Сложно вот так, с ходу, назвать хоть одно человеческое понятие настолько же страшное, насколько и ёмкое как "война". В этом слове кровь, боль, тоска, поломанные судьбы - тысячи, миллионы человеческих трагедий, сливающихся в одну большую беду.
Гвардии обермастеру Илану Стахову, магу-огневику огромной силы, было суждено выжить в самой страшной, самой тяжёлой войне человеческой истории, пройдя её от начала и до конца.
Но мир не восстанавливается вдруг, с момента подписания побеждённой стороной капитуляции. Долго, очень долго ещё будет оправляться страна от тяжёлых потерь. Мёртвые деревни, выжженные леса, расползшиеся по оврагам и укромным уголкам недобитые немёртвые твари - страшное эхо войны, с которым приходится столкнуться боевому офицеру на пути домой через родные земли. И здесь, в послевоенное уже время, порой бывает страшнее, чем на передовой.
Предупреждение. Это не романтика. Совсем, ни полсловом. Это результат попытки автора воплотить в слова собственные переживания об историческом событии, произошедшем задолго до его рождения.
Содержание:
Предисловие от автора. 1
Встреча первая. Псарня 1
Встреча вторая. Кривое Озеро. 9
Встреча третья. Эхо войны. 16
Встреча четвёртая. Кровь падших. 26
Встреча пятая. Маскарад. 33
Встреча шестая. Атаман. 42
Встреча седьмая. Отшельник. 49
Встреча последняя. Долгожданная. 58
Примечания 59
Кузнецова Дарья
После войны
Спасибо тем, для кого Долг,
Честь и Родина - не просто слова.
Предисловие от автора.
Не стоит воспринимать эту книгу как историческую. Пусть параллели с самой страшной войной в истории человечества очевидны и многочисленны, не нужно искать точных соответствий и фактических ошибок. Книга родилась не как попытка переосмыслить историю или найти в ней что-то новое. Это результат желания автора воплотить на бумаге собственное понимание чувств, мотивов и мыслей людей, прошедших через горнило событий, перевернувших судьбы миллионов и перекроивших мировые карты. Хотелось бы отметить, что автор принимает эти события очень близко к сердцу, поэтому не допускал и мысли об оскорблении чьих-то чувств и памяти.
"Время листает страницы военной хроники,
низкое небо в огне.
Тонет любовь в диссонансах тревожных симфоний;
Мы теряем друг друга на этой войне.
Пролетая в неистовом ритме,
сердце стучит как больной метроном.
Небо в огне, а ты говоришь мне,
что мы никогда не умрём…"
Встреча первая. Псарня
Время встречи - 17 июня 1912 года от Восхождения Богов, чуть больше месяца с окончания Великой Войны. Место действия - недалеко от западной границы государства Рось, село Пеньки Кельской области.
Жизнь и Смерть во мне
объявили мне:
"Будешь жить, не кидая тени,
обладая горячим телом,
обжигая холодным взглядом,
Станешь ядом!"
- Товарищ магистр! Товарищ магистр!
- Гвардии обермастер, - проворчал я себе под нос, не спеша просыпаться, и уж тем более - открывать глаза.
- Товарищ магистр! - напор не ослабевал, и к крикам присоединился торопливый стук в дверь. Надежда, что проситель сгинет с глаз долой, растаяв как туман, слабела с каждым ударом. - Товарищ магистр!
Интересно, что ему надо? Нет, понятное дело, без причины так ко мне ломиться бы не стали, но причины бывают разные…
- Товарищ магистр!
Например, меня могли спрашивать. А кто мог меня спрашивать? Да, честно говоря, кто угодно. Мог кто-нибудь ещё из офицеров проезжать мимо и просто возжелать познакомиться, а хозяин перепугался. Могли и из Службы нагрянуть; тогда паника его тоже вполне объяснима. Ещё могло что-то случиться, и резко потребовалась моя помощь. Но что могло случиться в этой дыре, да ещё и на рассвете?
- Товарищ магистр, пожалуйста! - стук и крики не прекращались. Утешало, что помимо ломящегося в мой номер хозяина, никаких тревожных звуков не доносилось. Хм… да он так весь этаж перебудит. Впрочем, я не помню, есть ли здесь постояльцы кроме меня. - Товарищ магистр!
- Может, ты уже всё-таки встанешь? - раздался из-под койки недовольный пропито-хриплый баритон. - А то он сейчас ещё дверь ломать начнёт. И вообще, хватит лениться, ему твоя помощь нужна.
