Разбудил его шум в коридоре - топот, голоса, звяканье оружия. Мажуга сел с кольтом в руке, прошлое враз схлынуло, рассыпалось, оттянулось в темные углы. Прислушавшись к голосам, Игнаш успокоился - это не нападение, не боевая тревога, затворы не лязгают, а голоса просто возбужденные, но опаска или страх в них не звучат. Что-то произошло, конечно, но опасности нет. Мажуга накинул куртку, щелкнул пряжкой ремня и выглянул в коридор. Трое пушкарей в черных безрукавках, перебивая друг друга, втолковывали что-то Самохе. Тот, опухший со сна, глядел заплывшими глазками то на одного, то на другого, кивал и зевал попеременно. Увидел Мажугу и помахал рукой:
- Игнаш, ты здесь? Идем, поглядим, чего у Востряка за улов. А-а-ах-х…
Когда начальство зевнуло, широко разинув рот, младшие пушкари уважительно притихли. Потом расступились, чтобы прошел Мажуга. Управленец ухватил его за рукав и потянул к лестнице:
- Идем, идем, я сам толком ничего не знаю. Разбудили, с постели, видишь, подняли…
Потом на ходу бросил через плечо:
- А вы помалкивайте! Ежели по Харькову слух пойдет, узнаю, кто языком машет и либо наверх отправлю в карательную колонну, либо вниз - слизневики на плантации окучивать, ясно?
И уже не слушая торопливых оправданий молодых, что, дескать, молчок, и никаких слухов не пойдет, потому что они сами все равно ничего знают, Самоха засеменил к спуску. У входа в секретный коридор мордастого парня не было - караул несли двое парней в безрукавках, загорелые, сразу видно, что с поверхности. И безрукавки желтого цвета, не черные. У одного дробовик в руках, другой с пистолетом в кобуре. Тот, что с пистолетом, курил и задумчиво наблюдал, как дым, подхваченный ветерком из вентиляции, расходится над головой.
- Ты чего это куришь? - недовольным тоном буркнул Самоха. - Не знаешь, чтоль, правила?
Курить в пушкарской Управе запрещалось, да и вообще в Харькове курение считалось плохой привычкой - воздух отравляется, а его в подземном городе и так мало. Тем более - пушкари, которые частенько имеют дело с порохом. Бойцы карательных колонн, проводящие большую часть времени на поверхности, бравировали тем, что нарушают правило, но Самоха - большое начальство, и боец торопливо погасил самокрутку.
- Эт жеж по привычке… Я не стану боле дымить.
- Птаха где? На складе? - поинтересовался Игнаш.
- Не, уже ушел, они с Пашутой пымали каких-то оборванцев, Птаха их к себе потащил, поспрошать чтоб. Нас тут пока поставили сторожить.
- А, уже на допрос увел! - обрадовался управленец. - Это хорошо! Тогда идем к Птахе, Ржавый, в его хозяйство. У него этажом ниже кабинет оборудован.
- Погоди, я сперва на схрон погляжу, что там как.
- А, ладно, только недолго, - Самохе не терпелось взглянуть на пойманных преступников.
- Я быстро.
Дверь была заперта. Отпирая замок, Самоха пояснил:
- Вообще-то Птахе не полагается ключи от этого помещения иметь, щас отберу у него, как придем. Ну, гляди.
Внутри было темновато - ночное освещение и здесь оказалось половинным против дневного. Мажуга нырнул в знакомый проход между ящиками, обогнул штабель и едва не наступил на мертвеца. Нагнулся, перевернул. Мальчишка, совсем юный - в грязных портках и чересчур широкой для такого сопляка рубахе с закатанными рукавами. В кулаке длинный нож с истончившимся от постоянного затачивания клинком. Мажуга попробовал - острый, как бритва. Одна пуля пробила бедро, другая вошла в левую часть груди.
Пара ящиков оказалась сдвинута с места - похоже, Птаха с мордастым дали сопляку и его дружкам начать "работу", а потом навалились, когда воры занялись делом и не глядели по сторонам. Да и куда глядеть в запертой комнате? Что ж, грамотно сработано…
- Ну, насмотрелся? - спросил с порога Самоха. - Идем, нечего тут торчать зазря. Слышь, Игнаш, я чо скажу - если Птаха всех переловил, так выходит, зря я тебя сдернул с места-то.
- Ну, зря, так зря. Мне чужого не надо, ты только с Асташкой утряси, насчет трубы его, мне больше и надо.
- А, лады, - Самоха снова зевнул. - Я ждал, ты станешь обижаться, что зря звали.
- Не стану. Слушай, дыра-то в стене по-прежнему осталась открыта, не влез бы кто еще.
- Ох, верно, - управленец тут же озаботился. - Это я не подумал. Все никак не пробужусь толком. Это ты правильно говоришь. Щас кого-то пришлю, чтобы покараулили, кто имеет право здесь быть. Ну, идем, что ли, в птахино логово?
На лестнице Самоха ткнул толстым пальцем в грудь охранника - того, что курил - и приказал:
- Живенько беги наверх, скажешь, Самоха велел Харитона сюда вызвать. Пусть бегом сюда мчит. Передашь - и сразу сюда. Понял? Бегом он чтобы мчал! И ты бегом давай!
- Усе понятно!
- И, гляди, не кури здесь!
