- Такого не бывает, - возражал Раймонд.
Так и не договорившись, они решили оставить поиски загадочного поющего ската и возвратились в зал. Тут я и заметил, как шофер что-то прячет в карман. Этот урод с крючковатым носом и безумным взглядом, увешанный сетками с трепыхающимися скатами, будто сошел с картины Иеронима Босха. Обменявшись парой слов с Раймондом и Тони, я уже собрался возвратиться к Тристраму и Авроре, но в зале их не обнаружил. Не зная, в какую галерею они свернули, я заглядывал в каждую, пока не обнаружил их: они поднимались по наклонному выступу и были уже у меня над головой. Я решил возвратиться в зал и догнать их, но случайно увидел профиль Авроры - на нем застыло уже знакомое мне сосредоточенное выражение. Подумав, я тихонько пошел по спиральному проходу как раз под ними. Шорох непрестанно осыпающегося песка скрадывал мои шаги.
Очутившись почти рядом с ними, я услышал слова Авроры:
- Говорят, будто песчаных скатов можно приманить пением.
- Гм, очарованный скат? - молвил Тристрам. - Пожалуй, стоит попытаться.
Они двинулись дальше, Аврора нежно и взволнованно напевала что-то. Звук, отраженный стенами и потолком галереи, все усиливался, и в темноте слышно было, как шевелились скаты.
Чем ближе подходили мы к выходу, тем больше их становилось. Аврора с Тристрамом вышли на небольшую площадку под открытым небом. Окруженная стенами тридцатиметровой высоты, она напоминала залитую солнцем арену римского цирка.
Потом я потерял влюбленных из виду, возвратился чуть назад и поднялся на следующий уровень. Теперь арена была передо мной как на ладони.
Жуткий вопль заполнил песчаный лабиринт. Однотонный и всепроникающий, он напоминал об ужасных звуках, которые слышатся эпилептикам перед припадком. Внизу, на арене, Тристрам, зажав уши руками, пытался взглядом отыскать источник вопля.
На Аврору он уже не смотрел, а она застыла за его спиной, приняв позу медиума в трансе и уронив вдоль тела руки ладонями наружу.
Я оцепенел, околдованный ее обликом, как вдруг с нижних этажей лабиринта донесся леденящий кровь крик, затем - какофоническое хлопанье крыльев, и из галерей вырвалась огромная стая скатов. Ослепленные солнцем, потеряв ориентацию, они тучей кружили над головами Тристрама и Авроры.
Аврора вышла из транса и испуганно закричала, пытаясь прогнать скатов. Тристрам яростно отмахивался от них соломенной шляпой, свободной рукой прикрывая свою возлюбленную. Вдвоем они отходили к узкой щели в стене, надеясь спастись через галерею с другой стороны лабиринта. Посмотрев выше, я с удивлением обнаружил на краю отвесного уступа коренастую фигуру шофера. У него не было ни сетей, ни ружья, и он внимательно наблюдал за тем, что творится на арене.
К тому времени сотни скатов, носящихся в воздухе, почти полностью скрыли от меня Тристрама и Аврору. Потом я увидел, как она показалась в проходе стены и в полном отчаянии покачала головой. Путь к бегству был отрезан! Тристрам жестом показал ей, чтобы она опустилась на колени, затем рванулся на середину площадки и яростно замахал шляпой, стараясь отогнать хищников подальше от Авроры.
Поначалу казалось, что ему это удастся. Скаты разлетелись, как чудовищные осы, но тут же снова бросились на Тристрама. Не успел я предостеречь его, как он упал. Скаты спикировали, зависли над неподвижным телом и, наконец, будто обретя свободу, рванулись ввысь.
Тристрам лежал неподвижно. Его белокурые пряди смешались с песком, руки были неестественно подвернуты. Быстрота развязки потрясла меня. Я перевел взгляд на Аврору.
Она тоже смотрела на Тристрама, но ее лицо не выражало ни потрясения, ни сочувствия. Подобрав подол, она повернулась и скрылась в проходе.
Значит, проход и раньше был открыт. Ошеломленный, я понял: Аврора специально показала Тристраму, что хода к галереям нет, и заставила его принять бой со скатами.
Через минуту она уже была на верхнем ярусе. Рядом появился шофер в черной униформе. Бросив последний взгляд на неподвижное тело Тристрама, они скрылись из виду.
Я кинулся за ними, пытаясь громкими криками привлечь внимание Тони и Раймонда. Гулкое эхо перекатывалось по галереям. Добежав до выхода из лабиринта, я увидел, как всего в сотне метров от меня шофер усаживает Аврору в "кадиллак". Машина с ревом сорвалась с места и пропала в густых облаках пыли.
Я бросился к машине Тони, но, когда добежал, "кадиллак" оторвался уже на километр и несся через дюны с такой скоростью, будто за ним гнался дьявол.
* * *
Больше я никогда не встречал Аврору Дей. Я гнался за ней до шоссе, но на хорошей дороге "кадиллак" с легкостью оторвался от меня и через десяток километров пропал окончательно. У заправочной станции на повороте к Алому Пляжу я притормозил и спросил, не проезжал ли здесь красный "кадиллак". Заправщики видели его, но оба утверждали, что он ехал в мою сторону. Не иначе как Аврора отвела им глаза.
Я решил проверить, не возвратилась ли она к себе на виллу, и поехал к Пурпурным Пескам, проклиная себя за легкомыслие. Почему я не почувствовал опасность? Как я, мнящий себя поэтом, не вдумался в фантазии другого поэта? Ведь Аврора буквально предрекала смерть Тристрама.
Пятая вилла по Звездной улице была пуста и молчалива. Скаты оставили аллею, темные стеклянные двери были распахнуты, по пыльному полу ползали обрывки лент. Мрак царил в коридоре и в гостиной, лишь белые карпы еще поблескивали в бассейне. Воздух был тяжелым и затхлым, словно в доме уже много лет не было живой души.
Я осмотрел фриз в гостиной и теперь узнал всех. Сходство было почти фотографическим. Тристрам был Коридоном, Аврора - Меландер, шофер - Паном. Среди остальных я легко нашел себя, Тони Сапфайра, Раймонда Майо и других жителей Звездной улицы.
Отвернувшись от фриза, я обогнул бассейн и направился к двери. Вечерело. Фары машин, проезжающих по Звездной улице, высвечивали стеклянные чешуйки на крыше моей виллы. Когда я спускался с крыльца, порыв ветра пронесся по дому и захлопнул дверь за моей спиной: волшебница обронила прощальную реплику.
Я шел через пустырь, решительно попирая обрывки лент, влачившихся за мной, - может быть, так я демонстрировал желание возвратиться в реальный мир.
Обрывки безумных стихов Авроры Дей в последний раз являли себя свету и - умирающие осколки мечты - рассыпались под моими ногами.
В моем доме горел свет. Я вошел и увидел на веранде Тристрама Колдуэлла в том же белом костюме. Послав мне дружескую улыбку, Тристрам подмигнул и, не дав мне заговорить, поднес палец к губам.
Я приблизился и хрипло прошептал:
- Тристрам, слава богу, ты жив. Но объясни же, что там случилось?
Он улыбнулся.
- Прости, Пол, я знал, что ты следишь за нами. Аврора уехала?
Я кивнул:
- Мне не удалось догнать ее "кадиллак". А скаты тебя не тронули? Когда ты упал, я подумал, что тебе конец.
- Аврора тоже так решила. Вы мало знаете о песчаных скатах. В это время года их жала безвредны. Иначе кто бы рискнул войти в лабиринт? - Он усмехнулся. - Ты, конечно, знаешь легенду о Меландер и Коридоне?
Я так и рухнул на стул рядом с Тристрамом. Уже через пару минут я понял все. Аврора посвятила его в старую легенду, и он, отчасти по доброте душевной, отчасти шутки ради, решил сыграть роль Коридона. Рассказывая ей о смертельных жалах и злобном коварстве скатов, он провоцировал Аврору проверить, сможет ли ее избранник отдать за нее жизнь.
- Это было убийство, - сказал я. - Поверь мне - я видел, как сверкали ее глаза. Она жаждала твоей смерти.
Тристрам только пожал плечами.
- В этом нет ничего удивительного, старина, - сказал он. - Что ни говори, а поэзия - дело серьезное.
Ни Раймонд, ни Тони Сапфайр так и не узнали, как было дело. Тристрам наплел им, что с Авророй приключился неожиданный приступ клаустрофобии и она в панике бежала из лабиринта.
- Любопытно, - задумчиво сказал Колдуэлл, - что она будет делать дальше. Пророчество ее исполнилось! Теперь она перестанет сомневаться в своих чарах. До сих пор она терзалась мучительным комплексом неполноценности. Как и Меландер, которую самоубийство Коридона глубоко потрясло, Аврора не разграничивала искусство и собственное "я".
Я кивнул.
- Может быть, теперь она смирится с тем, что поэзия будет по-прежнему создаваться неэстетичным компьютерным способом. Кстати, мне еще нужно набрать целых двадцать пять полос. Твой автоверс работает?
- У меня больше нет автоверса. Я расколотил его в то утро, когда ты мне позвонил. Да я все равно уже много лет им не пользуюсь.
Я так и подскочил на стуле.
- Как?! Значит, все твои сонеты написаны собственноручно?
- Точно, старина. Каждая строка рождена в творческих муках.
Стон отчаяния вырвался у меня из груди.
- А я-то надеялся, что твой автоверс выручит меня. Господи, что же мне делать?
Тристрам усмехнулся.
- Попытайся сам написать стихи. Вспомни ее прорицание… кто знает, а вдруг оно исполнится? Ведь Аврора считает, что я умер ради нее.
Я от всей души выругался.
- Будь у меня такая надежда, я бы пожалел, что ты остался в живых. Ты себе представить не можешь, сколько мне это будет стоить.
Когда он ушел, я перебрался в кабинет и собрал все оставшиеся у меня стихи. Для номера не хватало двадцати трех полос. Удивительное совпадение: как раз столько же поэтов жило сейчас на Пурпурных Песках. И ни один из них - за исключением Тристрама Колдуэлла - не мог самостоятельно сочинить ни одной строчки.