— Теперь ты оскорбляешь мою страну, — гневно констатировал он. — То есть мою честь.
— Именно это ты сделал со мной!
— Я лишь говорил правду. Ты же в свою очередь позволила себе суждения о моей стране, не зная о ней совсем ничего.
— Да, это тяжело принять. Но попытайся. А теперь, если позволишь, я бы ушла.
Неужели это ее настойчивая враждебность заставляет его чувствовать нарастающее возбуждение? Женщины никогда не разговаривали с ним подобным образом. Обычно они делали все, чтобы угодить ему. Они не выплескивали ему в лицо шампанское и не убегали прочь, призывно виляя при этом ягодицами, обтянутыми серебристой тканью. Несмотря на все ее попытки конфликтовать и защищаться, он чувствовал, как сильно их взаимное физическое влечение. Он чувствовал голод, сверкающий в ее затуманенных глазах и выдаваемый ее напряженными сосками, заметными под вышитым корсетом.
Участие в военных действиях является серьезным испытанием для любого мужчины, и одним из самых сильных является отсутствие секса. Хасан так долго сублимировал свой ненасытный аппетит в военную агрессию, что это практически стало привычкой. В какой-то мере ему это нравилось: осознавать, что он достаточно силен для того, чтобы побороть плотское влечение. Но как он мог позабыть о том удовольствии, которое сулит ему ночь с женщиной?
Хасан посмотрел по сторонам. В коридоре никого не было. Может, стоит взять ее прямо здесь? Или просто намекнуть ей на то, что непременно последует, слегка прикоснувшись губами к ее губам и проведя пальцами по ее полуобнаженной груди?
Ярость отступила, осталось лишь ослепляющее желание. Он вспомнил, как яро она защищалась, как нападала на него сама, и его сердце бешено заколотилось. Он страстно желал подчинить ее. Услышать, как она умоляет его взять ее, укрощенная желанием познать удовольствие.
Хасан опустил взгляд и медленно улыбнулся, уверенный в том, что женские мысли для него — открытая книга.
— У тебя болят ноги, — мягко заметил он.
Элла широко распахнула глаза, удивленная неожиданным поворотом сюжета. Он прочитал ее мысли?
— Мои туфли меня убивают, — честно призналась она.
— Так сними их. Ведь так поступают Синдереллы?
Слова прозвучали настолько сексуально, что Элла хотела возразить, но потом передумала. Многие женщины снимают туфли на вечеринках. Некоторые даже носят запасную пару балеток в сумке. Она собиралась наклониться, но Хасан опередил ее, нагнувшись, чтобы снять с нее туфли с такой искусностью, которая дала ей право считать, что он делал это не первый раз. Он пробежался большим пальцем по ее лодыжкам и слегка помассировал ноющие пальцы, прежде чем поставил ступни на мраморный пол.
Затем выпрямился и насмешливо посмотрел ей в глаза:
— Лучше?
Элла кивнула. Конечно, ее ногам стало намного удобнее, но теперь они изнывали от тоски по прикосновениям Хасана. Она заставила себя улыбнуться.
— Гораздо лучше, — сказала она.
— Ты вернешься на вечеринку?
— Нет. Думаю, с меня на сегодня достаточно. Вызову такси и поеду в отель.
— Я провожу тебя до главного входа.
Сердце Эллы учащенно забилось, и горячая волна желания отозвалась новым приливом внизу ее живота. Это происходило из-за того, что он так смотрел на нее и стоял так непозволительно близко. Так близко, что она чувствовала всепоглощающий мужской аромат, который уже затуманил ее разум на танцполе.
— Нет, спасибо. Я справлюсь сама.
— Ты ведь знаешь, куда идти?
Впервые она обратила внимание на окружающую ее обстановку. Лишь череда бесконечных безмолвных коридоров, выглядящих абсолютно одинаково.
— Все будет нормально.
— Уверена? Архитектура здания похожа на лабиринт. Я не хотел бы думать о том, как ты часами бродишь в запутанном пространстве.
— А ты ориентируешься в этой путанице?
Хасан пожал плечами:
— Так получилось, что я отлично ориентируюсь на местности. Кроме того, я провел много времени в этом дворце в детстве, играя здесь с Алексом.
Увидев насмешливые искры в его глазах, она подумала о том, что ей следует повести себя как разум ной взрослой женщине и принять его предложение. Последнее, чего она хотела, — это потеряться в бесконечной анфиладе коридоров и попасть в совершенно незнакомую часть дворца.
Элла все бы отдала, чтобы снова не встретиться с этим человеком, не считая, конечно, свадьбы своей сестры и его друга. И наверное, им стоит расстаться на дружественной ноте, особенно после того, как она облила его шампанским. Тот факт, что он, казалось, забыл о происшествии, действовал на нее успокаивающе.
— В таком случае буду благодарна тебе за помощь.
Хасан позволил себе слегка улыбнуться.
— Пойдем, — мягко сказал он.
Они молча шли по гулким мраморным коридорам, пока Хасан, наконец, не нарушил тишину:
— Ты надолго на острове?
— Я улетаю в Лондон завтра.
— После обеда?
Элла вздрогнула, напуганная одной мыслью о том, что придется терпеть еще один прием в компании людей, которые свысока смотрят на нее и ее семью. Она очень хотела улизнуть из отеля после завтрака и улететь домой, но ее присутствие оказалось обязательным. Она уже смирилась с тем, что в королевских семьях не привыкли принимать отказ.
— Да.
Услышав нотки разочарования в ее голосе, Хасан внимательно посмотрел на Эллу. С его точки зрения, она вела себя странно. Он ждал от нее благодарности за то, что он простил ее за непозволительную публичную выходку, а соблазнительное снимание туфель должно было гарантированно заставить ее отчаянно флиртовать. Но она вела себя совершенно иначе. Ее взгляд был направлен прямо перед собой, словно она участвовала в забеге и приближалась к долгожданной финишной черте.