Ведьмак из Большого Киева - Васильев Владимир Hиколаевич

…Мир Большого Киева.

Совершенно невероятная смесь фэнтези и фантастики, иронии - и серьезности. Мир, где маги работают техниками, эльфы обитают в "спальных районах", гномы издавна освоили профессию шахтеров, а вервольфы - "крестные отцы" местной мафии.

Мир, в котором колдуны сражаются не с чудовищами, а - со взбесившейся техникой…

Мир, в котором происходит действие романов Владимира Васильева "Охота на дикие грузовики" и повестей о приключениях "Ведьмака из Большого Киева"!

Содержание:

• Охота на дикие грузовики 1

• Ведьмак из Большого Киева 67

• Нянька 70

• Долг, честь и talmas 87

• Вопрос цены 92

• Родина безразличия 113

• Искусственный отбор 122

• Виталий Каплан - Отражение в неправильном зеркале 128

Владимир Васильев
Ведьмак из Большого Киева

Охота на дикие грузовики

- Выше! Выше! - закричала Джейн, и дракон вильнул вверх, едва не врезавшись в высоковольтную линию. Провода задрожали от воздушной волны.

- Почему ты летишь так низко? Почему не поднимешься? Мы проходим под их радаром, - проворчал Меланхтон. -

Ты когда-нибудь слышала о радарах?

На горизонте выделялся темным пятном драконостроительный завод.

Майкл Суэнвик. "Дочь железного дракона"

1
Гуальятири - Музкол

Двери подошедшего к перрону поезда с шипением разошлись, и Пард ступил на выщербленный край платформы. Весь его багаж умещался в маленькой кожаной сумке.

Пард всегда был не слишком привередливым живым. Наверное, потому, что ему приходилось очень много ездить.

"Драконостроительный завод? - подумал он, вспоминая недавнее чтение. - Надо же такое выдумать!"

Книгу Пард оставил в поезде, но запомнил название, чтобы потом как-нибудь найти и дочитать.

Хмурый эльф, изучающий расписание поездов, мельком взглянул на него. Лард, неслышно ступая, прошел мимо. Прорезиненная подошва ботинок страстно вжималась в асфальт, словно любила его сильнее всего на свете. Но она любила и мраморные полы, и открытую землю, которой в Большом Киеве становилось все меньше.

Эльф остался на перроне; Пард, забросив сумку на плечо, спустился на улицу. Поезд убедился, что никто больше не собирается войти или выйти, закрыл двери, коротко свистнул и тронулся. Путь его лежал дальше, в сторону Ровно и Житомира.

Это был хорошо прирученный поезд, хватило времени убедиться в этом. Пард ехал целых десять часов, с самого юга Большого Киева, где гигантский мегаполис выходит кое-где к самому Черному морю.

Внизу, на улице, Пард огляделся. Широкая привокзальная площадь была почти пустой, если не считать нескольких продавцов дорожной снеди да праздношатающегося носильщика. Сколько Пард себя помнил, на всех вокзалах, где ему удалось побывать, вот так же безучастно слонялся одинокий носильщик - чаще всего здоровый черный орк или ушастый гоблин с мускулистыми руками. Работа носильщику доставалась редко.

Пард свернул налево, к входу в подземку. Но не спустился, хотя гном у турникетов заметил его сквозь прозрачные двери и ждуще потянулся навстречу. Прошел мимо, дальше, к галерее. Поднялся, прошел по галерее, где обитало гулкое эхо. Ступал он по-прежнему бесшумно, и эхо так и не проснулось.

Спустя десять минут Пард был уже на площади Победы. Справа, за тушей универмага, высилась гостиница "Лыбидь".

Но и тут он не задержался, пересек широкую дорогу, не утруждаясь спуском в подземный переход, и почти сразу свернул налево, во дворы. Старые-старые дома глядели на него подслеповатыми, наверное, стеклянными еще окнами.

На улице с ржавыми металлическими полосами в булыжнике Пард огляделся. Полос под ногами было четыре. Для чего они служили - Пард не знал, хотя неоднократно видел такие же на юге, и в Николаеве, и в Одессе. Да и на вокзале видел, вдоль перронов. Поезда носились прямо над парой этих полос.

Улица была тихой и уютной. Все те же маленькие домишки выстроились вдоль дороги в неровную шеренгу. Кое-где виднелись разноцветные вывески. Под одну из них Пард и свернул. Спустился по отполированным до гладкости ступеням и оказался в таверне.

Внутри царил сумрак; рассеянный свет лился всего от двух светильников из десяти. Тяжелые столы льнули к расписанным стенам. Хозяин, дородней человек в фартуке, сразу поспешил навстречу.

- Добрый день, сударь! Чего желаете?

