- Здоров будь, дедушка, - пробормотала я смущенно.
- Виделись, - ответствовал лешак. - Нашли время любиться. Когда тут такие дела творятся. Эх…
- Упустила я твою милку, след потеряла, - повинилась я. - Найдешь?
- Отчего ж не найти… Дело нехитрое.
Студент чинно поклонился:
- Здравствуй, хозяин.
- А это кто у нас тут такой умный? Из каких краев? Какого чина-звания? Ты учти, абы кому мы Лутоню не отдадим. - Дедушка глядел на Зигфрида, как дите малое на масленичный шест, высоко задрав голову.
- Швабский барон фон Кляйнерманн.
- А папеньку у нас часом не Олафом кличут? Слыхал-слыхал…
Студент кивнул. Было видно, что он приятно удивлен.
Видя мое недоумение, леший пояснил:
- Отец твоего милого - главный егермейстер у ихнего кронпринца. Толковый мужик, очень его вальдгайсты - местные лешие уважают. Папеньку, а не правителя… Кронпринц у них как раз… Тьфу, чего это я в политику ударился?
Мне стало понятно, почему Зигфрид с такой легкостью меня выследил. Видимо, с детства с отцом привычный по лесам ходить. А лешак между тем вовсю сворачивал разговор:
- Ну, как говорится, приятно было познакомиться, будете у нас - не проходите мимо. Рубецалю при случае от меня привет передавай. Скажешь, Ляксей Междуречный велел кланяться и про должок напомнить. Лутоня, пошли.
Леший взял меня за руку.
- Нет уж, дорогой хозяин, я здесь не останусь, - ухватился за другую мою руку Зигфрид. - Эта барышня находится под моей охраной и никуда без меня не пойдет.
Я почувствовала себя частью хоровода, ноги сами собой вознамерились пуститься в пляс.
- В нашем деле чужаков не надо, - дернул меня леший.
- А это теперь и мое дело, - потянул на себя студент.
Я мотала головой, как деревянный болванчик. Ёжкин кот! Вот нашла коса на камень, а я посередке на манер пучка травы. Сейчас эти забияки меня напополам разорвут! Вон и рубаха как-то подозрительно трещит.
- Значит, так. - С усилием я выдернула руки. - Успокойтесь!
- А чего он за тебя хватается? - не унимался леший.
- Пока я не выясню, что происходит, никто с места не двинется, - стоял на своем барон.
Переговоры зашли в тупик. Я лихорадочно раздумывала, как поступить. С одной стороны, время не терпит. Матрена, беззащитная и беременная, в руках загадочного рогача. Куда и зачем ее повели, я не выяснила. С другой - использовать студента вслепую как-то не по-людски. Зигфрид кажется мне человеком порядочным и надежным. А поддержка сильного мужчины, к тому же боевого мага, может понадобиться. Я же не знаю, с чем или с кем нам придется столкнуться…
- Дедушка, дай мне пару минут, - решилась я. - Нам с бароном поговорить надо.
Леший обиженно насупился:
- Матрену к Идоловой поляне ведут. Я сразу вас всех засек, как только в лес вошли…
- Ух ты, - прикинула я. - Это ж совсем в другой стороне. Такой крюк делать придется. Нагоним?
- Отчего ж не нагнать… Сейчас, пока ты тут ворковать да любезничать будешь, я лешачью тропу наведу. Вмиг домчимся.
Я повернулась к Зигфриду:
- Ты - хороший огневик?
Парень пожал плечами:
- Неплохой.
- Боевым заклинаниям обучен? Можешь при случае чего-нибудь сотворить?
Барон протянул в мою сторону ладонь, на которой расцветал оранжево-синий огненный цветок. Я завороженно, забыв дышать, глядела на чужое колдовство. В лицо пахнуло раскаленным воздухом.
- Эй, заканчивай! - закричал леший, отвлекаясь от своей волшбы. - Мне только пожара в лесу не хватало!
Парень сжал кулак. Послышалось шипение. На миг я ослепла. Поморгала, привыкая к изменившемуся освещению. Его глаза за стеклышками очков оказались близко-близко, не отвести взгляда, не спрятать. В глубине зрачков бушевало затухающее пламя.
- Ну что, девочка, пришло время посвятить меня в твои загадочные дела?
И я рассказала: и про беременную дуру Матрену, и про свои опыты с волшебным гребнем, и про договор с хозяином леса… Он внимательно слушал, иногда кивая.
- Ты не передумал помогать мне? - спросила я, закончив рассказ.
Зигфрид улыбнулся:
- Фройляйн Ягг так просто от меня не отделается. Только один вопрос. Как ты узнала, что я адепт огня?
Я пожала плечами:
- Догадалась.
- Все готово, - в нетерпении приплясывал на месте леший. - Ну что, пошли или как?
- Барон идет с нами, - проговорила я, ступая в молочный туман лешаковской тропы.
Запахло тиной и болотной сыростью. Сразу стало трудно дышать, сочащийся влагой воздух, казалось, забивал легкие. Я шла первой, положившись на хозяйскую волшбу. Позади негромко переговаривались провожатые. За пределами дороги ничего не было видно, будто движешься внутри белесой пульсирующей кишки.
- А невеста у тебя, добрый молодец, дома имеется? - с места в карьер пустился в расспросы дедушка.
- Кому и кобыла невеста, - отшутился студент.
Леший задумчиво почмокал губами, потом обстоятельно продолжил:
- А откель ты так справно по-нашему научился говорить?
- Матушка моя из этих мест, она и научила. Может, знаете, Магда, урожденная Цурбригген.
- Отчего ж не знать, знаю я Чуркиных, они, почитай, годков тридцать тому корчму на тракте держали. И родительницу твою хорошо помню. Девка - огонь, здоровущая, любой парень ей по плечо был. - Леший мечтательно вздохнул. - Никак не могла себе под стать в наших краях пару найти… Ушла пешком, с котомкой за плечами - лучшую долю искать. Вот ведь как ее жизнь закрутила… А папанька твой аристократический как нарисовался?
- Во время осады Вормса романскими войсками мутер так ловко орудовала отобранным у какого-то солдата двуручником, что отец не устоял. - В голосе Зигфрида послышалась нежность. - Сразу после победы увез ее в свое имение и стал увлеченно заниматься продолжением рода Кляйнерманнов.
А студент-то родителей любит… У меня аж слезы на глаза навернулись, надеюсь, от умиления, а не от зависти. Я-то своих и не помню почти, только бабуля у меня и есть.
Леший хлопнул в ладоши:
- Ну говорю же - бой-девка! А в огневики ты как подался?
- Как все, - ответил Зигфрид. - Поджег случайно замок, местный маг сказал - способности, надо учиться. В нашем княжестве наставника не сыскалось. Отец написал ректору Квадрилиума, меня вызвали на экзамен…
Под ногами приятно поскрипывала галька. Неужто от самой речки окатыши таскал? Да подбирал по цветам - коричневатые, зеленые, бурые… А вот этот плоский стеклянно-прозрачный белый опал я сегодня видела. Да никак ушлый хозяин дорогу закольцевал, чтоб мы подольше шли?! Видимо, любопытство дедушкино разыгралось не на шутку, если вместо того, чтоб к своей любушке спешить, он допросы устраивает.
- Долго еще? - обернулась я к шушукающейся парочке.
- Да нет, почти на месте. - Леший усиленно сигнализировал бровями, чтоб я не перебивала.
Подумаешь, не очень-то и хотелось! Надувшись, я зашагала дальше.
- А невеста у тебя, добрый молодец, дома имеется?
Я навострила ушки. Где-то я уже это слышала… За моей спиной воцарилось многозначительное молчание. Либо студент собирается с духом, либо… Я резко повернулась. Ёжкин кот! На тропинке я стояла одна. Туман молочными струйками растекался по утоптанной траве, прячась под корнями деревьев. Я растерянно завертела головой, пытаясь определить, где нахожусь. Та-а-ак! Вот приметный куст бородавчатого бересклета, а вот одинокая голубая сосенка, неведомо какими ветрами занесенная в наши края, - до Идоловой поляны рукой подать. Я почти у цели, а Зигфрид остался там - на закольцованной лешачьей тропе, где морок, прикинувшийся лесным хозяином, будет бесконечно задавать ему одни и те же вопросы. Что делать? Скандалом ничего не добьешься. Колдовство лесное так устроено, что снять его может только человек, против которого оно направлялось. Так что или Зигфрид сам разберется, или я брошусь в ноги хозяину, чтоб сжалился. А иначе никак.
Дедушка появился, как всегда, неожиданно. Просто вышел из тени и ухватил меня за руку.
- Ты, это, Лутоня, на меня, старого, не серчай. Только очень уж я огневиков не жалую.
- Когда морок с парня снимешь?
- Как только, так сразу. Знаешь, сколько мне ихний брат лесу пожег, когда последняя война была?
- Знаю, ты рассказывал. И про то, как с водяниками объединился, и как пятнадцать боевых магов в болото завел… Ты же у ледзян до сих пор что-то вроде народного антигероя - из байки в байку кочуешь.
Дедушка порозовел и скромно потупил лягушачьи глазенки:
- Не боись, девонька, твоего-то отпущу…
Тут уж моя очередь глазки опускать пришла.
А потом раздался крик. Громкий, давящий, истошный, заставляющий мою кожу покрываться мурашками. Будто вспучилась подо мною матушка-земля, будто небо гулким колоколом качнулось над моей головой, будто… рожала женщина.
Мы с лешим кинулись на звук. На опушке происходили странные вещи. Оранжевый столб пламени поднимался к самому небу - в центре поляны горел костер. Я залегла в кусты, спутник плюхнулся рядом, тихонько охнув. На плоской поверхности валуна, раскорячившись и истошно воя, лежала Матрена. Ее сарафан был задран чуть не до подбородка, огромный живот возвышался над головами окруживших ее рогачей. А тех было уже… Два, четыре, шесть… Размножаются они, что ли? Исчадия сновали по поляне, будто в каком-то недобром танце, передавая друг другу отвратительного вида оружие на длинных шестах, переговариваясь и встряхивая головами, склонялись над роженицей, опираясь руками на камень. У меня просто волосы на голове зашевелились - слопают нашу Матрену, а косточки выплюнут.
- Тужься! Дыши! Тужься!
А голос-то какой - до боли знакомый…