- Мэри, о чем ты? Я так соскучился по тебе, что хотел расцеловать тебя, как только ты вошла, просто не сразу получилось. Но стоило поцеловать тебя на один раз больше, чем предписано, - и ты опять недовольна! Твоя беда в том, что ты понимаешь все предписания слишком буквально. А ведь Предтеча предостерегал нас от формального исполнения его наказов, он сам говорил, что обстоятельства порождают множество вариантов и модификаций, которые невозможно предсказать.
- Да, и еще он говорил, что мы должны остерегаться любых отступлений и извращений его законов. А если возникают сомнения, то первым делом их нужно обсудить со своим иоахом: только он сможет решить, насколько верносущно подобное поведение.
- Ага, прямо сейчас побегу звонить нашему ангелу-хранителю и просить у него позволения поцеловать тебя еще разок!
- Наконец-то ты высказал здравую мысль, - абсолютно серьезно сказала она.
- Великий Сигмен! - взорвался Хэл. - Я не знаю - плакать мне или смеяться! Но одно я знаю точно: я не способен тебя понять! И, наверное, никогда не смогу!
- Помолись Сигмену, - посоветовала она, - и попроси его даровать тебе верносущности. Тогда между нами не будет ни проблем, ни непонимания.
- Сама помолись, - огрызнулся он - Для скандала нужны как минимум двое. И вот тут мы идем с тобой на равных.
- Я буду разговаривать с тобой только тогда, когда ты успокоишься, - с достоинством заявила она. - А пока разговор закончен. Тем более что я еще не ужинала.
- Можешь вообще не обращать на меня внимания, - ответил он в том же тоне, - я буду слишком занят: мне нужно подготовиться к встрече с Ольвегсеном.
- Предвижу, у вас будет очень милая беседа. Да, кстати, ты мне так ни слова и не сказал о своей поездке.
Но Хэл промолчал.
- И нечего на меня злиться! - добавила она и вышла.
Хэл снял со стены портрет Сигмена и положил его на стул.
Потом выдвинул из стены проектор, вставил в него письма и включил его в сеть. Надев наушники и очки-расшифровщики, он с блаженной ухмылкой уселся на стул. Даже если Мэри заметит его лучезарную улыбку, она все равно сейчас не спросит о ее причине, но даже если и спросит - он вовсе не обязан отвечать. Тем более что признаться ей в том чувстве огромного удовлетворения, которое он испытывает, усаживаясь на портрет Сигмена, было просто немыслимо: она была бы ужасно шокирована или хотя бы постаралась притвориться таковой (он так и не научился отличать ее искренние порывы от искусственных). Но чувство юмора у нее просто отсутствовало. Так что говорить ей что-либо, что могло отрицательно сказаться на его МР, было чревато совсем не смешными результатами.
Хэл опустился на стул, поерзал, устраиваясь поудобнее, включил аппарат и сосредоточенно уставился на вспыхнувший на противоположной стене экран. (Мэри, не имевшая очков-расшифровщиков, видела там только белый световой квадрат.) Первым, что появилось на экране, был портрет Сигмена. С этого начиналось любое официальное письмо.
- Обратимся веем сердцем своим к Исааку Сигмену, на котором пребывает верносущность и от которого исходит благая истинная весть, - раздался в наушниках прочувствованный голос. - Да ниспошлет он нам, его последователям, благословение свое, и да поразит он безжалостно всех своих врагов, следующих за Противотечей, чьи деяния суть воплощение нешиба!
Голос на минуту умолк, чтобы дать возможность слушателю самому вознести молитву, а затем продолжил самым деловым тоном:
- Искренне верующий Хэл Ярроу! Предлагаем вам список новообразований, за последнее время вошедших в лексикон американоязычного контингента союза Гайяак. Номер первый.
На экране вспыхнуло слово: "Очкец".
- Это слово, появившись впервые в департаменте Полинезия, довольно быстро распространилось в департаментах Северной Америки, Австралии, Японии и Китая, однако оно до сих пор не встречается в Южной Америке, которая, как вы знаете, находится рядом с Северной.
Когда-то Хэла проста бесили подобные справки и сноски в официальных письмах, теперь же он просто рассмеялся: когда же они наконец поймут, что он - человек, получивший самое широкое образование, а не какой-то просто узкий специалист. А в данном случае подобная ссылка была просто абсурдом: даже полуграмотные представители низших слоев могли представлять себе, где находится Южная Америка, хотя бы потому, что Предтеча неоднократно упоминал этот континент в "Западном Талмуде". Правда и то, что учителя начальных школ, даже если сами и имели представление о его местоположении, то не слишком строго требовали от своих учеников знания того же.
- Слово "очкец", - продолжал диктор, - впервые было зафиксировано на острове Таити. Это, как вы знаете, остров, принадлежащий департаменту Полинезия, населенный выходцами из Австралии, колонизировавшими его после войны Судного дня. В настоящем Таити используется как военно-космическая база.
Первое время слово "очкец" использовалось как профессиональный жаргонизм космических исследователей и научных работников. Насколько мы знаем, первыми его стали использовать космонавты, что может привести нас к источнику его возникновения. После его появления оно стало настолько популярным, что представители гражданского флота попросили разрешения официально его использовать, но им было отказано, до полного выяснения корней.
Исходя из первичных исследований, можно сделать вывод, что это слово используется в качестве как прилагательного, так и существительного и глагола. Кроме того, оно содержит в себе ярко выраженный уничижительный оттенок и близко по значению (хоть и не является эквивалентом) признанным лингвистами выражениям: "кранты" и "непруха". Кроме того, оно имеет значение чего-то необычного, "не от мира сего". Говоря иными словами - многоложного.
Настоящим посланием мы приказываем вам провести расследование слова "очкец", следуя статье № СТ-ЛИН-476 до тех пор, пока вы не получите приказа с номером более высокого порядка, но в любом случае вы должны подготовить отчет не позднее 12 числа месяца Плодородия, 550 Э. С.
Хэл пробежал письмо до конца: остальные три слова, по счастью, были не настолько важны - ему вовсе не улыбалось надорваться, пытаясь изучить все четыре сразу.
Но завтра сразу после отчета Ольвегсену ему придется снова уехать. Что ж, отпадает необходимость распаковывать барахло. Правда, белье снова придется носить сутками, так как будет негде его постирать.
На самом деле ему бы хотелось отдохнуть как следует после путешествия, из которого он только что вернулся.
"Вот только как - следует?" - подумал он, снимая очки и уперевшись взглядом в Мэри.
Она как раз закончила смотреть трехмерку и стала готовиться ко сну: вытянула из стены ящик с постельным бельем и достала из него ночные рубашки. У Хэла тоскливо засосало под ложечкой: впереди еще целая ночь! В эту секунду его супруга обернулась и успела заметить выражение его лица.
- Что это с тобой? - удивилась она.
- Да так, ничего…
Она направилась к нему через всю комнату (всю! пару шагов туда-сюда, а сколько места было в заповеднике - шагать устанешь!) и протянула ему скомканную тряпку:
- Не думаю, что Олаф их стирал, - сказала Мэри, - но он не виноват - у нас сломался деионизатор. Он оставил записку, что вызвал техников, но ты же знаешь, как они обычно тянут.
- Да я починил бы его сам, будь у меня на это время! - в сердцах воскликнул Хэл, но тут же замер и принюхался к белью. - Великий Сигмен! Это сколько уже стиралка не работает!
- Она сломалась сразу после твоего отъезда.
- Ну и воняют же они! Словно каждые пять минут просыпаешься в холодном поту. Впрочем, ничего удивительного - старик Ольвегсен и на меня нагоняет страх похлеще Сигмена.
- Да сколько же я могу молиться, чтобы ты не сквернословил! - закричала Мэри, покраснев от возмущения. - Когда же ты откажешься от этой многоложной привычки?! Ты что же себе думаешь!..
- Да, именно это я и думаю, - злобно перебил он. - Я знаю, что каждый раз, когда я поминаю имя Сигмена всуе, я приближаю тем самым Конец Времен. Ну и что с того?
Мэри отшатнулась, испуганная его криком и злобной усмешкой, скорее похожей на оскал.
- Что с того?! - повторила она, словно не веря своим ушам. - Хэл, ты ведь хотел на самом деле сказать совсем другое?..
- Да, конечно, я имел в виду совершенно другое, - пошел он на попятную, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. - Конечно же, я хотел сказать совсем другое. Да как бы я посмел сказать такое! У меня вырвались такие слова, потому что твои постоянные напоминания о моих, грехах доводят меня до умопомрачения.
- Но Предтеча сам говорил, что мы должны постоянно напоминать нашим братьям о том, что многоложность не дремлет.
- Я тебе не брат. Я тебе - муж, - мрачно уточнил он. - Хотя частенько, как, например, сейчас, я мечтал бы не быть им вовсе.
Чопорное, осуждающее выражение лица Мэри растворилось в слезах, которые хлынули с новой силой. Ее губы и подбородок дрожали.
- Да не плачь ты, ради Сигмена, - устало сказал он.
- Я… я не могу остановиться, - всхлипнула она, - потому что мой собственный муж - единая плоть… соединенный со мною церкводарством, осыпает меня бранью с головы до ног… Тем более что я ничем не заслужила, чтобы со мной так обращались…
- Ничем, кроме того, что ты при каждом удобном случае бежишь со всех ног жаловаться на меня иоаху.
Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, и начал выдвигать из стены кровать.
- Подозреваю, что и постельное белье насквозь провоняло Олафом и его толстухой-женой, - проворчал он, доставая простыню. И тут же скривился, сорвал белье с кровати и швырнул на пол. В ту же кучу полетела и его ночная рубашка.