- Как раз объясняю. Равновесие - когда все идет так, как установлено от века. Когда законы природы не нарушаются и не прерывается цикл возрождения и гибели, в небе и в воде хватает воздуха для дыхания, когда земля рождает достаточно, чтобы прокормить тех, кто живет на ней… Вообще-то, оно нарушается постоянно по мелочи, но потом выправляется снова. В самих нарушениях ничего страшного нет.
- Так в чем тогда дело?
- В том, что люди злоупотребляют этим великим принципом, даже и без магии. Мы, двуногие, строим дома и пашем землю. Морской народ разводит одних рыб и истребляет других, устраивает кормушки на мелководье, возводит каменные башни со дна моря, разжигает огонь под водой. Небесный народ… ну, скотоводы центральной Роны скажут тебе, что воровство овец - это само себе нарушение законов природы, - Лин улыбнулся, словно приглашая ее разделить с ним шутку. - Но вообще-то они еще подняли землю в облака и оживили камень… Потому нам надо брать на себя ответственность за то, что мы с миром творим. А никто не хочет.
- И ты что же - умеешь колдовать так, чтобы это равновесие не рушить?
- Иногда умею. Не сейчас, правда. Просто у нас нет двух дней добираться до форпоста морского народа своим ходом.
- Что, миру осталось считанные дни?
- Не всему миру. Но этому его уголку - несколько месяцев.
Слова Лина, неожиданно мрачные, как-то не сочетались с его спокойным лицом.
- Ты мне не веришь? - проницательно уточнил у нее Лин.
Зура пожала плечами.
- Я подрядилась помочь. Мне не обязательно тебе верить.
Вода мирно шелестела вдоль борта, покачивались в синей толще крохотные сиреневые на просвет медузки, и верить не верилось ни в какие катастрофы.
* * *
Катастрофы вообще нередко наступают внезапно.
В ту зиму Зуре было одиннадцать… нет, кажется, двенадцать, и ей казалось, что самое худшее уже позади. Брат начал зарабатывать как наемник, дела шли уже почти неплохо. Правда, осенью его подставили с оплатой, а нового найма не находилось (мало кто воюет зимой), и они жили где-то в развалинах на окраине разрушенного войной Алгона, столицы княжества Тои, вместе с нищими, безработными актерами и прочими бедолагами.
У них был свой угол и достаточно дров. Грязно, конечно, и тесно, совсем не то что в степи, но Зура считала, что ничего. Хотя брат злился.
Кот приходил к ним каждый день.
Он был старый, полуседой, с бельмом на глазу и порванным ухом. Зура делилась с ним едой, конечно, но кот тощим не выглядел и съедал подношения без жадности: либо он мастерски ловил мышей, либо кто-то еще его кормил. Поэтому Зуре нравилось думать, что приходит он к ней не за едой, а за лаской. Кот раскатисто урчал, лежа у нее на коленях, и из уголков его глаз катились слезы.
Брат как-то долго смотрел, как Зура гладит его, и сказал:
- Тебе уже пора убить живое существо. Этот подойдет.
Зура засмеялась.
- Я не шучу, - сказал брат и шагнул вперед, чтобы схватить кота за шкирку.
Тот почуял недоброе, зашипел и забился Зуре за спину.
День выдался особенно холодный, солнечный, и из-за спины у брата ярко-ярко светило солнце, а сам он оставался в тени. Его темный силуэт казался больше, чем был на самом деле.
- Только попробуй! - Зура схватилась за нож на поясе. - Он мне доверился, акай! Я не буду его убивать!
- Дура, - брат схватил ее за воротник, не обращая внимания на нож, и вздернул на ноги. - Добра же тебе хочу. Нельзя ни к кому привязываться.
- А ты ко мне не привязан?!
В Зуре стремительно набирало силу непонятное ей самой чувство, сродни обиде. Хотелось зареветь, то ли от досады, то ли еще от чего. Но это был недостойный повод для слез, поэтому она крепилась.
- Неважно, привязан или нет. Нас двое во всем мире, вот я и забочусь о тебе. А этот кот что? Обуза!
- Ты заботишься обо мне, а я буду заботится о нем, когда он тут! Он приходит и уходит, тебе-то что?
Брат смотрел на нее еще несколько секунд. Лица его по-прежнему Зура разобрать не могла.
- Вот что, - сказал он. - Тебе нужно знать, что может быть. Никогда не рано это знать. Ласкай свою тварь.
И оттолкнул ее.
Это было странно. Никогда еще брат не вел себя с ней так. Зура хотела потребовать ответа, но брат правильно сказал - их тут двое против всех. А он старше. Наверное, у него на все есть причина.
Два дня спустя Зура все еще не забыла об этой стычке, хотя чувство тревоги притупилось. Сперва она боялась, что брат прибьет кота. Но кот был очень осторожен (то ли понимал, что брат его не любит, то ли привык беречься от врагов, то ли и то и другое) и сразу, выйдя из их убежища, нырял в кучи мусора. А потом брат пришел как-то особенно хмурый, но принес много еды и даже вино.
Обычно он не велел Зуре пить много, но в этот раз все подливал и подливал ей, пока голова не закружилась. Потом взял за руку и повел куда-то. Зура уже была ему ростом по плечо: она быстро росла, у нее все время болели от этого кости. Обычно она старалась и вести себя как взрослая. Но тогда ей было приятно, что брат ее держит за руку, будто она все еще маленькая.
Дальше она помнила плохо. Была какая-то темная комната, мягкая лежанка с подушками и толстый человек, который развязал одежду и начал тыкать ей в лицо своим мужским отростком. Зура не могла понять, чего он от нее хочет, а потом поняла и разозлилась.
Она помнила, что ткань подушки скользила под пальцами, и тогда она разорвала верхний слой, а внутри оказалась вата, которая налипла на лицо. Помнила, что толстяк все время хватал ее за ноги, царапал мясистыми пальцами, и ей было неудобно. Потом долго не сходили синяки. Но брат учил ее хорошо.
Вино не помешало: она давила и давила на подушку, пока толстяк, наконец, не перестал биться. Тогда Зура нашла кинжал в углу комнаты и подумала: отрезать отросток или нет? Запихать ему в рот, может?
И дальше пришла в себя уже снаружи, под колкими зимними звездами. Брат, суетясь, отчищал от рвоты ее подбитую мехом зимнюю куртку.
- Молодец, акай, - он говорил немного суетливо, возбужденно, и даже в звездном свете было видно, какие у него раскрасневшиеся щеки. - Молодец! Я же говорил, тебе надо… надо учиться…
Только позже она нашла название тому чувству, которое душило ее досадой слез - и раньше, с котом, и потом, в этот момент. Предательство.
Неотделимо от войны, особенно от войны против всех.
Но глупо на это злиться или таить обиду. Все в человеческой крови. А кровь - это вам не вода.
* * *
Город морского народа поднимался из океана обыкновенной скалой. Ну ладно, не совсем скалой: была в нем определенная симметричность форм, и камень казался глаже, чем если бы его полировали ветры и дожди. Но сильного впечатления он не производил. Зура так и сказала Лину.
- Кто же заботится о красоте фундамента? - риторически осведомился маг.
И объяснил, что перед ними даже не фундамент, а вспомогательные постройки, нужные исключительно для вентиляции.
- А где у этого города предместья? - поинтересовалась Зура.
- У этого нет, это просто приграничный форпост. В больших городах бывают поселения-спутники. Но их мало. Морской народ не строит себе отдельных домов, они ведь постоянно путешествуют. Где же Антуан?
Лобастая голова вынырнула из воды в паре метров от лодки, потом ближе. Громко не то бухнул, не то фыркнул воздух, вырываясь из дыхательного отверстия. Зура подумала: надо же, тут наверху - рыбы рыбами, а под водой даже строят жилища. Совсем как люди. И тоже зовут себя людьми.
Лицо Лина помягчело, напряжение морщин ослабло.
- Хорошо, - сказал он. - Значит, пограничная стража нас пропустит. Антуан с ними договорился.
- Так ты еще не был уверен, пропустят ли? - неприятно удивилась Зура.
Мог хотя бы предупредить ее, что в любой момент лодку могут поднять на подводные копья!
- Я замаскировал лодку, - ответил маг. - Так называемый "водный мираж". Снизу они разглядеть ее не могли. Но под водой эта магия не сработает.
- Мы могли бы сменить обличья, - предложила Зура. - Так же, как ты превращаешь Антуана.
Антуан тем временем плавал вокруг лодки, время от времени игриво подталкивая ее носом, словно поторапливал. Брызги воды блестели на сизой сверху, синевато-лиловой с боков шкуре.
У Лина что-то блеснуло в глазах.
- Превратиться-то можно, но мы под водой будем беспомощны, как дети. И такого же размера.
- Ты о чем?
- Заметила, как велик Антуан на суше? А он вообще-то размеров небольших. Взрослые мужчины его народа бывают и потяжелее. И даже женщины… нам с тобой хватит массы изобразить разве что малолеток.
Зура сжала зубы. До сих пор она как-то не задумывалась о том, насколько велики и сильны представители морского народа. Когда она с ними сражалась, думать было особо некогда. В воде они были смертоносны, но не из-за размера, а из-за скорости. На суше или выпрыгивая на палубы не казались особенно большими. В длину мало кто из них превосходил человека. Но их литые мускулистые тела и впрямь весили немало. Потому-то они никогда и не поднимали себя из воды магией воздуха.
- Не беспокойся понапрасну, акай, - Лин подмигнул ей, словно мальчишка. - У меня все схвачено.
И перешагнул через борт лодки, легко, как будто там не синяя бездна готова была развернуться под его ногами, а оставалась твердая земля.
Выпрямился. Встал. И в самом деле - земля.
Зура перегнулась через борт. Мягкие кожаные сандалии мага словно стояли на ровном стекле, море даже волнами не шло в этом месте. Под этой стеклянной поверхностью также плыла ленивая сиреневая медуза.
- Возьми меня за руку, дочь Зейлар, - сказал Лин, протягивая руку.