- Упал мне под кровать, даже не знаю когда, - сказал он. - Кошель, значит. Наверное, когда я раздевался или что… Утром нашел… Знаешь, Мордимер, если б не ты, я бы убил невинную девушку!
- Мой дорогой, - сказал я, удивленный его угрызениями совести, - я остановил тебя только потому, что считал: две девушки займутся тобой лучше, чем одна. Если бы какая-то шлюха потянулась к моим деньгам, сам бы её прирезал. Подумай только, дружище, кого может заботить жизнь девки? Ты явил великое благоразумие и милосердие, простив ей вину.
- Так думаешь? - он посмотрел на меня.
- Конечно, я так думаю, Тадеуш. Молодой инквизитор должен иметь пример для подражания. И я радуюсь, что смог встретить именно тебя…
На секунду я задумался, а не хватил ли через край. Вагнер, однако, проглотил комплимент как молодой баклан рыбку.
- Льстишь мне, Мордимер, - произнёс он, и на его лице появилась широкая улыбка.
- Я слишком прямодушен, чтобы льстить, - вздохнул я. - Временами думаю, что хотел бы когда-нибудь научиться тому, о чём говорит поэт: "Любезности возносят взаимно и фальшиво, сказать где можно прямо, вывернут непросто…".
- Гейнц Риттер? - он прервал меня.
- Знаешь его пьесы?
- Конечно, - ответил Вагнер. - "Паршивцы, тараторят, млеют мотыльками", - продолжил он.
- "На них смотрю, вид сделав, что в крепкой дрёме смежил веки. Так днями дурака валяю", - закончил я.
С минуту я боялся, а не зашёл ли я с иронией слишком далеко. Но нет. Тадеуш Вагнер искренне рассмеялся.
- Я пил однажды с Риттером. Свой мужик, скажу я тебе. Я три дня не просыхал. Он покинул меня лишь тогда, когда я спустил все деньги. - Судя по тону моего приятеля, он решительно не злился на Риттера за то, что их дружба угасла вместе с исчезновением последнего дуката. Это означало, что драматург оказался и правда весёлым собутыльником.
* * *
Генрих Поммел внимательно выслушал доклад, а затем велел нам взяться за составление письменного отчёта, который надлежало отправить в канцелярию Его Преосвященства епископа Хез-хезрона. Несомненно, затем, чтобы в епископских конторах мышам было что есть; я не думал, чтобы у кого-нибудь было время и желание заниматься обычными рапортами местных отделов Инквизиции. Но больше всего наш начальник обрадовался кругленькой сумме, которую мы получили от почтенных и благодарных горожан. Он высыпал монеты на стол и сразу отсчитал одну четверть. Пихнул деньги в нашу сторону.
- Веселитесь, парни.
Конечно, он не намеревался объяснять нам, что сделает с остальными тремя частями вознаграждения, и мы искренне бы удивились, если бы так поступил. Но, как я уже упоминал ранее, на Поммела нельзя было обижаться. В резиденции Инквизиции у нас всегда была хорошая еда, вдоволь вина, вовремя выплачиваемые жалование и пайковые, а когда кто-то из инквизиторов вляпался в финансовые проблемы, Поммел спас его беспроцентной ссудой.
Он был мудрым человеком и знал, что для подчиненных лучше быть требовательным, но и заботливым отцом, чем строить из себя скрягу, скопидома и обдиралу, поведение которого поначалу вызывает неприязнь, а затем приводит к козням. И мы совсем не держали на него зла за то, что его многолетняя любовница как раз заканчивала строить прекрасный загородный дом, а сам Поммел через подставных лиц сдавал в аренду несколько небольших поместий.
Мы были молоды и учились у него, зная, что когда сами станем начальниками какого-нибудь из местных отделов Инквизиции, будем стараться поступать подобным благоразумным образом.
Вагнер сгреб в кошель свою часть гонорара и встал со стула, но я не двинулся.
- Разрешите переговорить с Вами?
- Конечно, Мордимер, - ответил Генрих.
Тадеуш нехотя вышел из комнаты. Я был уверен, что его снедает любопытство, о чём же я намерен говорить со старшим Инквизитором.
- Чем могу тебе помочь? - Поммел перевёл на меня взгляд, когда за Вагнером закрылись двери.
С Поммелом незачем было прибегать к хитростям, поэтому я честно выложил ему всё, что узнал от торговца Клингбайла.
- Сколько предложил?
- Двести задатка и полторы тысячи, если дело выгорит, - ответил я правдиво.
Старший Инквизитор присвистнул.
- Чего ждёшь от меня, Мордимер?
- Выписанной грамоты с приказом допросить Захария Клингбайла.
- Цель?
- Проверка доносов, сообщающих о том, что он стал жертвой колдовства. Ведь в этом призналась два года назад Ханя Шнитур, не правда ли?
Ханя Шнитур была хитрой и зело вредной колдуньей. Мы сожгли её в прошлом году после долгого расследования, которое, однако, принесло богатые плоды. В связи с чем, умиротворяющее сияние костров раздвинуло на миг мрачную тьму, оточавшую Равенсбург.
- Подтверждают ли это протоколы допросов?
- Подтвердят, - заверил я. Я сам составлял протокол (писец обрыгался в ходе пыток, и кто-то должен был его заменить), так что дописать ещё одну фамилию не составило бы мне труда.
- Почему мы взялись за это лишь два года спустя?
- Ошибка писца.
- Хм-м? - он поднял брови.
- Клякса на месте фамилии. Небрежность, достойная порицания. Такая человеческая, простая ошибка. Однако, руководствуясь не таким уж, в конце концов, распространённым именем Захарий, мы дошли по нитке до клубка.
- Если так… - он пожал плечами. - Когда хочешь отправиться?
- Послезавтра.
- Хорошо, Мордимер. Но будь осторожен! - Он посмотрел на меня с заботой. - Я наслышан о Гриффо Фрагенштайне и мало хорошего о нём можно сказать.
- Звучит как дворянская фамилия.
- Так оно и есть. Гриффо - бастард графа Фрагенштайна. Странное дело: граф признал его и дал ему фамилию, однако император не утвердил дворянского титула. Поэтому Гриффо занимается торговлей и возглавляет городской совет в Регенвальде. Если он действительно ненавидит Клингбайлов, будет очень недоволен тем, что кто-то вмешивается в его дела.
- Не осмелится… - сказал я.
- Ненависть делает из людей глупцов, - вздохнул Поммел. - Если мудр, будет тебе содействовать и помогать. По крайней мере, с виду. Если глуп, попробует тебя запугать, подкупить или убить.
Я рассмеялся.
- Когда в городе гибнет инквизитор, чёрные мантии начинают танец, - я процитировал известную присказку, свидетельствующую о нашей профессиональной солидарности.
- Ненависть делает из людей глупцов, Мордимер, - повторил он. - Никогда не дай себя обмануть мысли, что твои враги будут рассуждать столь же логично, как и ты. Разве бешеная крыса не бросится на человека, вооружённого вилами?
- Буду осторожен. Спасибо, Генрих, - сказал я, вставая со стула.
Нам не надо было обговаривать, какой процент перепадёт Поммелу из моего гонорара. Я знал, что он возьмет столько, сколько захочет, но знал и то, что он позаботится, чтобы я не почувствовал себя обиженным.
- Завтра выпишу тебе документы. - Он поднялся, обошёл стол и приблизился ко мне. Положил мне руку на плечо. - Знаю, кто расправился с волколаками, я знаю также, что Вагнер почти не просыхал эти две недели, и особой пользы от него не было.
- Но…
- Заткнись, Мордимер, - приказал он мягко. - Я знаю и о той девке…
В Академии Инквизиции нас учили многим вещам. Также искусству беседы с подвохом. Поммел мог быть почти уверен, что в течение двух недель мы воспользовались услугами девок, а девки плюс влечение Вагнера к выпивке и дебошам равнялись проблемам. Дал бы голову на отсечение, что Поммел стрелял вслепую, рассчитывая, что узнает правду благодаря реакции вашего покорного слуги. Я даже бровью не повёл. Мой начальник подождал минуту и улыбнулся.
- Будет из тебя толк, парень, - произнёс он сердечным тоном. - Ну, иди уже.
У самых дверей его голос остановил меня: - Да, Мордимер, еще одно дело. Тема, основанная на цитате "Что вы сделали одному из этих братьев Моих меньших, то сделали Мне", кажется тебе подходящей для нашей сегодняшней вечерней проповеди?
Я обернулся.
- Без всякого сомнения, подходящей, - согласился я, обещая себе, что формулировки "дал бы голову на отсечение" в будущем постараюсь избегать даже в мыслях. Тем не менее, я продолжал раздумывать, играл ли Поммел втёмную, или же получил от кого-то донос о наших действиях. Но если так, то от кого?
* * *
Мещанам нельзя было одеваться в плащи, окрашенные в красный цвет, что был отдан благородно рождённым. Однако Гриффо Фрагенштайн осмеливался носить на плечах плащ, не только переливающийся чистым пурпуром, но и расшитый золотыми нитями, образующими силуэт "Трех Башен" - графского герба, принадлежащего его отцу.
- Меня зовут Мордимер Маддердин и я являюсь лицензированным инквизитором из Равенсбурга, - представился я.
- Рад вас видеть, магистр, - произнёс он вежливо и предложил присесть. - Не желаете ли позавтракать со мной?