

Воронцов специально постарался, чтобы так все и выглядело. Или почти так, ибо ничего никогда нельзя воспроизвести в точности.

Стюарды накрыли стол для традиционного ужина в Кипарисовом салоне, выходящем на открытую к корме веранду шлюпочной палубы.

Стол сверкал крахмальной льняной скатертью, согласно флотскому этикету на корабле, состоящем в компании, посуда была подана серебряная, в

начищенных бронзовых шандалах и бра горели ароматизированные восковые свечи, на решетке перед камином приготовлена аккуратная поленница

дров.

Дмитрий еще раз все окинул хозяйским глазом, заглянул и на камбуз, отдал поварам и лакеям последние распоряжения. И задержался на пороге

зала перед тем, как по внутренней трансляции пригласить гостей к столу. Да, теперь уже можно сказать, что и гостей.

Высокие зеркала в простенках отразили мелькнувшую на его губах не то ироническую, не то просто печальную усмешку. Он сам себе, в своем

черном адмиральском кителе без погон, но с нарукавными нашивками, показался вдруг не флотоводцем, а метрдотелем изысканного ресторана.

Нельзя сказать, чтобы его так уж расстраивало нынешнее положение вещей, но все же…

Заканчивается еще один жизненный этап, и никто не в силах угадать, каким будет следующий. Но пока что предвидимое будущее оптимизма не

внушало.

Стоило ли вообще огород городить?

Новиков и Шульгин все-таки уходят.

Что они собираются это сделать, было известно давно, и сам Воронцов активно участвовал в подготовке к их путешествию, но как-то все

воспринималось в далекой перспективе, а вот теперь дата отплытия определена, и все связанные с этим чувства обострились.

Как ни крути, получается, что теперь он становится как бы наместником, точнее – полноправным сатрапом южного Причерноморья и Передней Азии.

Независимо от того, что существует здесь и легальная, почти самодержавная власть Кемаль-паши, и полусоюзническая-полуколониальная

врангелевская администрация зоны проливов и Царьграда.

Все равно будет так, как пожелает он, в недавнем прошлом вечный старпом Воронцов.

Казалось бы – лестно, а по большому счету – на кой черт ему все это сдалось? Он бы и сам с удовольствием отправился в беззаботный

кругосветный круиз, а вот поди ж ты, получается, что и нельзя…

Ожидая, пока народ, в основном, разумеется, его женская половина, закончит приводить себя в порядок, а потом еще доберется до салона из

своих разбросанных по всему кораблю кают по трапам, продольным и поперечным коридорам, Дмитрий щелчком пальцев велел бармену налить себе

рюмку «Шустовского» коньяку, здешнего, натурального, 1906 года изготовления.