Билл Джонсон
Выпьем, господин посол
Прости, что отвлекаю тебя на работе, Тони, - сказал брат. - Около часа назад умер Сэм.
"Боже правый! - подумал я. - Я все не мог выкроить время, чтобы его повидать, а теперь время истекло".
– Он не мучился? Это произошло быстро? - спросил я. Стив покачал головой.
– Паршивая история, Тони. Говорят, он потерял сознание. В общем, упал, когда доставал из шкафа рубашку. Должно быть, при падении ударился головой о косяк. Соседа по комнате как раз не было дома, поэтому нашли Сэма только вечером. Он лежал без сознания, весь в крови.
– Проклятие! - тихо выругался я. - Его хотя бы отвезли в больницу? Стив опять покачал головой.
– В доме как раз оказался врач - навещал кого-то еще. Сэма уложили в постель и наложили на голову швы. А он все жаловался на боль в груди…
Стив отвернулся от видеофона. Я услышал тонкий голосок, смех, топот бегущих ножек. На колени к Стиву забралась Элизабет, как раз праздновавшая свой второй день рождения.
– Ха-ха-ха! - пропела она и чмокнула отца в щеку. Вся ее мордашка и пальчики были перепачканы розовой глазурью.
– Элизабет! - На экране мелькнула Роз, мать девчушки. Схватив дочку, она развернула ее, улыбаясь мне. Элизабет протянула Стиву разноцветную бумажную салфетку с фосфоресцирующей надписью "С днем рождения!"
– Элизабет, папа говорит с дядей Тони, - наставительно сказала Роз. Она была невысокой, среднего сложения, с сильными руками и растрепанными светлыми волосами. Женщина мельком глянула на меня.
– Здравствуй, Тони. Как жалко Сэма! - Потом она снова занялась дочерью. - Пойдем к гостям, милая. Пора развернуть подарки.
– Подарки! - восторженно подхватила Элизабет, соскочила с материнских колен и устремилась в кухню. Мать бросилась за ней.
Стив стряхнул с одежды крошки, отер выпачканное глазурью лицо и снова поднял на меня глаза. Мы улыбнулись друг другу.
– То ли еще будет! - предостерег я. - Двухлетки - страшно занятой народ.
– Она и сейчас ужас какая деловая! - пожаловался Стив.
– Что же все-таки случилось? Новые осложнения с аортой?
– Возможно. Вскрытие все показало бы, но, думаю, нам это ни к чему. - Стив тяжело вздохнул и отвернулся. - Понимаешь, Сэм не хотел снова угодить в больницу. После последнего приступа он согласился на "НО".
"Не оживлять!" Своеобразный запретительный флажок. Пациент изъявил готовность умереть, уйти просто и быстро, избежав массированного вмешательства медиков. Я представил было Сэма подключенным к мониторам, ощетинившимся трубками и иглами, - хрупкое тельце, задавленное механизмами… Сэм всего этого терпеть не мог, такая кончина была бы просто абсурдной. Я не удивился, что он избрал себя "НО".
– Расслоение аорты - это очень болезненно, - осторожно проговорил я. - Впервые попав в больницу, Сэм жаловался, что у него нутро горит огнем.
– Морфий ему давали вволю, как воду, сколько он просил, - сказал Стив.
– Помогало?
– Говорят, да, - неуверенно ответил брат. Он был пульманологом больнице университета Небраски и хорошо знал, что такое мучительная смерть. - Сначала любое средство помогает, а потом…
– Когда похороны? - спросил я.
– Завтра мы с Бобом поедем в Дакоту. Предстоит разбираться в банковских и юридических делах, - с отвращением ответил он. - Похороны в субботу.
Я принялся усиленно соображать, как перестроить рабочее расписание и вообще всю жизнь на ближайшие дни. К счастью - или на беду - моя жизнь была не слишком насыщенной. В кои-то веки это оказалось кстати.
– Слушай, если в четверг прилетишь в Омаху, то вместе с Роз поспеете к пятнице, - предложил Стив. - Сестра Роз приедет посидеть Элизабет, но она свободна только с вечера четверга. В нашем распоряжении будут две машины.
– Как скажешь, братишка. Ты у нас рулевой.
– Комплимент сомнительный.
– Прости, Стив. Несправедливо, конечно…
– … но я гораздо ближе живу и назначен душеприказчиком, - закончил за меня брат. Помявшись, он спросил: - Ты точно сможешь вырваться? Я следил за новостями. Ты мелькал на втором плане. Во весь экран красовался инопланетянин. Мне было приказано соблюдать полную конфиденциальность. К черту! Стив не имеет отношения к масс-медиа и умеет держать язык за зубами.
– Я включен в группу обеспечения безопасности посла.
– Так ты освободишься? Если нет, мы справимся сами. Я напрягся. Наверное, выражение моего лица изменилось, потому что Стив слегка поморщился.
– Ты знаешь, что для меня главное. Не беспокойся, я обязательна приеду.
– Значит, увидимся в пятницу. Доступ к телу с трех часов.
Я отключил связь и откинулся в кресле. Ремень врезался в плечо, снял кобуру и положил ее на стол. Потирая плечо, я посмотрел в окно В Вашингтоне весна была в полном разгаре: на ветках набухли почки кое-где проклюнулись листья. Вишни цвели вовсю.
Я запросил прогноз погоды в Дакоте. Дождь со снегом, как и следовало ожидать. Когда вся страна в весеннем цвету, в Дакоте еще бушует метель.
Хватит тянуть! Я набрал в легкие побольше воздуху и снял трубку.
– Кэрол? Это Тони. Мне нужно взять отгул на несколько дней по личным обстоятельствам.
– Нет! - отрезала она.
Спустя пять минут после звонка и первого "нет" я явился к ней кабинет.
– Ни в коем случае. И не думай! Ты несешь ответственность безопасность посла. После завершения переговоров - пожалуйста, но сейчас - никак. Извини.
Я разглядывал стену у нее над головой. Все в кабинете, от стандартного металлического стола до зеленого вращающегося кресла и глухи свинцовых жалюзи, исключающих наблюдение и прослушивание, несло отпечаток казенщины. Правда, именно благодаря насаждающим казенщину федеральным властям я вырвался из Дакоты и сделал карьеру Они убедили меня, что я кое-чего стою, они предложили мне хорошую работу. Я тяжело вздохнул.
– Тогда я увольняюсь. Через час ты получишь мое заявление об уходе.
– Ты не можешь так поступить!
– Я уже уволился.
Кэрол вскочила и устремила на меня свирепый взгляд. Несмотря свою тренированность, она весила не больше 130 фунтов. Мне ничего не стоило схватить ее в охапку и встряхнуть. Тем не менее эта женщина внушала трепет.
– Ты готов все бросить ради каких-то похорон?
– Кэрол, он вырастил моего отца! Он заменил мне деда! - взмолился я.
– Я все понимаю, - тихо проговорила она. - Можешь мне поверить. Я бы рада тебя отпустить. Я даже хочу, чтобы ты поехал. Но не сейчас. После того что произошло в понедельник, это немыслимо.
В понедельник я стал героем. Память об этом все еще оставалась болезненной. Я припомнил, как, стоя рядом с послом, интуитивно почувствовал, что мне следовало бы сместиться чуть влево. Потом меня оглушила боль, и я шлепнулся на землю. Пуля, предназначавшаяся инопланетянину, угодила в мой пуленепробиваемый жилет.
Посол покосился на меня. Его лицо было невозмутимым, словно маска. Все происходило, как в замедленном кино. На него набросилась куча охранников: они повалили его на землю, прикрыв своими телами. Стрелявшего схватили. На допросе он признался, что принадлежит к левому крылу движения "Спасем Америку!".
Слишком все просто! Псих с винтовкой - понятное дело. К тому же не пострадал никто, кроме меня, да и меня уберег жилет: я отделался внушительным синяком на груди. Событие лидировало в новостях один лень, после чего ушло с газетных страниц. Дело аккуратно замяли.
Слишком аккуратно.
Откуда у него винтовка? Кто ему выписал пропуск? Каким образом ему удалось подкрасться так близко? И что вообще за этим стоит?
Вопросы звучали логично, разумно, но подразумевали слишком уж простые ответы. Мы с Кэрол подозревали зловещий заговор, но не располагали доказательствами. Возможно, мы проявляли излишнюю подозрительность, но наше ремесло, в конце концов, в том и состоит, чтобы повсюду видеть заговоры.
Но сейчас я не располагал временем.
– Пойми, Кэрол, я должен похоронить Сэма.
– Там твои братья. Они справятся. Ты побываешь на могиле позже. - Она отвела взгляд, покачала головой, снова посмотрела на меня, и выражение ее лица смягчилось. - Он все равно не узнает, что ты не приехал, Тони. Жизнь продолжается. Уверена, он предпочел бы, чтобы ты не пренебрегал работой. Он бы тебя наверняка понял.
Я вспомнил Сэма.
"Главное, что ты должен понять: жители равнины похожи на нас, говорят, как мы, могут даже быть нашей родней, но рассуждают они не так, как мы, - внушал мне старик хриплым от курения голосом. Я стоял с ним рядом в пижаме, с любимым одеялом под мышкой, а он держал меня за другую руку. Я помнил, каким высоким он мне казался, когда я смотрел снизу вверх в его лицо любителя виски. - Жители равнины считают себя индивидуалистами; мерило каждой личности - работа. Мы другие. Семья для нас важнее рода, род важнее клана, клан важнее государства".
Нет, вряд ли Сэм простил бы мое отсутствие.
– Черт возьми, Кэрол, я же старший в семье! - крикнул я в отчаянии. Как объяснить такие вещи человеку с равнины? Я попытался взять себя в руки. - Я теперь самый старший в клане. Я должен присутствовать на похоронах.
Видя мое упорство, она зашла с другого боку.
– Вдруг потребуется твое участие в переговорах? Посол Мэйн говорит, что он у тебя в долгу. Ты уедешь, и мы лишимся этого козыря!