- Для вас, судя по всему, ничего. Какой-то человек позвонил в наше консульство в Стамбуле, назвался профессором Александером Орлоффом и спросил, можно ли переправить очень важный пакет в США с дипломатической почтой. Секретарь переключил его на специального сотрудника - на нашего резидента, вы понимаете, - тот ему все вежливо объяснил, назначил встречу, но человек не пришел и больше не позвонил. Резидент пытался в ходе телефонного разговора расспросить о содержании посылки, о причинах столь необычной просьбы, и выяснил только, кому Орлофф собирался адресовать пакет. Своему ассистенту, профессору Чикагского университета Генри Джонсу, работающему на кафедре… - майор заглянул в записную книжку, - …на кафедре индейских культур исторического факультета. Вот так, сэр. Вас действительно зовут Генри Джонс, здесь нет ошибки?
- Формально, да, к сожалению, - неохотно подтвердил Индиана. - Почему бы вам не поискать пресловутого Эла Орлоффа в Стамбуле, а не в Чикаго?
- Мы поискали. Он исчез, точнее, кудато уехал. В телефонном разговоре он упомянул, что буквально завтра собирается улетать в Непал с экспедицией, в какой-то горный район. Вообще, резидент отметил, что звонивший явно чего-то боялся.
- Очень интересно, - кисло заметил Джонс. - Значит, покойник Орлофф стал профессором и решил со мной связаться.
- В этом чертовом мире все может быть, - зловеще улыбнулся майор. - Мне, впрочем, тоже не нравится такая версия.
- А почему ваш турецкий резидент обосновался в Стамбуле? Не в столице, не в Анкаре?
- Наше консульство в Стамбуле раза в четыре крупнее посольства в Анкаре. Если не знаете, то знайте - Стамбул является центром всех разведок в Европе, настоящей агентурной Меккой. Помните об этом, когда будете там.
- Гадючник, - скривился Джонс. - Терпеть не могу змей.
- У вас чисто обывательская точка зрения.
- Откровенно говоря, мистер Питерс, я не вижу, в чем важность всей этой возни. Ради чего вы приходили ко мне?
- Вы не видите, а мы видим. У каждого своя работа, - руководитель загадочного подразделения "Сигма" встал из-за ректорского стола. - Не смею больше вас задерживать, сэр.
- И все-таки я настаиваю на объяснениях, пускай самых формальных, - металлическим голосом сообщил доктор Джонс. - Я не привык, когда со мной обращаются подобным образом.
Разведчик внимательно посмотрел на него.
- А ваш ректор, по-моему, с пониманием отнесся к нашим манерам. В отличие от вас. Впрочем, вы правы. Дело в том, что Орлофф хранил или, возможно, до сих пор хранит некий предмет, условно называемый "кулоном". Этот предмет чрезвычайно интересует наших врагов - ваших врагов, доктор. Таким образом, "кулон" автоматически интересует и нас. Достаточно?
- Какого рода предмет?
- Очевидно, нечто древнее. Это следует из контекста остальных имеющихся в нашем распоряжении данных.
- Древнее? - переспросил Джонс. Что-то хищное мелькнуло в его взгляде. - Я археолог, майор. Не могли бы вы…
- Это не в вашей компетенции. Сожалею, но это закрытая информация, - разведчик развел руки, как бы извиняясь, и добавил вполне приветливо: - Хотя, я уверен, мы еще встретимся.
3. ЗАДОЛЖЕННОСТЬ КАК ФОРМА ДРУЖБЫ
Чикаго - это все первое, все самое. После Нью-Йорка, конечно, после надменного, насквозь лживого Нью-Йорка. Говорят, будто Чикаго - это мухомор, гигантский ядовитый гриб, выросший возле вод великого озера Мичиган, обильно политый долларами, пустивший грибницу на соседние Хаммонд, Гэри, Ист-Чикаго, проросший в идиллически светлые земли штата Индиана. Врут! Если Нью-Йорк - это медаль Америки, то Чикаго - лента, на которой висит медаль.
Автомобили, несущиеся в несколько рядов по набережной; с одной стороны дороги - бесконечное влажное пространство, отделенное от города шумом разбивающихся о берег волн, с другой - многомильная полоса небоскребов.
Вонючие разваливающиеся улицы, похожие на маленькие зоны стихийного бедствия, со сломанными заборами, покосившимися домиками, кучами ржавого металлолома.
Вечно дымящие трубы и непрерывно снующие поезда - в самом центре города. Буйство рекламных плакатов - "Кока-кола - кровь нации", "Джонни Уокер - огонь ваших сердец", "Бензин "Шелл" вашему автомобилю - напоите своего коня".
Чикаго - это дух практичности и предпринимательства, сконцентрированный даже в архитектуре; только Первое, только Самое.
