Тон мисс Эми, самый решительный, выражал совместную готовность кузин дать суровый отпор новым вылазкам, буде таковые воспоследуют… Но почему, не раз позднее спрашивала она себя, почему неугомонившийся дух истлевшего искателя приключений счел более уместным апеллировать не к кому-нибудь, а к Сьюзен - к ее беспомощной, полной всяческих странностей и причуд, слабохарактерной, безвольной кузине? К ней, и только к ней - к мисс Эми, - настойчиво твердила сама себе младшая из кузин, скитающаяся тень представителя их древнего рода обязана была адресоваться с безграничным доверием. Еще более склоняло ее к этому убеждению то обстоятельство, что Сьюзен, ввиду оказанного ей предпочтения, прониклась смехотворным тщеславием, нелепым самодовольством. Мисс Сьюзен разработала собственную теорию относительно того, что́ именно подобает в их фантастическом затруднении, по ее словам, "предпринять", однако мисс Эми с того памятного утра положила за правило, не без легкой мстительности, обходить жгучий вопрос полнейшим молчанием. Бедняжка Сьюзен после бессонной ночи приобрела склонность к загадочной сдержанности, замкнулась в себе, а раз так, то и заводить разговор стало незачем. Мисс Эми, впрочем, населяла нескончаемую паузу воображаемыми картинами тайных сношений кузины с призрачным гостем. Внешне мисс Сьюзен не выказывала, правда, ничего экстраординарного, но сама эта ровность поведения явно проистекала из скрытого чувства ликования, укреплявшего ее волю и возвышавшего над будничной рутиной. Время между тем неумолимо шло, не принося Эми Фраш ни малейшей отрады. Все трепетные переживания присвоила себе, как ей чудилось, ее кузина, более того, Эми начала склоняться к мнению о ней как о черствой эгоистке и отчасти даже как о беззастенчивой втируше, что было бы поистине смешно, если бы положение мисс Эми не вызывало неподдельной жалости. Во взаимоотношениях кузин по-прежнему царила безукоризненная вежливость, однако от былой доверительности не осталось и следа: ее вытеснили натянутая церемонность и демонстративная предупредительность. Мисс Сьюзен сохраняла непроницаемо-отрешенный вид, что, к несчастью, только подчеркивало ее превосходство и лишний раз намекало на двуличие ее натуры. Она прикидывалась, будто и понятия не имеет о тревогах мисс Эми, но пристрастный взор вполне мог усмотреть в подобном невозмутимом спокойствии высокомерное порицание посягательств на установившуюся монополию. Необычайная, просто феноменальная крепость нервов мисс Сьюзен тоже представлялась труднообъяснимой: быть может, немощная престарелая женщина сумела закалить себя только потому, что ужасные потрясения, повторяясь довольно часто, вошли у нее в привычку? Мисс Эми не уставала ломать голову над следующим предположением, таившим в себе множество всевозможнейших домыслов: если первое бодрствование всю ночь напролет не нанесло здоровью Сьюзен непоправимого удара, а позднейшие свидания не сказываются сколько-нибудь заметным отрицательным образом на ее самочувствии, то, значит, эту келейную связь совсем нетрудно поддерживать постоянно и регулярно - как, скажем, тайное знакомство или конфиденциальную переписку? Мисс Эми сама была до глубины души потрясена своими гипотетическими догадками: чем же это не интрига, да еще куда как недостойная?! И подумать только, кто ее затеял - Сьюзен! Зрелище того, как двое провели наедине долгие ночные часы, сидя в креслах друг против друга, преследовало мисс Эми неотступно - и болезненно бередило ее воображение. Сцена эта, прямо сказать, поражала гротескностью, однако заключалось в ней и нечто сурово-величественное. Мисс Эми воспринимала ситуацию двояко, но так оно повелось с самого начала. А хватит ли лично ей, мисс Эми, мужества с честью выдержать возможное испытание? Она без устали задавала себе кучу разных вопросов, пока не пришла в полное изнеможение. Выпавший ей счастливый случай прояснил бы обстановку… Ждать, к счастью, пришлось недолго.
4
Случилось это воскресным апрельским утром, через край переполненным наступавшей весной. Перед самым походом в церковь мисс Эми задержалась в саду. Обе кузины одинаково любовно холили свой заветный уголок: натянув засаленные перчатки и вооружившись лопатами или цапками, они подолгу копошились вокруг саженцев, снабженных бирками с ботаническими наименованиями. За работой, которая тесно их сближала, они могли вволю пикироваться или наслаждаться согласием, не опасаясь подвохов и начисто забыв о тонкостях дипломатии. Особенно теперь, когда вот-вот обещала развернуться свежая зелень, просторный сквозной сад, радовавший взор кроткой чересполосицей света и тени, дарил им утешение, приводя в равновесие колеблющиеся чаши их самолюбий. Мисс Эми собралась в церковь раньше мисс Сьюзен: та, одеваясь, наблюдала за тем, как кузина бродит по дорожкам, то и дело наклоняется, изучает ростки, притрагивается к ветвям, но, едва только мисс Сьюзен появилась в дверях, застегнутая на все пуговицы, у мисс Эми внезапно пропало всякое желание отлучаться из дому.
