Желтая "Волга" резко завернула, водитель ругнулся себе под нос, едва не зацепив бампером ярко-красную почти игрушечную машинку, и остановился у огромного здания. Фасад, украшенный сотнями разноцветных крошечных лампочек, ослеплял. Не сказать, что перед парадным входом толпился народ. Скорее мерзли, как бездомные дворняги, компашка молодцев с чудесным синим цветом волос (или это были девушки?) да чуть озверевшая пара охранников в камуфляжных тулупах.
– Здесь! – водитель шмыгнул заложенным носом, глянув на здоровяков. – Ну, просто охраняемый военный объект, а не ночной бордель, – усмехнулся он, изучая в зеркальце мою разбитую губу и заметный синяк на подбородке.
Я поспешно протянула ему пару помятых сотенный купюр, выуженных из кармана, и выбралась из автомобиля. Расфуфыренная молодежь то входила, то выходила из здания. Раздавался веселый смех, до меня доносились обрывки разговоров. Только отчего-то заледенелые парни не пожелали заметить моего появления и гостеприимно пропустить внутрь. Они лишь удивленно переглянулись, когда я протянула карту клуба с витиеватой надписью.
– У кого стянул… х-м-м… ла? – поинтересовался один, крутя карточку.
– Почему же стянула? – Пожала я плечами, не узнавая собственного голоса.
Тут парни одновременно подняли головы и долго натужно моргали белесыми ресницами, разглядывая меня, как марсианина, радостно помахивающего лазерным пистолетом из иллюминатора летающей тарелки.
– Это что, такая мода мигать как светофор? – спросил один у другого, возвращая мне карточку.
– Да, нажрутся своих таблеток… – буркнул его напарник, освобождая мне дорогу.
Я быстро, пока они не передумали, прошла. Следом попытались прорваться и "разноцветные". До меня донесся короткий и емкий разговор:
– Слушай, рыцарь, ну, пусти погреться в обитель зла.
– Вали отсюда, чудовище, – буркнул охранник.
По темному, едва освещенному гирляндами коридору я попала в "Истинный мир". Тяжелая музыка становилась все громче, пахнуло теплом и сигаретным дымом.
Что-то шло совсем не так, нежели предполагалось. Все встреченные посетители, откровенно таращились на меня и поворачивали головы вслед. Непроизвольно я прибавила ходу и в огромный круглый зал, заполненный людьми и разноцветными лучами прожекторов, практически вбежала, подгоняемая волнением.
Музыка почти оглушала, по вибрирующему полу клубился белый дым. Посреди зала, на сцене, ломаясь, неразборчиво орал в микрофон солист с необыкновенными, торчащими в разные стороны, словно шипы, волосами. На какое-то мгновение его взгляд скользнул по моей фигуре, и остановился на ней, уже не отпуская. Я надеялась, что смогу затеряться в толпе, но не тут-то было. За стойкой, подсвеченной голубыми неоновыми огнями, что-то кричал бармен, тыча в меня пальцем. Из полумглы появились плечистые молодцы в черных футболках, очередная порция охраны, и решительно направлялись в мою сторону с очевидным желанием отправить обратно на мороз. То ли меня тут хорошо знали, то ли сильно не любили чужаков. Но так быстро возвращаться домой, я не собиралась. Да, и возвращаться было некуда.
Я быстро огляделась и между танцующими парами уверенно, словно действительно приходила сюда ни раз, направилась к синей занавеси, разделявшей залы. Посетители шарахались от меня, как от прокаженной. Голова шла кругом, перед глазами все плыло. На невидимой ступеньке подвернулась нога, хрустнул сломанный каблук. Охнув от боли, я едва удержала равновесие.
– Стой!!! – прорычали в спину, и я увернулась от попытавшейся сграбастать меня за капюшон лапищи. Очки слетели с носа, мир спрятался в тумане.
Я влетела в соседний зал. Здесь стояли широкие диваны, на которых, словно в античном борделе, возлежали люди. В полутьме они оглядывались, словно пытались понять, из-за чего поднялся переполох. Неожиданно громкая музыка смолкла, а я оказалась в луче яркого белого света. В странной неестественной тишине белокурое создание, расплывшееся у меня перед взором, томно махнуло рукой и спросило приторно-сладким голоском:
– Что это тут делает?
Подскочивший охранник схватил меня за шкирку и прорычал: "Выметается", а потом вдруг ойкнул и отпустил.
– Пошли! – раздался юношеский голос.
Худенький невысокий парень, только что ломавшийся на сцене, уже тащил меня через зал. Торопясь, он наступал на чьи-то ноги и длинным плащом смахивал со столиков стаканы с напитками.
– Сэм, куда ты потащил тень? – попытался остановить нас охранник осипшим голосом. – Инферн, твою мать, глухой что ли?!
– Быстрее! – Рука мальчишки была холоднее льда, длинные ногти, покрытые черным лаком, царапали мою ладонь.
Мы подбежали к двери с надписью "Служебное помещение" в самом темном и укромном уголке зала. Неожиданно, после полумглы салона, нас ослепил электрический свет, в нос ударили сладкие запахи мяса и овощей, и мы оказались в ресторанной кухне. Через пару секунд за нами ворвалась охрана.
Поварята, разинув рты, следили за погоней. На огромных плитах пыхтели кастрюли, от печей шел обжигающий жар. Худой длинный официант махнул над моей головой подносом с тарелками, когда я толкнула его плечом.
Через черный вход мы выбрались на морозную улицу, к которой примыкал задний двор, а оттуда в безмолвный ночной переулок.
Мальчишка, назвавшийся Сэмом, отпустил мою руку, тут же закурил и так быстро направился вперед, что я поспевала за ним лишь спотыкливой рысью. Я оглянулась, в желтом прямоугольнике двери вырисовывалась расплывчатая мощная фигура вышибалы.
– Уволят, – пробормотал сквозь зубы мальчишка и выпустил облако сигаретного дыма. – Не отставай!
Мы завернули за угол и оказались на широком проспекте с весьма оживленным для позднего времени суток движением. Мой спаситель остановил старенькую "шестерку", что-то быстро сказал водителю и кивнул на заднюю дверь. Не споря, я скользнула на мягкое продавленное сиденье.
Не оборачиваясь, Сэм выпустил в открытое окошко струйку табачного дыма, выкинул окурок и впервые безразлично вымолвил:
– Привет, Комарова.
Сердце мое трепыхалось, руки тряслись, в висках стучала кровь, а перед глазами плыло. Пытаясь нащупать в себе хотя бы толику спокойствия, я только смогла ответить:
– Похоже, ты меня тоже знаешь. – Он промолчал, поэтому осталось только добавить зло и раздраженно: -Я сломала каблук, разбила очки. И самое главное – я ни черта тебя не помню!
Александр сидел в темноте. В окно через раскрытые занавеси падал искусственный свет городских огней и разукрашивал полированый пол разноцветными пятнами. Мужчина откинулся в мягком глубоком кресле. На широкой кровати с черными шелковыми простынями, красиво изогнувшись, спала длинноногая девушка. Ее гладкие блестящие волосы, как будто нарочно картинной волной, рассыпались по подушке.
Он смотрел на нее с любопытством исследователя, как на копию прекрасного шедевра, созданного подмастерьем. В наблюдении было нечто интимное, понятное только ему одному. Вот она, красавица, во сне беспомощная и слабая. Стоит щелкнуть пальцами, и он сможет стереть ее цвет, отнять жалкие капли силы, бегущие в ее жилах.
Но он слишком разумен, чтобы разбрасываться энергией, ведь на его руке отпечатались лишь синие квадраты Управляющей касты. Маша никогда не боялась транжирить силу, она носила красные квадраты Высших.
Девица на постели пошевелилась, повернулась на другой бок, и длинные волосы закрыли лицо. В ней все было правильно и ладно, кроме желтого знака Низшей касты на запястье.
Александр потер упрямый подбородок с легкой щетиной.
В памяти непрошено всплыл проклятый вечер, когда Маша торопливо застегивала пуговицы на тонкой блузке и прятала глаза. Потом безапелляционно хлопнула входная дверь, оставив его одного в смятой еще горячей постели и в пустой огромной квартире. А Александр так хотел увидеть ее спящей. Он был уверен, что она спала калачиком, сжимаясь, как котенок, и подгибала колени. Она наверняка перетягивала на себя одеяло, когда мерзла, и неспокойно вертелась.
Твердые резко очерченные губы Александра сложились в кривую усмешку.
Их странное противоборство оборвалось ровно в то мгновение, когда на его стол лег приговор: "Найти". Тогда она позвонила ему неожиданно. Мелодия, похожая на перезвон старого телефона, разбила вдребезги страшную тишину, заставив волосы зашевелиться на затылке. Он не дал ей сказать ни слова, только бросил жестко: "Прячься, Комарова!" Она усмехнулась почти печально: "А я-то хотела попросить о помощи…" – и отключилась. Она превратила его в палача, с тем самым нахальством, которое ей единственной позволяло называть его насмешливым именем Алекс.
Резкий звонок телефона заставил его вздрогнуть. Александр быстро, пока не проснулась красавица, снял трубку. На другом конце Виталик, ищейка из Зачистки, комнатная шавка Владилены, прошептал надорванным голосом:
– Марию Комарову ночью видели в клубе. Она была тенью… – и замолчал, переведя дыхание.
Прежде чем заорать в бешенстве и испугать до слез черноволосую нимфу, Александр выдержал достойную паузу и набрал в легкие побольше воздуха:
– Во сколько? Почему я узнаю только сейчас!?
Сэм беспрерывно курил, даже страшно становилось, как бы не позеленел бедняга Волосы его, выкрашенные черными и белыми прядями, острыми шипами топорщились на голове.