Говорил хозяин вежливо, но не подобострастно, и это Парду понравилось.

- Жилья. Ну и, понятно, стола на все это время.

- Пожалуйста! Цены у нас внятные, никто не жалуется, и обслуживание на высоте. Как долго вы пробудете в Центре?

- Еще не знаю. Может быть, я здесь останусь навсегда. Я заплачу пока за неделю, ладно?

- Как угодно! Сейчас я приготовлю комнату, а вы садитесь, садитесь, уважаемый.

И в сторону:

- Эй, Гринь! Обед подай посетителю!

И снова Парду:

- У вас будет какой-нибудь специальный заказ? Сегодня у нас отбивные с жареным картофелем и крабовый салат. Ну и по мелочи всякое…

- Все из консервов? - скорее утвердительно, чем вопросительно уточнил Пард.

Хозяин только руками развел. М-да. В самом деле - ну откуда здесь, в Центре Большого Киева, свежатина? Впрочем, тут ее как раз можно найти, но за такие деньги, что и думать не хотелось.

- Подавайте, - вздохнул Пард. - И отбивные, и мелочи.

Мелочей хватило, чтобы уставить весь стол. Пища оказалась на удивление вкусной - в этой таверне действительно умели готовить. Даже из консервов.

Комнату Парду выделили на третьем этаже. Дальнюю, угловую. Обстановку составляли только изрядно продавленная кровать да колченогий стул. Зато из окна виднелся купол цирка.

Пард не знал, что такое "цирк". Просто это здание всегда называли цирком.

Комната Парду понравилась, точно так же, как и местная стряпня.

Из второго окна открывался вид на улицу, ту самую, где в булыжник неведомо кто неведомо когда уложил несколько стальных полос. Неведомо с какой целью. Пард лениво поглазел на редких прохожих и повалился на застеленную коричневым пледом кровать.

Хорошее место. Судер не зря порекомендовал Парду эту таверну, а Пард не зря внял рекомендации Судера. Вряд ли удалось бы найти что-нибудь приличное так близко к Центру и за такие деньги. В "Лыбиди" - пожалуйста, но тамошние цены лучше и не вспоминать. Лишь богатеям по карману.

Он не был бедным живым. Скорее наоборот. Но тратить столько денег на жилье, сколько драли в "Лыбиди", считал пустым расточительством.

Лежа в уютной кровати, Пард расслабился. Сонное настроение всегда нападало на него в тавернах. Особенно после плотного обеда.

Он сам не заметил, как провалился в шаткий дневной сон.

…Спустившись к ужину, Пард нашел таверну наполовину заполненной. Дородный хозяин кивнул ему, словно старому знакомому, и сразу крикнул Гриню, чтобы накрывал ужин. Пард устроился за тем же столом, что и в обед. Рядом с ним сосредоточенно поглощали размороженную индейку два гнома, рыжий и чернявый, оба в кожаных куртках с бляшками. Коротко стриженные бороды поблескивали от жира, а челюсти под мясистыми носами работали с мерностью роторных экскаваторов. Судя по груде костей в центре стола, это была уже не первая индейка. И рядом стояла пара пятилитровых бочонков подольского пива. Третий, еще не опорожненный, пристроился подле индейки. То один гном, то другой подносили объемистую кружку к изящному деревянному крану в виде разинувшего пасть дракона, надавливали на драконий гребень. Струя подольского с клокотанием вырывалась из отверстой пасти, отчего Парду казалось, что несчастное животное блюет. Интересно, какому умнику пришло в голову делать кран в виде зверя? Пусть даже и несуществующего.

Пард вежливо кивнул гномам, приложив руку к сердцу. Те кивнули в ответ, тоже вполне вежливо и доброжелательно, насколько это можно было сделать с индюшачьей ножкой в зубах.

Ему тоже подали индейку с горошком и сыром. И пиво. Подольское, темное. Такое всегда продавали на Контрактовой площади, у гостиного двора. Сколько раз Пард с Можаем или Яром сворачивали в знакомую арку, пересекали площадь и оказывались у приземистой пивной с потемневшей вывеской над дубовой дверью: "Старый Подол". На Подоле всегда жило много гномов, на Подоле и под Владимирской Горкой. И на Печерске еще, где под асфальтом улиц сетью раскинулись такие обширные подземелья, что ахнул бы любой знаток недр, любой техник-спелеолог.

Гномы присматривали за порядком в метро, заодно взимая плату с пассажиров, хотя особых хлопот наука и техника подземки им не доставляли. Поезда ходили сами, длинные эскалаторы центральных станций тоже не требовали участия живых (как и любая техника в пределах Большого Киева), на станциях шевелились машины-уборщики, и Пард сомневался, что за ними нужен особый надзор.