- Знаешь, прости меня, - сказала она, двинувшись навстречу кузине, - я хоть и переоделась, но, пожалуй, никуда не пойду… иди одна, без меня.
Мисс Сьюзен придирчиво всмотрелась в мисс Эми через лорнет:
- Ты неважно себя чувствуешь?
- Нет, ничего. Утро такое замечательное - лучше я посижу здесь, на воздухе…
- Уж не разболелась ли ты, в самом деле?
- Мне и вправду немного не по себе, но это так, пустяки… Спасибо, оставаться со мной совсем незачем.
- Тебе только сейчас сделалось нехорошо?
- Нет, я ощутила дурноту еще у себя в комнате. Не стоит обращать внимание.
- Так ты не вернешься в дом?
Мисс Эми огляделась вокруг:
- Пока подожду, а там видно будет.
Мисс Сьюзен выдержала долгую паузу, будто собиралась спросить, что́ именно будет видно, однако, прикинув что-то про себя, вдруг резко повернулась, небрежно обронила через плечо совет поберечься сырости и двинулась в путь. Осанка ее, как бывало по воскресеньям, отличалась особой строгостью и прямизной. Оставшись одна - чего ей, по-видимому, давно хотелось, - мисс Эми не сразу покинула сад: отрада, разлитая вокруг, здесь ощущалась еще полнее; со стороны церкви доносился не к ней обращенный тихий звон колокола; выждав минут десять, мисс Эми вернулась в дом. Умиротворенность ее улетучилась; нельзя было избавиться от тягостного понимания того, что в итоге их отношения со Сьюзен зашли в тупик: любой жест казался неестественным, а каждое слово отдавало фальшью, и обе прекрасно сознавали, что объясниться без околичностей, преодолев отчужденность, им невмоготу. Сьюзен думала о ней несправедливо, однако уязвленная гордость препятствовала мисс Эми открыть кузине глаза. Погруженная в рассеянную задумчивость, мисс Эми направилась в гостиную…
За ранним воскресным обедом, когда мисс Сьюзен вернулась из церкви, кузины сидели за столом как обычно - друг против друга, - но разговор не клеился. Мисс Эми чувствует себя лучше, младший священник прочел проповедь, на службе не присутствовала только она одна, все о ней спрашивали… Другие новости кузинами не обсуждались. Эми, желая успокоить знакомых, ввиду свежего прилива сил вознамерилась посетить вечернюю службу; однако Сьюзен, услышав об этом, по причинам еще менее вразумительным, нежели те, какими руководствовалась утром младшая из кузин, решила провести вечер дома. Возвратилась мисс Эми поздно: после церкви она нанесла несколько визитов - и обнаружила мисс Сьюзен в полутемной гостиной; та, в парадном платье, спокойно сидела, даже не взяв в руки душеспасительной книги, хотя ими была заставлена целая полка у стены. Вид у кузины был такой, словно она только что принимала какого-то посетителя, и потому Эми спросила:
- К нам кто-то заходил?
- Господи, конечно же нет, я была совсем одна.
Уклончивость ответа немедленно побудила мисс Эми сделать совершенно определенный вывод. Она тоже опустилась в кресло и, поскольку пауза дала ей возможность поразмыслить, отважилась произнести признание. Молчание затянулось, апрельские сумерки продолжали сгущаться, - и наконец мисс Эми не совсем обычным для нее голосом проговорила:
- Сегодня утром он мне явился - пока ты была в церкви. Должно быть, именно поэтому - сама я об этом, конечно, и не догадывалась - что-то подтолкнуло меня остаться.
В голосе мисс Эми звучало внутреннее довольство: она словно бы снисходила до объяснений с олимпийских высот.
Однако мисс Сьюзен ответила на удивление странно:
- Так ты осталась дома ради Катберта? Вот уж чего я бы никогда в жизни не сделала!
Сама эта мысль, как видно, представлялась мисс Сьюзен такой банальной, что она не могла удержаться и прыснула. Ошеломленная мисс Эми закипела от гнева:
- А разве не ради свидания с ним ты уклонилась от вечерней службы?
- Разумеется нет! - с ходу отмела это предположение мисс Сьюзен, хотя и не слишком категорично. - Мне и вправду сделалось нехорошо, - с нажимом добавила она.
- Но ведь он был с тобой? - не успокаивалась мисс Эми.
- Мое дорогое дитя, - неожиданно для нее самой вырвалось у мисс Сьюзен, - он бывает со мной так часто, что если я начну мозолить ему глаза… - Несмотря на полумрак, выражение лица мисс Эми заставило ее умолкнуть.
- Так, выходит, ты не пожелала мозолить ему глаза? - подчеркнуто холодно осведомилась мисс Эми. - Хорошо помню ту ночь, когда ты наглядно продемонстрировала, как это делается. - Она тоже попыталась сопроводить свою реплику ядовитым смешком.
- Да, но это было в самом начале… А с тех пор мы видимся постоянно. А ты разве нет?! - с деланным удивлением осведомилась мисс Сьюзен. Поскольку у ее собеседницы слов для ответа не находилось, она сочла нужным уточнить: - Неужели сегодня он явился к тебе впервые - впервые с тех пор, как мы о нем говорили?
Мисс Эми отозвалась не сразу:
- Ты полагала, будто я…