Старт в целом прошел нормально. Доктор Клаус и не заметил бы отрыва от земли, если бы в этот знаменательный момент его сосед справа не пукнул оглушительно от возникшей перегрузки. Это был толстенный, молодой индеец с дредами на голове, занимавший сразу два первоклассных кресла посредине салона. Пукнув, молодой индеец нисколько не смутился, лишь тяжело вздохнул, и с души его упал камень. Самолет вздрогнул. Самты не знал, что индейцу и впрямь было от чего тяжко вздыхать и ронять камни, хотя пукать вроде было не с чего.
Звали печального молодого индейца Пит Херши, и происходил он из племени чероки с горы Гранд, поэтому раньше его полувымерший народ называли для простоты "Гранд-чероки". Отец Пита Херши был вождем племени и одновременно большим молодцом. Ибо в один прекрасный день, озаренный идеей и алкоголем, он продал автомобильному концерну за огромные деньги родовое имя "гранд-чероки", да и все племя заодно. В рекламных, разумеется, целях. С той поры вождь зажил счастливо в гордом одиночестве со всей семьей на территории опустевшей резервации. Которую потихоньку и по частям стал сдавать в аренду подпольным самогонщикам "огненной воды". Время от времени и по строгой очереди вождь поколачивал своих жен. А ненаглядного единственного сына Пита, постоянно и усердно, из великой отцовской любви откармливал пончиками.
Но пончики не пошли впрок Питу Херши, а "огненная вода" пошла, да еще как. Однажды начав пить "воду" с приятелем-арендатором из Сухой Лощины Дохлого Быка, бедный Пит и его друг так "заПИТились", что очнулись они лишь неделю спустя в Лас-Вегасе. К этому времени Пит успел проиграть не только все карманные деньги, но и отцовский патент вместе с резервацией на сумму в сто пятьдесят миллионов долларов. А все приятель из Сухой Лощины Дохлого Быка! Он и был виноват. На клочке бумажки несчастный самогонщик записал как-то ряд непонятных цифр, которые услышал в свой день рождения из своего же упорно не работавшего радио. И стал уверять Пита, будто эти цифры непременно принесут удачу. Цифры ее и принесли. Но не Питу Херши и его собутыльнику, а правлению казино "Клеопатра". И еще владельцу похоронного бюро "Кир и сыновья", которое удостоилось чести погребать холодный, самозастрелившийся труп перепугавшегося до смерти приятеля-самогонщика.
Пит Херши перепугался тоже, но не так, чтобы совсем до смерти. Он заложил в ближайшем ломбарде последнюю свою драгоценность - золотой нательный амулет Маниту с двадцатикаратным бриллиантом, и смылся в австралийскую пустыню Виктория. Подальше от папаши и кредиторов. В пустыне Питу Херши не понравилось. Во-первых, нечего пить, а во-вторых, не с кем, да и отсутствие в пустыне приличного казино удручало. Тогда, храбро зажав в толстенном кулаке заветную бумажку с коварными цифрами, Пит решил попытать счастья еще раз. Он купил билет первого класса (никаким другим классом он летать не умел) и отправился обратно, в Америку, штат Невада, город Лас-Вегас, транзитом через Калифорнию. Авось повезет. Да и по папаше он соскучился. Как там поживает старик в своей резервации, которая больше не его? От этих невеселых мыслей Пит Херши теперь вздыхал и пукал в самолетном кресле.
Доктор Самты Клаус покосился на своего музыкального соседа, но ничего не сказал. Вовсе не по доброте душевной, которой не имел, а просто грушевидная стюардесса начала разносить напитки. Отвлекаться на пустяки стало некогда. Доктору пришлось решать нелегкую задачу: сперва выпить шампанского, а после залакировать коньяком, или пропустить коньяк вперед, а шампанское оставить для полировки. Исцарапанная поверхность его суковатой железной палки очень нуждалась в последней. Все же Самты решил, что палка подождет, главное - это повидать мир, или иные миры во множестве. Поэтому он положил в рот марку с надписью "Летайте вместе с ЛСД", прожевал и запил бутылкой шампанского. Шампанское тут же взбунтовалось в докторском желудке и пришлось срочно усмирять его бутылкой коньяка. Больше Самты ничего не помнил. Совершенно. До тех пор, пока самолет страшно не тряхнуло, и сонный доктор Клаус не вылетел из своего кресла и иных миров к самому потолку. На этот раз дело было не в пукающем соседе и камнях с его души. О, нет! Вышеупомянутое Дело обстояло значительно хуже!
За пять… ну ладно, за десять минут до Вышеупомянутого Дела, еще не начавшего обстоять значительно хуже.
Джин Икарус Блок безнадежно маялся в своем кресле. Шел шестой час, шестая минута, шестая секунда полета, как Д. И. Блок стал сыпать про себя проклятиями. Проклятиями были усыпаны его горло, желудок, слепая кишка, прямая кишка и мочевой пузырь, который бестактно грозился вот-вот прорваться наружу. Джину Икарусу Блоку приходилось совсем плохо. Потому что Джин Икарус Блок был запойный наркоман, точнее, убойный игроман, еще точнее забойный лудоман, ну как хотите, так и называйте! Короче, он тащился от автоматов с "одноруким бандитом". Вернее, тащился-то обычно он как раз не от, а строго по направлению к вышеупомянутым автоматам. Отчего имел в настоящий момент за душой: две закладные на отчий дом (одну настоящую, другую поддельную), одну накладную на опись движимого имущества, четыре повестки в суд в качестве несостоятельного должника, и десять устных уведомлений от подпольных ростовщиков о горячем желании его убить.
К великому везенью в это время в Австралии скончалась его любимая тетушка-процентщица, по глупой случайности зарубленная топором, за который держался один влюбленный несчастный студент. Нет, конечно, он был влюблен не в тетушку Д. И. Блока, старую каргу с платиновыми зубами и золотыми подтяжками на лице, а в ее служанку-филиппинку, которая спала с хозяином местной фруктовой лавки. Который спал с соседской матерью-одиночкой семи детей. Которая спала с водителем мебельного фургона. Который спал… Ну, неважно с кем. Это не имеет отношения к делу.
Так вот. Тетушка, убиенная в порыве слепой страсти, предметом которой она не была, но по счастью об этом не узнала, оставила все свои капиталы любимому племяннику. С условием, чтобы он потратил часть ее состояния на богоугодное дело. Джин Икарус Блок не только выполнил тетушкино желание, но даже перевыполнил его. Ибо тут же, не сходя с места, вернее, сходив совсем недалеко, спустил оставленное ему огромное наследство (896.857 американских $$$ и восемь центов после выплаты по налогообложению) в зале игровых автоматов, принадлежавших монахиням из ордена Предобрейшего Сердца Иисусова. Слава богу, что билеты на самолет Д.И. Блок предусмотрительно приобрел сразу в оба конца - их все равно продавали по цене одного. Теперь он летел домой, а в его кармане еще оставались восемь центов от тетушкиного наследства.
Впрочем, толку от них было мало - на борту самолета не оказалось ни одного "однорукого бандита". А как ни крути, без "однорукого бандита" высидеть в трансконтинентальном полете, имея при себе целых восемь центов в кармане, очень нелегко. Деньги жгли Джину Икарусу Блоку ляжку, потому что, лежали в заднем кармане его потрепанных джинсовых штанов. Кожаная кепка жгла Джину Икарусу Блоку макушку, потому что была из дрянного заменителя, а на его лысой голове совершенно не осталось волос. Сами подумайте, как тут не полысеть! Да тут любой облысеет! Две закладных, одна накладная… ну и так далее. Смотри выше.
Кепка же нужна была Д. И. Блоку на всякий случай за ради маскировки. Вдруг один из десяти горячих ростовщиков послал одного из своих не менее горячих подручных за ним следить? Когда должен такие деньги, за тобой послать могут кого угодно и куда угодно, а вот ты при встрече уже никого и никуда не сможешь послать. Тем более что из соседнего кресла через проход на Д. И. Блока то и дело зыркал украдкой молодой патлатый человек с ясными детскими глазами. Уже шестой час, как зыркал, и все без остановки.
Д. И. Блок долго и мучительно пытался вспомнить, где ему приходилось видеть раньше этот чистый и наивный взгляд, но ему никак не удавалось. Лишь на шестой секунде шестой минуты шестого часа его, наконец, осенило. Как же! Он видел этот чистый и наивный, ясный детский взгляд на рекламных плакатах сверхмягкой антикоррозийной туалетной бумаги "21-шелк". Где молодой патлатый человек сидел со спущенными штанами на розовом унитазе, радостно улыбался в тридцать два зуба, а вокруг его шеи висело кокетливое ожерелье из рулонов сверхмягкой и антикоррозийной. Ниже шла ободряющая надпись "21 всегда одно, заботься о нем!". Джин Икарус Блок вздохнул с облегчением. Значит, молодой человек с детскими глазами не был посланцем от гангстеров. Но зачем же он все-таки пристально смотрел на Д. И. Блока?
Ответ был прост, но пока неизвестен Джину Икарусу. Молодой человек, полноправный гражданин Израиля, звался Арчибальд Шмулевич Кац-Бруевич. Или коротко, для близких приятелей и наглых продюсеров, Чак с пейсами… Вовсе это не патлы никакие были, дурень, а национальное еврейское головное украшение!.. В общем, этот Чак вместе с его пейсами оказался еще и с настоящей придурью. А именно. На самом деле по профессии он был известным концертирующим пианистом и даже некогда фортепьянным чудо-ребенком. Но его талант сгубила непреодолимая страсть ко всякого рода рекламе. И вот, в один чудесный день, он забросил подальше ноты вместе с пюпитром и черным фраком - рояль подальше забросить он никак не мог, слишком тяжелый, - а после отправился в ближайшее агентство наниматься манекенщиком.