Парень, прыгая через две ступеньки, умчался. Знал, что провинился, и теперь выказывал рвение. Самоха поглядел ему вслед, потом на всякий случай состроил злобную гримасу и уставился на второго бойца. Тот, хотя и не был ни в чем уличен, потупился, без нужды вертя в руках обрез. После этого Самоха затопал вниз. Потом, уже входя в коридор следующего этажа, объяснил:
- Поганый народ эти каратели. Разболтались наверху, отвыкли от порядка. Вот двое, вишь, здесь случились, их к делу приставили, а они - курить! Таких, ежели не припугнешь, службы толковой от них не жди. Нам сюда.
Самоха толкнул дверь.
- А, заперся… Эй, Птаха, отворяй! Хвастайся добычей!
Щелкнул замок, мордастый пушкарь Пашута распахнул дверь и посторонился, впуская пришедших.
Мажуга оглядел логово дознавателя - голые крипичные стены с отдушинами вентиляционной системы, массивные деревянные стулья с высокими спинками и подлокотниками, на стене сбитый из толстых досок косой крест, столы с разложенными инструментами, лохань с водой, несколько ведер… С потолка свешивались ржавые цепи с крюками. На кресте и креслах болтались жесткие ремни. Самоха втянул воздух и ощутил едва заметный запах свежей крови. Камера пыток, что ли? Весело работает пушкарский дознаватель. Или это для виду только? Чтобы арестованный проникся правильным чувством и сам запел, не дожидаясь, пока его прижмут, как следует?
Сам Птаха стоял в глубине комнаты на четвереньках и разжигал угли в жаровне. Рядом с ним к креслу был пристегнут ремнями пленник - пацан лишь немногим старше того, что валялся на складе. Вид у воришки был жалкий, он оглядывался и поминутно сглатывал слюну. Хотя жаровня едва начала тлеть, он уже успел взмокнуть и на лбу выступили крупные капли пота. Пленник пытался пошевелить руками, но ремни туго притягивали запястья к подлокотникам.
Востряк выпрямился, потер поясницу и подмигнул пойманному воришке:
- Что, взмок? Ничо, щас еще и обделаешься. В энтой комнате, что ты знал, выжимают досуха.
- Слышь, Востряк, мелковат твой улов, - заметил Самоха.
- А другой бы в дыру не пролез, - пояснил дознаватель. - Этих вот крысят нарочно в серьезных бандах держат как раз на такой случай, чтобы в узкий лаз проникнуть. Ничего, я щас его спрошать стану, он мне живо выкажет кого пожирней.
- Никого нет пожирней, только мы и были, - буркнул пленник. Он хорохорился, но голос выдал его страх, дрогнул. - А я все едино не скажу ни про кого.
- Одного токо взял? - поинтересовался Самоха.
- Не, двоих, - Востряк кивнул в сторону.
Мажуга только теперь приметил, что в углу на цепи подвешен мешок, из которого торчат ноги в растоптанных грязных башмаках. Дознаватель подошел поближе и легонько толкнул мешок, тот закачался, изнутри послышалось приглушенное мычание.
- От так повисит, покуда я с первым потолкую, потом и это… дойдет черед.
Востряк стянул башмак, показалась нога. Судя по размеру, второй пленник был еще мельче того, что в кресле. И впрямь, невелик улов.
- Дойдет черед… - повторил, ухмыляясь, Птаха и пощекотал грязную пятку, торчащую из мешка.
Мешок стал извиваться, воришка внутри мычал, подвывал и кашлял сквозь кляп.
- Вишь, боится щекотки-то, - ласково заметил Востряк. - Повезло, значит.
- Чего ж повезло?
- Того, что спервоначалу щекотать буду. Ежели от этого не запоет, то придется чего серьезней попробовать. Ну а с энтим… - дознаватель обернулся к креслу с первым пленником, - с энтим мы сразу по-серьезному начнем. Потому как скоренько вызнать нужно, кто на нас эту погань наслал, куда покраденное унесли.
- Это хорошо, ты верно сечешь, Востряк, - кивнул Самоха, - нам поскорей вызнать надо. И покражу возвратить.
- Ничего мы не покрали! - буркнул из кресла парень. Он пытался вывернуться, чтобы взглянуть на Самоху - должно быть, считал, что толстый дядька будет добрее, чем Востряк. - Не успели! Вы ж сразу навалились!
- Ты ступай, Самоха, ступай, - предложил Птаха, - я с ними займусь маленько, а потом, как они припомнят, чего успели, а чего не успели, от тогда я тебя покличу. А то память, вишь, у молодого отшибло. Но я справный лекарь, я память возвращать умею! Для того у меня медицина имеется подходящая! А ты ступай покуда. Вон, со Ржавым рассчитаться пока что можно, без спешки чтоб. Спешка при расчетах вредная, а опосля, когда я с энтими потолкую - у тебя много дел, чую, образуется, и все срочные.
- Это да, верно, - покивал Самоха, - идем, что ли, Игнаш, в самом деле. Только ключ от схрона мне верни, Птаха. Там караул придется поставить, пока дыру не заделаем.
Ржавый, не отвечая, направился к выходу. Мордастый охранник предупредительно распахнул дверь и посторонился. Когда замок за ними защелкнулся, Самоха пошагал к лестнице, по дороге толкуя: