И мгновение спустя в каком-то дальнем углу раздался писк, какое-то существо пробежало, постукивая лапками, словно крыса. И снова тишина.
Бег крысиных лап все еще был слышен, но был и другой звук, слабый крик, как будто кто-то кричал где-то далеко… где-то за пределами здания, крик доносился откуда-то снаружи… снаружи.
Уэст лег на пол, прижимая дуло оружия к ковру.
"Снаружи… снаружи… снаружи…" - слова раздавались эхом в его голове.
"Снаружи чего?" - спросил он, но теперь ответ был ему известен. Он знал, где прежде видел изображение существа, которое спало на стуле, и того, другого, которое сидело на столбике балдахина. И ему был знаком звук этого чириканья, и писка, и топота бегущих лап.
"Снаружи… снаружи… снаружи… Конечно - по ту сторону этого мира".
Он поднял голову и посмотрел на картину, и дерево все еще светилось изнутри мягким светом, и из картины доносился звук, слабые шлепки, звук бегущих лап.
Уэст снова услышал крик: по дорожке на картине бежал человек, размахивая руками и крича.
Этим человеком был Невин.
Невин был внутри картины, бежал вниз по узкой полоске земли, и его тяжелые ноги поднимали небольшие облака пыли на покрытой мелкой галькой дорожке.
Уэст поднял пистолет, и его рука дрожала так, что ствол закачался вперед-назад и затем описал круг.
- Нервная дрожь. - Уэст произнес эти слова, стуча зубами.
Потому что теперь… теперь он знал ответ.
Он поднял другую руку и обхватил запястье руки, державшей оружие, и ствол замер. Уэст стиснул зубы, чтобы остановить дрожь.
Его большой палец опустился к активатору и нажал на него, и пламя из дула оружия попало на картину и быстро распространялось по ней. Распространялось, пока весь холст не превратился в вихрь голубого блеска, который с ревом и свистом тянулся к нему.
Дерево медленно расплывалось, как будто в глазах помутнело, и вскоре исчезло из поля зрения. Пейзаж потускнел, расслаиваясь, и через колеблющиеся линии можно было различить искаженную фигуру человека, рот которого был открыт в вопле гнева. Но никакого воющего звука не было, раздавалось только урчание оружия.
Картина исчезла в дыму, и теперь пучок лучей пламени, шипя, проникал в пространство, ограниченное стальной рамой, все еще заполненное крошечными пылающими проводами, торчащими из стены позади нее.
Уэст снял палец с активатора, и тишина опустилась на него, опустилась и заполнила комнату… словно проникла из безмолвного космоса, простиравшегося вокруг.
- Картины нет, - сказал Уэст.
Эхо, казалось, разнеслось по всей комнате.
- Картины нет, - ответило эхо, но Уэст знал, что это было не эхо, просто в его голове бесконечно повторялись слова, которые он произнес.
- Картины нет, - повторило эхо, но Уэст был в другом мире, в каком-то другом месте… где-то совсем в другом пространстве. Некий механизм разорвал континуум "пространство-время" или что бы это ни было… То, что отделяло нашу Вселенную от других, более необычных вселенных.
Не удивительно, что плод на дереве напоминал плод на столе. Не удивительно, что ему казалось, что он слышал шум ветра, шелест листьев.
Уэст встал и подошел к стене позади него. Он нашел выключатель, нажал на него, и лампы в комнате зажглись.
На свету разбитый механизм из другого мира оказался изогнутым обломком. Тело Картрайта лежало в центре комнаты. Чирикающее существо пробежало по полу и быстро нырнуло в темноту под столом. Усмехающееся лицо уставилось из-за стула на Уэста хладнокровно-свирепым взглядом, а затем пронзительно завизжало.
И в этом не было ничего нового, потому что он уже видел эти лица, их изображения в старых книгах и в журналах, где печатались вселяющие ужас рассказы, истории о существах, прибывших извне, объектах, которые ворвались из параллельной реальности.
Рассказы, которые были нужны только для того, чтобы отправить дрожащего от страха ребенка в кровать. Истории, которые просто не следовало читать в полночь. Истории, которые заставляли немного поволноваться, когда доносился скрип дерева, качавшегося на ветру за окном, или шум дождя, стучавшего по черепице.
Потребовались поразительные способности лучшей группы ученых Солнечной системы, чтобы открыть дверь, которая вела в параллельный мир.
И все же люди в прежние времена тоже говорили о чем-то подобном - о гоблинах, демонах и чертях. Возможно, жители Атлантиды нашли туда путь, так же как Невин и Картрайт, и в тот давно прошедший день выпустили в мир поток существ, которые затем целую вечность существовали как данность в рассказываемых у камина историях, от которых стыла кровь в жилах.
А картинки, которые он видел?