Например, самое высокое в мире кирпичное здание - апофеоз 19-го века, последнее крупное здание традиционной конструкции. Вот оно - мощной, утолщенной книзу стеной вздымается по странной кривой над узкой улицей, как символ американского рационализма.
Громадный комплекс "Аудиториум" - оболочка в виде отеля и офисов вокруг театрального зала, разумеется, крупнейшего в США.
Чикаго - это город великого строителя-рационалиста Уильяма Дженни, соорудившего в 1879 году так называемое "Первое здание Лейтера" - прообраз конторского здания. Прагматичность - в дерзкой прямоте. Хорошая освещенность помещений, широкие окна, не дом, а стеклянная клетка. Он же возвел первое в мире здание со стальным каркасом - сталепрокатная промышленность искала новые рынки сбыта и нашла их, разумеется, в очаге практицизма, что разгорался на берегах озера Мичиган.
Короче говоря, Чикаго - это родина небоскребов.
Вертикальность, простота, правдивость, современность - вот что такое Чикаго. Это больше, чем дух предпринимательства, это выражение времени во всех его формах. Однородный сплав хаоса и порядка, где заимствование приобрело новое качество и стало частью нового целого (примерно так же, например, как деятельность некоторых писателей).
Но к чему все это рассказывалось? А к тому, что профессор Джонс не променял бы свой всесторонне рациональный город ни на какую красивую нелепость вроде Нью-Йорка, потому что любил Историю и Честность. Просто он ехал по душному полуденному городу и смотрел по сторонам - вот к чему все это.
Он направлялся в Художественный институт, один из крупнейших музеев США, что в парке Грант. В котором, кстати, была представлена самая - САМАЯ! - большая коллекция древностей. И пресловутый "Аудиториум", кстати, тоже был неподалеку. Чуть дальше - Большой Центральный вокзал. А совсем рядом - Публичная библиотека, очень удобно. Дело, с которым профессор Джонс шел в музей, было неприятным, но неизбежным.
К менеджеру он попал сразу, без формальностей. Менеджер Джи-Си Бьюкенен по праву считался его хорошим приятелем. "Джи-Си" - это Джеймс Сайрус. А если попросту, то…
- Привет, Джей!
- Добро пожаловать, Инди! - человек обрадованно встал из-за стола и пошел навстречу гостю. - Вы удивительно точны.
Последовало рукопожатие и приглашение присесть.
- Это мой консультант, - сказал Бьюкенен, показывая куда-то в угол.
Между шкафом и книжными полками сидел еще один человек, этак незаметно, скромно. Среднего роста, сухощавый, в дурно сшитом сером костюме.
- Кажется, вы знакомы, - продолжал Бьюкенен. - Профессор Ренар из Франции. Профессор Джонс, знаменитый археолог.
Оба гостя приветливо покивали друг другу. "Знакомы" - было громко сказано, просто виделись несколько раз в Европе, на конференциях.
- Однако хотелось бы наедине… - обронил Джонс, вежливо улыбаясь.
- Не тревожьтесь, Инди, доктор Ренар в курсе всех наших дел, - успокаивающе поднял руки Бьюкенен. - Кроме того, он непосредственный участник проекта, о котором я собираюсь с вами поговорить после того, как мы обсудим текущие проблемы.
- И все-таки, - настаивал Джонс. - Мои текущие проблемы слишком интимны, Джей, вы же знаете.
Француз вдруг резко поднялся, чтобы слегка поклониться:
- Видите ли, месье Джонс, я проводил экспертизу Корана, который вы привезли из Алжира, - он говорил с заметным акцентом.
- Вот как? - с вежливым интересом сказал гость.
- Господа, - Бьюкенен, улыбаясь, снова поднял обе руки, - я предлагаю обсуждать дела по порядку. Мы изучили предметы, которые мистер Джонс привез из Гватемалы. О нефритовом каймане говорить не будем, поскольку, я полагаю, мистер Джонс и сам понимает, какова его ценность. Керамика гораздо интереснее. Инди, не могли бы вы пояснить, что изображено на том блюде, которое было в вашем контейнере?
- А где само блюдо? - гость огляделся.
- Разумеется, не в этом кабинете. Да вы успокойтесь, я покупаю и каймана, и блюдо.
- Коллега Ренар, если не ошибаюсь, не смог дать вам исчерпывающую консультацию? - теперь уже привстал и поклонился французу доктор Джонс.
Тот плавно перестал улыбаться.
- Я даю господину менеджеру консультации по другим вопросам, - сказал он без выражения. Акцент его вдруг обострился. - Я не специалист по Месоамерике, коллега Джонс.
- О, вы знаете нашу рабочую терминологию? Я, собственно, хотел только уяснить для себя круг вопросов, по которым господин менеджер уже мог иметь определенную информацию. Надеюсь, я вас не обидел, коллега?
Ренар размышлял некоторое время, легко поигрывая желваками, затем положил ногу на ногу и сказал странно:
- Продолжайте, господа, прошу. Я вам не мешаю.