Отвечать было лень, но возможности не реагировать уже не осталось. Так что пришлось собирать всю силу воли в кулак и поднимать себя с койки. Застиранная до грязно-серого цвета простыня, плоская и колючая подушка, по ощущениям набитая соломой, и тонкое побитое молью одеяло отпускать категорически не хотели, будто нашёптывая: "Подожди ещё минутку, он точно уйдёт, а ты выспишься!"
Однако, воли всё-таки хватило, и я слез с деревянной койки. Недовольно морщась, босыми ногами по скрипучим неструганым доскам, рискуя заполучить занозу размером по меньшей мере с зубочистку, дошёл до двери и легонько стукнул по ней ладонью, снимая защиту. Её поставил с вечера на рефлексах, не обнаружив на входе даже намёка на запор. Дверь резко распахнулась, едва не прищемив мне ногу, которую я в последний момент успел отдёрнуть. В следующее мгновение хорошая реакция спасла меня от позора: я не увидел кулака хозяина постоялого двора, не ожидавшего столь внезапного исчезновения полюбившегося барабана, но зато успел перехватить его в пяди от своего подбородка.
- Что случилось? - хмуро поинтересовался я, выпуская руку опешившего мужика и обеими руками растирая свою помятую физиономию, чтобы хоть чуть-чуть проснуться.
- А… беда, товарищ магистр! - быстро опомнился он, просияв бурной радостью по случаю моего пробуждения. - Тут у нас…
- Гвардии обермастер, - всё так же хмуро перебил его я. Настроение и с вечера-то было отвратительным, а уж сейчас, учитывая, что вечер закончился от силы пару часов назад, и вовсе опустилось существенно ниже уровня пола.
- А… Виноват, товарищ гвардии обермастер, а только беда у нас случилась, один вы и сможете помочь! А то ж милиции у нас последние годков пять не видно, как война началась, а вы офицер, вы же не то что мы, деревенские. Да и то нас тут деревенских - я, староста, четыре старика немощных, да бабы с детишками…
Окинув его оценивающим взглядом, я удержался от печального вздоха. Стало ясно, что так просто с меня нынче не слезут, и проще решить проблему этих людей, чем объяснить им, что я тоже человек, и тоже умею уставать.
- Погоди, не тараторь. Я сейчас оденусь и спущусь, смастери что-нибудь съедобное.
- Будет сделано, товарищ гвардии обермастер! - хозяин лихо козырнул и, чеканя шаг, двинулся к выходу. Я проводил его взглядом, покачал головой и закрыл дверь.
- Забавный тип, - раздалось из-под кровати.
- Не вижу ничего забавного, - проворчал я, брезгливо разглядывая собственные портянки. За две недели пути они превратились в неплохое химическое оружие ближнего радиуса действия, однако на что-то заменить их возможности не было, равно как и устраивать стирку. Стиркой я планировал торжественно заняться сегодня утром. Которое было назначено часов так на одиннадцать.
- Почему? Полуматериальные призраки вообще вещь нечасто встречаемая, а этот, такое впечатление, до сих пор не заметил, что умер.
- Сделай милость, не напоминай ему, - в том же недовольном тоне отозвался я. Наконец, признав, что оттягивать неизбежное глупо, я натянул штаны и, продолжая брезгливо морщиться, обулся. С отстранённым недовольством отметил, что сапоги явно не мешало бы почистить. После чего вспомнил, какая погода стоит на улице, и во что превратились за время войны дороги, и отложил это мероприятие на неопределённо отдалённое будущее. - Такое забыть нельзя, но он честно пытается.
- Делать мне больше нечего, с духами разговаривать, - насмешливо фыркнула темнота под койкой.
- А ты, кстати, чего разлёгся? Выползай, работать будем, - решительно скомандовал я.
- А без меня ты не справишься?
- Справлюсь, - легко согласился я. - Но ты всё равно пойдёшь со мной, потому что тогда мне будет не так обидно. Выползай, выползай, не отвертишься. К тому же, я знаю, тебе самому интересно.
- Тогда подойди, я до тебя не дотягиваюсь, а солнце, если ты не заметил, уже встало, - спорить он благополучно не стал. Я подошёл вплотную к койке.
- Готов? - уточнил я, выждав пару секунд.
- Да готов, готов, можно идти.
Я сделал пару шагов назад, разглядел свою слабую тень и медленно поводил ногой из стороны в сторону. Тень ответила тем же, я удовлетворённо хмыкнул.
- За столько лет не наигрался? - ехидно поинтересовались с пола.
- Тебе жалко что ли? - вопросом ответил я.
- Да нет, пожалуйста, играйся, - захихикал он в ответ.