- Кто?..
- Ректор ВыШиМыШи! Уллокрафт!
- Улло… Что?.. - глаза старика вытаращились - но тут же сузились в страшном подозрении. - Он тебя нанял! Чтобы ты здесь устроил… устроил… специально…
Пальцы его сжались в кулаки, но тут же выпрямились и заплясали в головоломных пассах. В воздухе запахло тяжкими телесными повреждениями с летальным исходом.
- Не нанимал он меня! - испуганно взвыл парень из-за своего хлипкого укрытия. - У меня тут это… Рак… Типа… Тика… П… Практика! Весенняя! Две недели!
- Что?..
Пальцы замерли, не доплетя заклятье, и паутина его повисла грязным мочалом вокруг головы волшебника.
- Я студент! Первого курса! - чуя возможность избавления - по крайней мере, от летального исхода - с удвоенным энтузиазмом вскричал парень. - И я тут это!.. Нечаянно!.. Она первая на меня напала!
- Кто? - выдавил маг, медленно опуская руки.
- Зверюка! Которая сгорела! Они на куски меня разорвать хотели! С тем на пару! Со здоровым!
- Что?..
Заметил старый волшебник или нет, но в последнюю пару минут его вербальная реакция разнообразием явно не страдала.
- Я только вошел, а этот, горелый, как загундосит: "Выдергивай ему ноги!" А второй…
- Фарон!!! - взревел старикан.
Из глубин подсобки, в пыли, путине и еще в чем-то блестящем и липком выскочил рыжий парень.
- Какое заклинание ты наложил на восьмихватов?! - прорычал волшебник.
- Говорить "Вытирайте ноги"! - испуганно выпалил ученик. - Неделю назад! Когда слякоть началась! Как вы меня просили! Только у меня тогда насморк был… поэтому немного нечетко вышло… а переналожить было некогда… но ведь никто никогда не жаловался…
- Кроме меня сегодня, - тихо и зловеще проговорил мэтр Броше, искоса наблюдая, как на полу беглые анинэцкэ играют в пятнашки с мышами.
- Но я же… - расстроенно моргнул ученик.
- Но я же… - сконфуженно промямлил гость.
- А ты вообще иди отсюда! Студент, драть твою через кочерыжку! - спохватился Броше и яростно передразнил: - "Ноги выдергивайте!" Чучела испугался! Ворона! Проваливай отсюда, и чтобы глаза мои тебя тут больше…
Студент через кочерыжку выпрямился во все свои метр восемьдесят пять, рассыпая возмущенно загомонившие корзины по полу, скрестил руки на груди и оскорбленно сообщил:
- Я не чучела испугался, а об вешалку вашу споткнулся! Потому что расставляете где попало у людей под ногами! И хорошо еще, что поймать успел - а то хуже было бы! А еще ректор Уллокрафт сказал, что если вы меня прогоните, то по правилам Мильпардона вам больше не дадут… лить… лицо… Лизать… лицом…
- Не дадут… лизать… лицом?.. - потрясенным эхом повторил мэтр Броше.
- Лей… цену… - сделал новую попытку студент и потерянно смолк.
Волшебник впал в ступор.
- Лицензию? - робко нарушил Фарон из-за его спины затянувшееся молчание.
- Сам знаю! - одновременно зыркнули в его сторону посетитель и хозяин.
И студент воодушевленно продолжил:
- А еще он велел напомнить, что по тем же правилам на время практики я должен быть единственным учеником!
Фарон радостно встрепенулся: отпуска у него за пять лет ученичества не было ни разу - но тут же поспешил согнать улыбку - на всякий случай. Но его учителю, похоже, было сейчас не до него.
- А… можно попросить в Школе другого практиканта? - холодея в предчувствии недоброго и заранее зная ответ, слабо выдавил хозяин лавки.
- Ректор сказал, что вы это непременно будете спрашивать, и чтобы я вам ответил, что все другие уже пристроены, - с мстительным самодовольством проговорил студент и добавил: - Так что давайте знакомиться. Меня Мельников зовут. Агафон. Чего делать надо?
Под тяжелым взглядом хозяина Фарон протараторил: "Увидимся через две недели, магистр Броше", - и выскочил на улицу, на ходу застегивая куртку. Старый волшебник остался с практикантом наедине.
- Порядок наведи… студент, - хмуро выдавил он и кивнул на анинэцке, радостно шнырявшие под ногами.
- А-а… это… - понимающе улыбнулся Агафон. - Это я мигом! Это у меня как раз!..
Не мешкая больше ни мгновения, он вытянул из рукава маленький обрывок пергамента, встал в позицию мага номер один и бойко затараторил слова заклинания.
- Что это за?!.. - только и успел воскликнуть опешивший магистр Жюльен, как воздух ожил у него под ногами и со скоростью смерча на допинге взметнулся вихрем под потолок, прихватив с собой статуэтки, мышей, пыль, мусор, мелочь из карманов, шейный платок хозяина лавки, табуретку, корзины - и оставшегося восьмихвата.
