Глава вторая
Сюрпризы зеркальной камеры. Чумаков меняет настроение. Орхидея всплывает из глубины
- Этот тренажер мы называем зеркальной камерой, - сказал Громеко, подводя меня к массивному, выступающему в стене округлому люку. Он привычно набрал код на небольшом табло, что-то едва слышно щелкнуло; Громеко, с усилием потянув люк на себя, открыл вход в камеру с металлическими стенами весьма внушительной толщины.
- Новейшая аппаратура, - с гордостью произнес он, - знали бы вы, Алексей, сколько блестящих специалистов участвовали в создании "зеркалки" - инженеров, медиков, химиков, психологов… Как много принципиально новых задач пришлось им решать. Такие тренажеры нам ох как будут нужны, когда наступит пора дальних межпланетных перелетов. Пока же мы камерой практически не пользуемся. Разве что в особых случаях, когда ученые просят поэкспериментировать.
Я оглядел небольшую, примерно три на два метра камеру и, честно говоря, не понял, чем так восторгается Громеко. Внутри - однообразный тусклый блеск тщательно отшлифованного сизоватого металла, в люке - обычный иллюминатор из многослойного стекла. Посреди камеры - очень высокое кресло из кожи и множества гнутых хромированных труб. Сверху над ним нависало нечто вроде огромного блестящего абажура в виде металлической полусферы, усеянной разной величины отверстиями и обвитой разноцветными проводами. Эта штуковина чем-то смахивала на обыкновенный электрический фен.
- А почему вы ее называете зеркальной? - спросил я, оглядываясь. - Где-то здесь действительно есть зеркала?
- Посидишь в этом кресле - поймешь, - усмехнувшись, ответил Громеко. Он протянул руку и нажал какую-то кнопку с внешней стороны камеры. Буквально через несколько секунд, словно из воздуха, в камере появилось несколько молчаливых, деловитых очкастых людей в белых халатах. Они обступили кресло, завозились у него, подсоединяя какие-то приборы. Я залюбовался их четкими сноровистыми движениями.
За дни, проведенные в хозяйстве Громеко, я уже привык к явлению этих белоснежных научно-технических духов, которое обычно предшествовало очередному испытанию. Чего они только со мной не проделывали! Вертели на специальных установках в немыслимых плоскостях, заставляли плавать и нырять в каких-то герметичных бассейнах, их внимательные глаза наблюдали за моим лицом через смотровые окуляры.
По правде сказать, все это начинало мне уже действовать на нервы. Я чувствовал себя здоровым, находился, по общему мнению, в прекрасной спортивной форме, а между тем мучитель мой Громеко с неистощимой выдумкой продолжал изобретать с благословения медиков все новые и новые пытки. И самое обидное, что за все это время мне не сообщили ничего существенного о предстоящем эксперименте с орехом Кракатук.
- Послушайте, Александр Александрович, - взмолился я, - обойдемся хотя бы без этой… - я обвел глазами камеру, - …парикмахерской? Я все-таки не в космическую одиссею собираюсь.
- Вот именно, не в космическую, - строго повторил Громеко. - Когда мы отправляем людей в космос, мы знаем, к чему их готовить. А вот что ждет тебя… На этот вопрос, к сожалению, пока никто ответить не может. Никто еще не заглядывал внутрь этого чертова орешка…
- А как же мы будем… заглядывать? - почти безразлично, глядя в сторону, спросил я.
Громеко раскусил мою невинную хитрость и рассмеялся.
- Недолго осталось, Леша, - сказал он. - Потерпи, скоро все узнаешь. А теперь ступай-ка к креслу и постарайся, чтобы настроение у тебя было хорошее. Сейчас это важно. Это просто необходимо, - с нажимом повторил он.
- Необходимо!.. - бурчал я, пока очкарики в белых халатах обвешивали меня датчиками со всех сторон. - Попробуй привести себя в хорошее настроение, если тебе никто нечего не объясняет, как кролику подопытному…
- Ну-ну, не преуменьшай своей роли в науке, - улыбнулся Громеко. И уже совсем другим тоном: - Расслабься, представь, что ты, скажем, в отпуске, на берегу моря. Попытайся вообразить детали - горячую от солнца гальку, соленые брызги, скользящие вдали теплоходы…
- Банально, - пробормотал я, но все же попробовал нарисовать в воображении эту идиллическую картинку: раз надо - значит, надо. На голову, заслонив весь белый свет, бесшумно опустилась металлическая полусфера.
Слышен был шорох удаляющихся шагов, затем щелкнул замок и наступила тишина. Я усиленно воображал себе синее море. Тут действительно кресло как будто начало легонько, убаюкивающе раскачиваться, и я задремал.
Проснулся я от прямого, бьющего прямо в глаза обжигающего луча. Я зажмурился и тут же услыхал характерный мерный шум морского прибоя. Растерянно озираясь, я сел.
…Огромный, укрытый мелкими камнями пляж был пустынен. Узкая стрела безлюдного пирса далеко выдавалась в море, бледно-голубое у самого берега и темно-изумрудное у горизонта. За моей спиной громоздились скалы из белого, изъеденного ветром и дождями камня, над ними вились чайки.
