Александр покачал головой - отказался, не брала его пока водка. Может, рано было еще, а может, душа больно уж сильно тлела.
- Ну ее, эту рыбалку. - Помолчав, молодой человек потянулся к веслам. - Поплыли-ка, Коля, на остров - костерок разведем, палатку поставим…
- На остров - это хорошо, - обрадованно протянул Вальдшнеп. - Я там одно местечко знаю, как раз над обрывом. Уж там-то точно на ушицу наловим!
- Вот и славненько! - Саша улыбнулся, налег на весла, и ярко-синяя, в цвет южного неба, лодка, вырвавшись из-под ив, развела носом утренние серые волны.
- А погодка ничего вроде, налаживается. - Весников поднял голову, посмотрел сквозь быстро рассеивающийся туман на яркую просинь.
- Так еще бы! - Кивнув на ящик с водкой, Александр неожиданно расхохотался. - Мы-то с тобой зря, что ли, с утра погодку налаживаем?
- Это точно! Слышь, Саня, давно спросить хочу… Чего у тебя на лодках-то вместо номеров или там названий - как в детском саду: зайчики какие-то, утки, дельфины…
Молодой человек хмыкнул:
- "Не стреляйте в белых лебедей", Федорыч!
- В кого не стрелять?
- Фильм такой был. И книга. Катерине нравилась… вот и предложила.
Саша снова замолк, нахмурился, и Федорыч тут же наплескал еще водки, протянул стакан…
Александр выпил, закашлялся и, снова отказавшись от закуси, занюхал рукавом. Зайчики, уточки, дельфины… На той, на пропавшей лодке, желтой, как солнышко, на корме и бортах был нарисован ярко-голубой дельфин - такой же, как татуировка на пояснице супруги, сделанная когда-то в далеком Тунисе.
Когда-то? А ведь всего-то чуть больше четырех лет прошло!
Когда добрались до острова, туман уже рассеялся. Не то чтобы окончательно, дрожал еще по бережкам, над омутами, но основная поверхность озера - узкого, но длинного, километров на двенадцать, - уже расчистилась и сияла радостной бирюзою. Ветра не было, и в спокойном зеркале вод золотым сверкающим шаром плавилось солнце.
- Подмогни-ка!
Выпрыгнув на песчаный берег, Весников ухватил лодку за нос, потянул.
- От так… теперь никуда не денется. Сейчас вот привяжем.
Прямо тут же, чуть выше на бережку, под соснами, разбили палатку, натянули меж ветками тент на случай дождя, затем, повалив подходящую сушину, напилили-накололи дровишек, а уж после всего этого, выпив на удачу, зашагали с удочками на обрыв.
- Эх! - Усевшись, Александр снял сапог, чтобы вытряхнуть попавший камешек. - Ну до чего ж красотища!
- Да уж. - Николай ухмыльнулся. - Места у нас знатные. Да и осень нынче, тьфу-тьфу-тьфу, ничего себе выдалась - тихая, сухая.
Молодой человек молча кивнул, соглашаясь со всеми словами напарника. И даже забыл про удочку, про плескавшую внизу в омуте рыбу - все смотрел, прикрыв ладонью глаза от яркого солнца. На озеро, на сосны, на кленовую рощицу на том бережку. Ах и славно же было кругом! Спокойные, мерцающие бирюзой воды, глубокое голубое небо с белыми нарядными облаками, зеленовато-бурые камыши, травы в пояс, уже начинающие желтеть деревья, клин журавлей, серебристые, гонимые легким, теплым еще совсем по-летнему ветерком паутинки.
Экая пастораль! Уютно, благостно, тихо… Только слышно, как, прощаясь, кричат журавли.
И еще слышно…
- Хо?! - первым встрепенулся Вальдшнеп. - Что это? Катер, что ли? Точно - катер!
Саша прислушался, повернул голову - и в самом деле, из-за дальнего мыса на середину озера вырвался белый приземистый катер, дорогущий, крикливо-сверкающий, голосящий из всех динамиков примитивным шансоном из тех, что почему-то называют шоферским…
- Ишь, явились не запылились, змеи новорусские, Сталина на них нету! - Весников со злостью сплюнул. - Сосед, поди, твой, Саня! Или эти… с Гагарьего. Там ведь тоже охотничью базу для богатеев выкупили, скоро и на охоту, и за грибами в лес не пойдешь, все скупят, суки!
- Не, это не с Гагарьего. - Александр не отрывал взгляда от катера, казалось на полном ходу летящего прямо на мель.
- А ведь разобьются сейчас! - Вальдшнеп заинтересованно привстал. - Гадом буду - разобьются. Перепились - точно!
Саша скосил глаза и сразу же отвернулся - настолько неприятный был сейчас у напарника вид. Как будто Весников радовался, ждал - ну, вот-вот катер на полной скорости врезается в мель, переворачивается, падают в воду, кричат, гибнут люди… Да Николай "этих" за людей не считал - так, ворюги. "Наворовали у себя в городах, загадили все - теперь к нам, суки, явились!" Злобные мысли наполняли бывшего совхозника, да и не его одного, а пожалуй, большую часть России, с недавних пор падения цен на нефть упорно сотрясаемой классовыми битвами. Когда взрывались скоростные поезда, деревенские - не Вальдшнеп! - еще поначалу жалели погибших - до тех пор, пока кто-то не сказал им цену билета. Вот тогда жалеть перестали: "Так им и надо, ворюгам!" А как все радовались, когда из ядерного гранатомета обстреляли Рублевку! Как потом, по инерции, стало доставаться всяким элитным домам и поселкам, дорогущим ночным клубам! А что вы хотели, господа хорошие? Жить королями в стремительно нищающей стране? Не выйдет, слишком уж народец озлобился, а вы еще провоцируйте, провоцируйте, катайтесь тут на катерках… себе на скорую гибель!
- Черт! Отвернул, гад! Наворовали… всю Россию продали. Эх, был бы Сталин…
Федорыч сплюнул еще злее и, вытащив беломорину, закурил, разочарованно выпуская дым.
Александр уважительно качнул головой: лихо, лихо отвернул-то в последний момент. Выпендрился!
- Сосед. - Молодой человек прищурил глаза. - Точно, сосед, Паша… ни дна ему ни покрышки!
- Да уж, ясен пень, гад этот Паша, каких мало! - Глядя вслед быстро удаляющемуся катеру, Николай охотно поддержал разговор. - Что с берегом-то делать будем? Эта рожа ведь не по закону его огородила.
- Не по закону. - Заражаясь от собеседника злостью, Саша сжал губы. - Только вот закона для таких, как он, нет. Стало быть, и мы можем не по закону действовать.
- Вот то-то и оно! - Федорыч обрадовался еще больше, аж подпрыгнул, уронив недокуренную папиросу в воду. - Только это… как бы самим не угодить, будто кур во щи! У них ведь вся милиция куплена.
Александр рассмеялся:
- Так ведь мы ж не попадемся, Коля! Придумаем что-нибудь - нечего общественный пляж загораживать, ишь, выдумал, черт гундосый.
- Вот и я говорю - выдумал! Эх, не спились бы наши-то, деревенские… Митька Большак, Иванов Леонтий, Силяй, Валька Лошадь. Митька долго бы не думал - взял бы оглоблю… Эх! И были ж времена, когда такой гнуси не водилось!
- А вот тут ты, Николай, не прав, - с усмешкой возразил Саша. - Всякой гнуси на Руси испокон веков хватало. Как и в других странах. Только в других с ней справиться сумели, загнали хоть в какие-то рамки, а у нас… До ядерных гранатометов уж дело дошло! А я когда еще говорил: как только что-либо подобное изобретут - все! Хана и Рублевке, и всем прочим "элитным" зонам. Ишь, устроили апартеид… теперь по счетам платите. Хотя… - Молодой человек махнул рукой. - Недолго уж нам всем осталось. Планета одна… и вселенная…
- Да уж, да уж - Вальдшнеп тоже вздохнул. - Ты, Санек, ясен пень, человек ученый. Вот скажи - долго еще миру стоять? Говорят, пару сотен лет и осталось?
- Ну да, где-то так примерно. Ты, Колян, чем философствовать, давай-ка налей лучше.
- Ну, это мы быстро, - явно обрадовался Николай Федорыч. - Двести лет… уж поживем, ничо! Нам и пятидесяти хватит, все равно… Вот раньше - эх и времена были! Мы и не знали, как хорошо живем. Я в городе, на заводе работал, не бей лежачего, я те скажу, работа, Санек! Утром придешь, пока туда-сюда, раскачаешься, там и обед, в заводской столовке, опять же, льготный, потом туда-сюда - и вечер. План, правда, гнали, да, но, бывает, и с браком… Вот была у меня одна деваха знакомая, контролер ОТК, Валькой звали…
- Ладно. - Выдернув очередную рыбину, хорошего такого хариуса, Александр резко поднялся на ноги. - Кончай базар, пошли ушицу варить - хватит нам рыбы.
- Пошли, Санек, пошли. - Федорыч торопливо собрался. - Я тут по пути еще одну заводь знаю - со щучками. Заглянем?
- Завтра заглянем, сегодня уж - ушица.
- Ну, завтра так завтра.
Коренастый и жилистый Вальдшнеп едва поспевал за широко шагавшим напарником. Саша спешил, чувствуя, как в измотанной душе его начинается хоть какой-то подъем, возникает хоть какая-то радость, вернее - ее предвкушение. И не от выпитой водки, вовсе нет, а именно что от предвкушения готовки. Любил Александр кашеварить самолично, с младых ногтей еще, и если б не стал сперва каскадером, а потом предпринимателем, так наверняка сделался бы поваром, и даже очень хорошим. Прямо сам не свой был до стряпни! Вот и сейчас, не только рыбалка его манила и уж тем паче не надоевшая водка. Уха! Ушица! Александр столько рецептов знал! Можно со сливками приготовить, а можно с той же водкой, с корицей, с кориандром, со жженым сахаром или по старинке: отдельную - налимью, щучью, окушковую, или из рыбьих голов, без соли - вот уж сладость-то, не оторвешь, особенно утром, когда застынет все студнем, хоть режь ножиком!
Однако нынче вот Александр простую ушицу замыслил, истинно рыбацкое варево - рыба да головками лук, ну и немножко картошки, для густоты. Хотя можно и без нее…
- Ой, а перловка?! - разбирая котомки, вдруг озаботился Вальдшнеп. - Перловку забыли! И лаврушки я что-то не вижу…
- Коля! С перловкой да с лаврушкой - это не уха, это уже суп получается. Ты еще консервы бы взял рыбные…
- Тьфу-ты, тьфу-ты! Да ясен пень! - Федорыч испуганно замахал руками. - Рыбу на рыбалку брать - скажешь тоже!
Быстро почистив рыбу, разложили костер, набрали в котелок родниковой водицы.