Контрзаклинание магистра захлебнулось пригоршней песка на втором слоге. Впрочем, ударившись несколько раз о балки перекрытия, вихрь рассеялся сам, осыпав его и Агафона беглыми анинэцкэ, обломками табурета, битым хрусталем, изумленными мышами и остальной добычей, что удалось за несколько секунд захватить в радиусе трех метров. Освобожденный от своих шнуров и от поддерживающей силы вихря, восьмихват грохнулся ему на плечи, повергая под ноги исступленно чихавшему и плевавшемуся старику.
- Кабуча!!! - с последней пригоршней пыли изрыгнул страшное магическое ругательство Броше.
Но чувствуя, что не выразил этим и тысячной доли кипевшего у него в возмущенном разуме, маг яростно взмахнул кулаками и проревел дилетантские, но куда более полно демонстрировавшие его отношение:
- Идиот!!! Кретин!!! Дебил!!! Болван!!! Недоумок!!! Какого лешего?!
Не совсем понимая, риторический это был вопрос или экзистенциальный, студиозус горестно воззвал то ли к волшебнику, то ли к справедливости, похоже, тоже, взявшей этим утром отпуск на две недели:
- Но я ж как лучше хотел! Это заклинание мы учили недавно! Оно подходило! Знаменатель…сумма… разность… частное… Произведение! Произведение крайне бережного удаления пыли из замкнутого пространства неопределенного объема! И я его даже сдал! Почти!..
Почти убежденный в том, что "почти" не считается, он покосился на руководителя своей так энергично начавшейся практики - и зажмурился. Весь вид магистра Броше говорил о том, что еще слово - и из замкнутого пространства будет произведено крайне не бережное удаление студента первого курса. Возможно, через окно - без предварительного открывания.
- Неопределенного!.. Неопределенного!!!.. - прорычал сквозь зубы чародей и вскинул руки, выплетая пассы.
Студент панически зажмурился в предчувствии, которое его не обмануло. Что-то огрело его по голове раз - мягко, другой - звонко, и третий - с глухим тяжелым стуком.
- Ай!..
- Так вот! Пока не определишься, - зловеще проговорил Броше, склоняясь как гриф над распростертым подшефным, - твоим орудием труда в моей лавке будет веник, совок и ведро! И если ты за эти две недели еще хотя бы раз применишь здесь магию…
- Но мне не засчитают практику!.. - только теперь до конца осознав, насколько его не обмануло предчувствие, взвыл Агафон.
- Ты не представляешь, как меня это огорчит, - не удержался от плотоядной ухмылки волшебник.
Видя, что Броше на жалость не возьмешь, Агафон прибег к новому-старому аргументу:
- …А вас лишат лица… лицей…
- Лучше быть магом с лавкой, но без лица… лицей… лицензии, тьфу ты, чтоб тебя!.. чем наоборот! - пылко притопнул чародей. - И вообще, я не понял, чего ты тут разлегся! Если ты не передумал оставаться - лови этих вамаясьских финтифлюшек!
Агафон торопливо вскочил, окинул фронт работ с видом профессионального ловца финтифлюшек… и хихикнул. При ближайшем рассмотрении фронтом его можно было назвать лишь условно. По крайней мере, теперь, когда мыши разбежались, а анинэцкэ-женщины поняли, что в кои-то веки в их компании оказался мужчина. И пусть он был старый, толстый, лысый, босой, а из собственности имелась всего одна килька и не очень новый зонт… "На безрыбице - и старый башмак рыба", говаривал Бруно Багинотский, и аниженщины прочувствовали это сейчас в полную силу.
Как и толстяк с зонтом.
Неизвестно, успела ли у него случиться стадия восторга и воспарения от собственной значимости, но в тот момент, когда Агафон увидел его, зонтовладелец пытался спастись от полусотни с лишком костяных девиц всех возрастов, взобравшись по шнуру портьеры на подоконник. Но зонт и рыба, занимавшие обе его руки, цепкости не способствовали, и быстро понявший это толстячок повис в трех десятках сантиметров от пола, отчаянно обхватив шнур руками и ногами и зажмурив и без того неширокие глаза. Под ним, толкаясь и лупя друг друга чем ни попадя, бесновались аниженщины. Пока кумитэ выигрывала девушка с веслом.
- Вот дурак, счастья своего не понимает… - завистливо буркнул Агафон, подобрал с пола возбужденно забормотавшую разноцветную корзину, зачерпнул с пола пригоршню девиц и высыпал на дно.
Вторая пригоршня принесла в корзинный плен еще с десяток анинэцкэ. Третья - столько же. Когда же студент вернулся с четвертой, тихо дивясь неубывающей толпе аниженщин, штурмующих портьеру, то обнаружил, что корзина валялась на боку - абсолютно пустая. Магистр Броше на боку не валялся только потому, что он за него держался обеими руками, хихикая мелким дребезжащим смешком, словно проволочные губки для посуды трясли в котелке.
- Они… ее… перевернули! С разбегу! Три десятка брелоков для ключей оказались умнее Агафоника Великолепного!
Щеки Агафона запылали. Стиснув зубы, он обежал взглядом лавку и приметил несколько посудин непонятного назначения, с виду пригодных для предварительного заключения бунтарок. Но первый же его шаг в том направлении был остановлен окриком:
- Никакой магии! Веник и совок!
- Но вы же!.. Они же!.. - возмущенный запретом, студиозус не смог найти нужных слов, но они и не понадобились: