Вот как выглядели эти во всех отношениях странные дамочки. Габи. Высокая, стройная, рыжая пышная грива огненных волос развевается по ветру, а она хохочет и кружится со мной на руках, потом возносится над деревьями и лесом, а я удивленно наблюдаю за происходящим, окончательно потеряв голову от неожиданности новых впечатлений. Тогда для меня полеты и черное колдовство были еще в диковинку.
Габи навсегда запомнилась мне такой - время не властно над ведьмами. Только рука судьбы… и моя проклятая рука… Черный волчонок, - так звала меня Габи.
Вот тучная Селена, чьи волосы и глаза были белыми, как березовый ствол, забавно таращит выпуклые очи и грозит мне пальцем, из которого пульсирующими волнами и едва различимым розовым свечением исходит сила. В ней есть поразительная для ведьмы привязчивость - женская суть, бабья доброта. В раннем детстве я остро чувствовал ее теплую натуру и инстинктивно тянулся к луноликой Селене, пока она окончательно не превратила меня в свою живую игрушку.
Тереса. Кудрявая. Черноволосая. Вороново крыло - ее цвет. У нее глаза полыхают пламенем, а голос сиплый из-за сожженной гортани. На шее она всегда носила бархатный шарф, подаренный Владыкой перевала Соткем варваром по имени Тархан. Все сказки, которые я слышал от нее в детстве, рассказывали о приключениях этого достойного человека, который был в один прекрасный день умерщвлен моей черноволосой "матерью". Я сотни раз представлял себе, как она это проделала. Вот она подкрадывается к постели, где он раскинулся, отдыхая, должно быть, после очередного набега на мирный караван, и вонзает серебристое лезвие ему прямо в горло, под покойный во сне мужской кадык. Он хрипит и захлебывается кровью, а ведьма наблюдает за происходящим, и ее темные глаза подергиваются томной поволокой.
Так они, кажется, поступали со всеми своими любовниками. Я узнал об этом обычае из их разговоров, когда немного повзрослел. "О, как я любила его! - Из угла рта ведьмы показывается кончик розового языка. - Впрочем, - она плавно проводит в воздухе изящной ладонью, - он не был достоин меня - мужлан. Скажу тебе по секрету, - она наклоняется к моему уху, - от него постоянно воняло потом… От него несло, как от козла на выпасе…" Она начинает безумно хохотать, запрокидывает голову, так что волосы ее на мгновение расплетаются, а затем стремительно собираются в жгуче-черные кудрявые клубочки.
Сказать по правде, в детстве я их всех люто ненавидел.
Помню, как Габи орала на Селену, когда они несли меня над остроконечными скалами. Она кричала, что темноволосого мальчишку надо швырнуть вниз, что им нужна в ученицы девочка, только девочка, и точка. Но Селена была непреклонна. Ее веснушчатые ладони так сильно сдавливали в объятиях мою шею, что через некоторое время мне стало казаться, что я вот-вот задохнусь. Тогда я стал решительно вырываться. "Тише, малыш", - пробормотала Селена, сжимая меня еще сильнее. Толстая ведьма принесла меня к высокому бревенчатому дому посреди глухого леса и опустилась возле крыльца. На крики Габи - она все еще продолжала выкрикивать ругательства - из дома грациозно выплыла Тереса. Она проследовала ко мне, положила ладонь мне на голову и спокойно поинтересовалась у подружек:
- Вы что, сдурели?! Я же сказала - девочка…
- Это все она, толстая дура! А я ей говорила! - завопила Габи еще громче.
- Заткнись, - поморщилась Тереса. - Селена, что ты на это скажешь?
- Я чувствую…
- Что ты там чувствуешь? - Положив изящные руки на крутые бедра, Габи накинулась на нее. - Тебе просто нравятся маленькие мальчики, точно? Извращенка чертова, ты с самого начала была против девчонки.
- Ничем хорошим это не закончится. - Тереса откинула со лба непослушные пряди смоляных волос и присела на корточки. - А ну-ка, малыш, подойди ко мне поближе.
Думаю, ее умиляло, что я перенес длительный перелет без страха, не впал в панику, не проронил ни единой слезинки и теперь глядел на орущих вокруг меня женщин, словно не совсем понимал, о чем идет речь, а между тем мой взгляд уже внимательно обследовал окрестности - я только и ждал момента, чтобы улизнуть от этих казавшихся мне чрезвычайно странными и опасными теток.
Впоследствии мой талант беглеца сильно развился, в чем вам еще предстоит убедиться.
Рассматривал я, разумеется, не только бревенчатую избушку и непролазные заросли леса, мои желтоватые глаза интересовались и глубоким вырезом платьица Габи, за которым скрывалась волнующая выпуклая грудь. Ее тонкие лодыжки тоже показались мне весьма аппетитными. Для шестилетнего малыша я был очень развит, потому что воспитывался большей частью на улице. Скандальные бабы были довольно неприятны и в городе. А эти еще и представляли собой нечто неведомое и темное. По собственному опыту я знал, что приближаться к людям, которые кажутся мне опасными, а тем более заговаривать с ними не стоит. Однако Тереса глядела на меня сурово, с явным нетерпением, и все же она мучительно ждала, когда я наконец подойду, к тому же в глазах ее посверкивали холодным светом очень неприятные искорки. Решив не искушать судьбу, которая была ко мне столь неблагосклонна, я уважил ведьму и приблизился к ее красивому бледному лицу. Тереса разглядывала меня с такой тщательностью, что мне стало казаться, будто она пытается найти во мне какую-то лишнюю деталь. Если они собирались изначально похитить девочку, то лишняя деталь определенно присутствовала. Я заметно покраснел. Тогда я еще умел краснеть.
- Я тебе нравлюсь? - спросила она наконец.
- Прекрати кривляться, - взвизгнула Габи, - я против, против, ПРОТИВ него!
- Пойди-ка сюда ты тоже. - Тереса поманила рыжеволосую ведьму, и та нехотя приблизилась.
- Ты хочешь остаться с нами? - спросила Тереса так, будто у меня был выбор. Скажи я "нет", и они швырнули бы меня в самую глубокую пропасть, какая только нашлась бы в окрестностях.
А она там была, я узнал об этом уже очень скоро… Когда они учили меня летать, напоив зельем "восхитительной легкости". Разумеется, это небуквальный перевод с праязыка. В обучении непростой науке полета ведьмы предпочитали пользоваться тем самым приемом, что используют птицы, когда их оперившимся птенцам приходит пора начать взрослую жизнь.
- Ну ступай, мальчуган, - говорила Тереса, подталкивая меня к краю обрыва, - пойди полетай!
ПОЛЕТАЙ!!!
…Однако все эти события происходили со мной много позже, пока же я оказался перед весьма простым выбором: остаться с чудовищными крикливыми и странными женщинами или расстаться с жизнью и лежать среди острых камней на самом дне глухого каменного колодца. Будучи уже тогда необыкновенно смышленым и рассудительным мальчуганом, я легко представил себе, что произойдет в том или ином случае, потом сделал вид, что усиленно размышляю, даже наморщил лоб, старательно изображая мыслительный процесс, потом вздохнул и громко проговорил:
- Я есть хочу!
- Прекрасный ответ, - заметила Селена, которая тоже подошла и присела на корточки, - кажется, он хочет остаться с нами… Мы ему понравились.
Теперь втроем они взирали на меня. Селена и Тереса с едва заметными улыбками на лицах, а Габи, крепко сжав пухлые губы.
- Больше ты ничего не хочешь, человечек?! - с издевкой поинтересовалась она и тряхнула рыжей шевелюрой.
- Хочу, чтоб ты замолчала, - ответил я, что еще раз подтверждает тот факт, что даже в столь юные годы я обладал острейшим разумением, которое со временем все возрастало… А вызвано оно было, вне всяких сомнений, богатым опытом моих прежних инкарнаций… Впрочем, об этом позже.
- А, как он тебя приложил?. - Селена засмеялась, пока бледная от гнева рыжая ведьма скрежетала зубами.
- Я тоже чувствую, - после недолгой паузы произнесла Тереса, - в нем что-то есть. Что-то древнее, возможно темное…
- Наглость в нем есть, - с яростью сообщила Габи.
- Это неплохое качество для чернокнижника. - Тереса радужно мне улыбнулась. - Посмотри, какие у него благородные черты лица, тонкий орлиный нос…
- Распустили детей, - проворчала рыжеволосая, - распроклятые люди…
- Решено, он остается… - Тереса встала с корточек и взяла меня за руку. - Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
Мы пошли к бревенчатой избушке. Габи фыркнула и сплюнула на землю:
- Ну и пожалеете об этом…
Внутри жилище ведьм оказалось очень уютным. Что, впрочем, неудивительно, когда в заброшенном домике живут втроем одинокие женщины, пусть это даже озлобленные на весь мир ведьмы, иногда крадущие детей. Такой красоты в своей короткой жизни я еще не наблюдал. Убранство было подобрано со вкусом и любовью к крепким вещам из светлых пород дерева и изящным металлическим украшениям. Люстры и ручки дверей были отлиты из благородной бронзы, эстампы в тяжелых рамах сверкали золотом, а на комоде стояла огромная серебряная ваза с причудливой гравировкой - два мускулистых гиганта, ухватив друг дружку за причинные места, застыли с выражением бесконечной печали на лицах. Открыв от восторга рот, я не в силах был даже пошевелиться. Так и замер на пороге, пока Тереса мягко не подтолкнула меня чуть пониже спины.
- Что, нравится? - спросила она.
- Не очень, - ответил я, воровато оглядываясь кругом, - видали и получше…
- Я предлагаю избавиться от него, чтобы нам потом не пожалеть, - сказала Габи, когда они с Селеной остались вдвоем, - а в ученицы взять девочку. Сколько я ни общалась с мужчинами, из этого ничего хорошего не выходило.
- Но это же ребенок, - возразила беловолосая. - к тому же очень симпатичный И, кажется - думаю, мы все это ощутили, - не лишенный темного таланта.