"Прежде всего - спокойствие!" - сказал я себе и начал рассуждать.
Если допустить, что Громеко зачем-то понадобилось перенести меня сюда, зачем он так усиленно предлагал представить море? Может быть, все, что вокруг - лишь плод моего воображения? Сон? Я поднялся и подошел к берегу. Нагретая солнцем галька обжигала ступни. Зашел по колени в воду, она казалась теплой. Быстрые рыбешки мелькали в изумрудной колышущейся глубин. Я что было силы ущипнул себя за руку и вскрикнул от боли.
Нет, на сон не похоже.
Значит, Громеко забросил меня на этот пустынный берег для очередного испытания. Какого? Может быть, выдержки нервов. А возможно, это тест на выживание. Кажется, я читал о чем-то подобном. Забрасывают человека в безлюдное место - без пищи, оружия, чтобы проверить, найдет ли он в себе мужество бороться за жизнь.
Что ж, в любом случае мне остается лишь принять условия игры.
Сделав этот вывод, я немного успокоился, растянулся на горячей гальке. Небо совсем очистилось от облаков, и жгучее тепло лучей обдавало мое тело.
И тут меня словно током ударило. Еще несколько минут назад, когда я проснулся, на небе ни облачка не было, это я помнил точно. Ветер за это короткое время не поднимался, откуда же взялись тучи, остатки которых таяли буквально на глазах?
Еще раз проанализируем: когда я проснулся, туч не было. Потом я подошел к воде - в эти минуты их тоже не было.
Потом я сел на гальку и стал соображать, в какое новое приключение втравил меня на сей раз мой мучитель Громеко. Стоп! Как раз в этот момент, кажется, о камням пробежали легкие подвижные тени от облаков.
Несколькими секундами позже я успокоился, и облака стали рассеиваться.
Кажется, я начинал понимать, почему перед тем, как оставить меня в зеркальной камере, Громеко говорил о хорошем настроении.
Очевидно, все, что я вижу, каким-то непостижимым разом реагирует на мое эмоциональное состояние. Окружающий мир - словно зеркало моего настроения. Вот почему - зеркальная камера. Но если так, значит, меня окружает мираж. Удивительный, до мельчайших деталей правдоподобный, но все же - мираж.
Что ж, попробуем проверить.
Я представил, что мне плохо. Так плохо, что хоть вой от бессилия и одиночества. Я закричал от боли, которой не чувствовал. Заметался по камням в ярости на себя, такого здорового и сильного, которого заставляют попусту терять время.
И мир вокруг как-то сузился, потемнел, несколько крупных дождевых капель упало мне на плечи.
Море тоже изменило цвет, стало свинцовым, тяжелые штормовые волны с глухим шипением ворочали камни. Меня обдало холодными брызгами, невесть откуда взялся леденящий северный ветерок, и я почувствовал, что покрываюсь гусиной кожей. Все-таки из одежды на мне были лишь плавки.
Я решил сменить программу.
"Все идет прекрасно, Чумаков! - начал убеждать себя. - Тебе предложили участие в необычном эксперименте, об этом может только мечтать настоящий ученый. Тебя тренируют в Центре подготовки космонавтов - много ли твоих коллег могут похвалиться тем же? Ты почти без труда понял секрет хитроумной зеркальной камеры - разве это просто?"
И пока я себе плел эту самодовольную чушь, небо загоралось прозрачной лазурью, морские волны из разъяренных чудовищ превращались в игривых котят, мой озноб проходил, и сияющий солнечный диск всплывал над головой.
Я ощутил что-то похожее на гордость.
Пусть это был мираж, но мираж, покорный состоянию моей души. На какое-то время я стал великим повелителем небес и тверди земной. Эдаким Саваофом с кандидатской степенью.
А почему бы не попытаться поиграть с моим миражем в более сложные игры, заодно проверив и возможности зеркальной камеры? Ведь, в конце концов, не такое уж скудное у меня воображение.
Я представил, как в золотисто-зеленой глубине, обвившись гибким стеблем вокруг подводной скалы, начинает расти диковинный гигантский цветок - прекрасная морская орхидея. Шевеля широкими пурпурными лепестками, она возносится все выше и выше к поверхности, готовая предстать перед солнцем в непередаваемом величии своих красок.
И тут метрах в десяти от берега словно вырвался из воды сноп огня - то расцвела над морем моя орхидея! Усеянная мириадами изумрудных капель, она была изумительна.
Я дал волю фантазии, и в считанные минуты все видимое до горизонта пространство укрылось огромными цветами. Я засеял море причудливыми узорами из лилий и небесно-синих тюльпанов, каких еще не видел свет, я разбросал по нему острова роз и васильков, созвездия ириса и ландышей.
Огромное море сплошных цветов мерно колыхалось у ног, прибой выбрасывал на берег тысячи душистых лепестков.
Я засмеялся от счастья.
И в этот миг чей-то громовой, оглушающий голос, идущий, казалось, из глубины моря, пророкотал: