Так, сопровождаемая с двух сторон бормотанием, Лая вошла в дом. Большой темный холл с двумя уходящими вверх массивными каменными ступенями лестниц встретил ее нежилым холодом. Узкие витражные окна закрыты снаружи ставнями, боковые двери заперты, жерло огромного очага глядит безжизненно и слепо, гобелены завешены от пыли каким-то тряпьем, тяжелая резная мебель, темные статуи в нишах зачехлены и спрятаны, огромная люстра свисает с толстых потолочных балок на железных цепях, уныло демонстрируя пустые кованые кольца без единой свечи.
- Неуютно тут малость, - будто извиняясь, проговорила Тана. - Дом - он ведь людей любит, а лорд к нам уж полгода, как не заглядывал… Ничего, скоро все засияет… Ну, показывать, что да где, не буду, - добавила она в обычной своей ворчливой манере. - Это уж тебя господин пусть водит, коли пожелает… Пока тебе комнату приготовят, подождать придется. Есть, наверное хочешь?
- Еще и как! - улыбнулась девушка.
- Тогда на кухню пойдем, если, конечно, не гордая. Хотя на благородную не похожа, вроде. Как называть-то тебя? Госпожой? Леди?
- Лая меня зовут. Без всяких фокусов.
- Вот я так и подумала, глядя как ты со стариком моим беседуешь запросто…
Она прищурилась на девушку с хитрецой, тут же напомнив живо своего супруга, осмотрела ее с головы до ног, покачала головой своим каким-то мыслям.
- Ну, добро пожаловать в замок Таргел, Лая! - проговорила наконец и, свернув в боковой коридор, вразвалочку поковыляла навстречу кухонному теплу и ароматам.
Глава четырнадцатая, в которой есть только он и она
Ворота и верхушки башенок терялись в холодной предрассветной мгле. Тепло от выпитого вина и странная, давно забытая тревога пронимали тело. Огнезор легко провел перстнем по решетке сторожки. Металлически заскрежетали прутья, из мрака вынырнуло заспанное лицо караульного. Сонные глаза немедленно округлились, в коморке загрохотало что-то, торопливо застучали шаги.
- Опять спишь на посту, Порто? - укоризненно, но беззлобно проговорил юноша, когда привратник отпер дверь. - Учишь вас, разгильдяев, учишь… Еще раз увижу, вернешься к матушке огород копать.
- Так она ж меня из дому выставила! - почуяв веселость молодого господина, нахально ухмыльнулся охранник. Потом спросил, лукаво понижая голос:
- А как оно там, на сходбище-то? До утра гуляли?
- Возвращайся-ка на пост, - отмахнулся от него Огнезор. - Не до болтовни мне сейчас.
Легко и бесшумно зашагал по скользким каменным плитам замковой площадки.
- Еще бы, не до болтовни! - осклабился вслед караульный. - Когда подружка такая сладкая ждет…
- Язык прикуси! - обернулся мастер с неожиданным гневом. - Услышу от кого такое…
Порто поспешно юркнул в сторожку.
"Плохо, совсем плохо! - тут же помрачнел Огнезор. - Не положено главе Гильдии из-за какой-то девчонки срываться!".
"И вовсе не какой-то!" - мгновенно возразил в нем проклятый мальчишка. Обиженно так возразил, воинственно, как могут только пятнадцатилетние - почти возвышенно, будто от этого всему миру перевернуться бы стоило. Мастер даже не знал, смеяться ему, или забиться головой о стену. Отрочество не самая приятная пора для каждого, переживать же его дважды - и вовсе безумие, особенно когда к общей подростковой несдержанности навыки искусного убийцы прилагаются. Не разберешься вовремя, под контроль не возьмешь, чтоб опять самим собою стать - и либо свихнешься окончательно, потеряешься, либо обнаружишь себя однажды с парой-тройкой остывающих тел, умерщвленных в порыве очередной мальчишеской глупости… Были в Гильдии такие случаи. Далеко не все выдерживают возврат прошлой памяти…
Дом встретил хозяина жаром пылающего камина и свеженачищенным блеском: Тана с подручными потрудились на славу.
- Вот неугомонные! - улыбнулся их старанию юноша, на время отложив невеселые свои размышления и почти обретя снова хорошее расположение духа. Как-никак, возвратиться сюда было приятно, будто, и правда - домой.
Стараясь не шуметь, он поднялся по лестнице и осторожно нажал дверную ручку своей спальни. В комнате было темно и очень тихо, так тихо, что мастер без труда уловил легкое потрескивание дров перегорающего очага и чье-то едва слышное дыхание. А еще - знакомое будоражащее ощущение ее присутствия. Недоуменно нахмурившись, юноша откинул полог кровати.
Она свернулась по-детски калачиком, прячась в одеяло от утреннего холода и улыбаясь чему-то во сне. Совсем как тогда - в забытые Таркхемские годы, - когда он тайком приносил на ее подушку хрупкие весенние первоцветы со склонов Северных гор. Его Снежинка…
Он почти уже протянул к ее щеке руку, почти дотронулся, но одеяло соскользнуло с ее плеча, обнажая багровый, едва затянувшийся рубец - тот самый, оставленный его лезвием у Таркхемского брода. Этот красный, уродливый след на гладкой коже немедленно возвратил Огнезора к реальности. К тому, кто она и кто он. К опасности, что отступила лишь на время…
"Даже сквозь эти стены человек с моими способностями сможет учуять ее!" - вернулась тревожащая мысль.
Он опустил полог и тихонько вышел за дверь.
По коридору, позевывая, семенила куда-то с горой белья Тана.
- А вот и ты! - обрадовалась она юноше. - Я уж думала, господин, не отпустят тебя деревенские!
- Я сбежал, - криво усмехнулся Огнезор. - Будь добра, Тана, приготовь мне комнату и позаботься о ванне.
- Но, - недоуменно покосилась женщина на дверь Огнезоровой спальни, - я думала…
- Свои мысли лучше при себе держи! - проследив ее взгляд, с прохладцей бросил юноша. - И, пожалуйста, относись к нашей гостье со всем должным уважением. Я не потерплю грязной болтовни по углам!
- Ладно, ладно, - немедленно заворчала Тана. - Никто тут ее не обидит, не такой мы народ…
- Зная твой острый язычок, я что-то сомневаюсь! - проговорил он уже спокойнее и даже с легкой насмешкой.
На миг женщина словно задохнулась от возмущения, а нос ее, возвышающийся над бельевой грудой, начал приобретать подозрительный багровый оттенок. Воспользовавшись паузой, юноша преспокойно зашагал дальше по коридору.
- Это мой-то язычок! - донеслось ему вослед. - Да барышня твоя сама кого хочешь переговорит! Уж на что мой Фом мастак истории сочинять, а красавица эта…
Огнезор не стал дослушивать, что там такого успела порассказать Лая за вчерашний вечер. Мысль, с которой он вышел из комнаты, засела в голове и требовала срочных действий. Очень уж потянуло его заглянуть в один старинный фолиант…
***
Проснулась Лая от неуютного ощущения: будто что-то невидимое, шерстистое и скользкое заполняло собою комнату. Ворочалось, щекотало, покалывало - да все норовило поглубже залезть под кожу. Содрогнувшись, она открыла глаза, вскочила и решительно распахнула полог кровати.
- Не хотел… тебя будить… так рано, - не поворачиваясь от окна, сказал Эдан. Выглядел он довольно напряженным, и говорил как-то через силу, будто с трудом заставляя себя оторваться от чего-то важного, поглощающего все его внимание без остатка.
- И что ты делаешь? - сотрясаясь от очередного наплыва движуще-щекочущей мерзости, потребовала ответа девушка.
Со стороны, конечно, Эдан вообще ничего не делал. Просто стоял, уставившись неподвижно во что-то на узорчатом стекле. Высматривал. Изучал. Заклинал это взглядом, лишь иногда отрываясь от напряженного созерцания, чтоб заглянуть в одну из толстенных, потрепанных временем книг, сгрудившихся на полу и подоконнике. И странно - Лая точно могла поклясться, что неприятное ее пробуждение напрямую связано с этим высматриванием.
- Пытаюсь… спрятать… твое присутствие, - наконец, соизволил ответить юноша. - Давно не делал… такого. Отвлекать… не… стоит.
- Как прикажешь, господин лорд, - насмешливо пропела девушка, окончательно выпуталась из одеяла и тут же поежилась.
Затем решительно занялась переодеванием. Огромная ночная сорочка, одолженная у Таны и, по причине своей огромности, нескромно обнажающая плечи вместе с половиной груди при каждом движении, небрежно полетела на пол - Лая даже не озаботилась задернуть полог или повернуться спиной к окну, в темных витражах которого плясала, отражаясь, комната, кровать и ее собственная - в чем мать родила - особа.
Эдан, кажется, вздрогнул. Его плечи напряглись сильнее, что девушка немедленно отметила довольнейшей улыбкой.
Очередной приступ колюче-скользкой дрожи был ей единственным ответом. Сжавшись, Лая рывком подхватила свою одежду и попыталась влезть в нее как можно быстрее.
Ей показалось, или Эдан ухмыльнулся?
- Это надолго? - простучала зубами она.
- Уже все, - с видимым облегчением выдохнул юноша, захлопнул свою книгу и мельком, нерешительно оглянулся: словно проверяя, действительно ли Лая одета.
Девушка в ответ состроила ехидную рожицу и демонстративно завязала шнуровку на рубашке в красивый бантик. Затем втиснулась в узкую оконную нишу рядом с Эданом, заставляя юношу позорно отступить, и любопытно уставилась на объект его недавнего внимания.
На оконном стекле красовалось крохотное восковое пятнышко. Любой другой его и не заметил бы, но Лаин глаз был наметан.
- Амулетики заряжал? - поинтересовалась она, мгновенно учуяв такие же пятнышки на двух стенах и двери. Даже всматриваться сильно не пришлось.
- Психические конденсаторы, - поправил ее Эдан.
- Что?
- Психические конденсаторы. Так это называется. Вещь, в которой опредмечено психическое воздействие, - непонятно пояснил он. - "Амулеты" - это как-то… суеверием попахивает, - добавил, будто извиняясь. - Хотя так их тоже называют…