Может быть, это родовая память. Или сверхъестественное видение, которое оказалось правдой. Или то, что наблюдали авторы тех историй, художники, рисовавшие те картинки…
Уэст задрожал от этой мысли.
Что хотел сказать Картрайт?
Работа уже начата на других планетах. Работа по переработке знаний, принципов, психологии инопланетных существ из другого мира. Обучение, управляемое на расстоянии… принудительное обучение. Стелла, обладающая телепатическими способностями, поющая на Земле, любимица телеканалов.
И она была агентом этих существ, она пропускала через себя знания, а человек полагал, что эти мысли его собственные.
Конечно, все было именно так. Так планировали Невин и Картрайт. Переделаем мир, решили они. И, выжидая здесь, на Плутоне, они дергали бы за ниточки, которые переделали бы мир.
Суеверие - когда-то. Теперь - голые факты. Истории, от которых прежде холодела кровь в жилах. А сейчас…
Когда источник иссяк, а экран опустел и группа ученых исчезла на Плутоне, а культы были забыты… Стелла продолжала бы петь, но настало бы время и слушатели отвернулись бы от нее, так как ее новизна постепенно прошла, а необычность и "инопланетность" потеряли былую притягательность.
Солнечная система продолжала бы существовать, но демонические существа стали бы не более чем вызывающими дрожь картинками из тех времен, когда люди тихо сидели в пещерах и видели сверхъестественную угрозу в каждой движущейся тени.
Снова зазвучал противный писк.
Из темного угла существо скалилось на Уэста и пронзительно пищало - это была песнь ненависти.
"Ну что ж, - подумал Уэст, - Он был здесь, в самом отдаленном конце Солнечной системы, в пустом доме. И это выглядело, в конце концов, именно так, как он предполагал. Никого вокруг. Склад, полный продовольствия. Отвечающее всем требованиям убежище. Мастерская, где он мог работать. Место, охраняемое патрулем от нежданных посетителей.
Просто место для человека, который мог бы здесь скрываться. Место для беглеца от человеческой расы.
Необходимо было кое-что сделать… позже. Два тела должны быть похоронены. Экран нужно выбросить в груду металлолома. Несколько чирикающих тварей должны быть выслежены и убиты.
Затем он сможет поселиться здесь".
Конечно, еще имелись роботы. Один из них принес обед.
- Позже, - сказал он.
Но было что-то еще, что нужно было сделать… что-то, требующее немедленных действий… вот только, если бы только он смог вспомнить.
Уэст стоял и осматривал комнату, мысленно перечисляя все ее содержимое: стулья, портьеры, пульт управления, стол, искусственный камин…
Точно, камин.
Он пересек комнату и встал напротив камина, затем снял бутылку с каминной полки, бутылку с черным шелковым бантом, обвязанным вокруг горлышка. Бутылка для общества последнего человека.
И он был последним человеком, в этом не было никаких сомнений. Самым последним из всех.
Конечно, он не был участником договора, но он выполнит условие. Несомненно, это была своего рода мелодрама, но… "Бывает время, - сказал он себе, - когда маленькая мелодрама может быть простительна".
Он откупорил бутылку и повернулся, чтобы стать лицом к комнате. Он поднял бутылку, приветствуя… приветствуя место, где раньше была картина, почерневшую рамку от нее, мертвеца на полу, существо, которое издавало странные звуки в темном дальнем углу.
Он пытался придумать, что сказать, но не мог. А должны были быть какие-то слова, которые следовало произнести, просто не могло быть по-другому.
- Ваше здоровье, - сказал он, и это не было достаточно удачной фразой, но что-то нужно было сказать.
Он приложил бутылку к губам, поднял ее и наклонил голову назад.
Давясь, он оторвал бутылку от губ.
Это не было виски, и это оказалась ужасная дрянь. Желчь, уксус и хинин - все вместе. Настоящее варево прямо из помойной ямы, смесь всех противных лекарств, которые он выпил ребенком, это были сера и патока, это было касторовое масло, это было…
- Боже мой… - сказал Фредерик Уэст.
Внезапно он вспомнил местоположение ножа, который он потерял двадцать лет назад. Он видел, где оставил его, так же ясно, как день.
Он знал уравнение, о котором прежде не имел представления, и более того, он знал, для чего оно было выведено и как его можно использовать.
Непроизвольно он представил, как работает двигатель ракеты… каждая деталь, каждая часть, каждый механизм управления, словно схема была развернута перед его глазами.
Он мог схватывать и удерживать своим внутренним зрением семь отдельных уровней видения, хотя четыре уровня - это самое большее, что прежде мог ментально видеть человек.
Со свистом выдохнув воздух изо рта, он пристально посмотрел на бутылку.
Уэст был способен пересказать, слово в слово, первую страницу книги, которую он читал десять лет назад.
- Гормоны, - прошептал он, - Гормоны Дарлинга!