Девица тяжко вздохнула, передернув узкими плечиками, и еще раз попробовала пошевелить связанными за спиной руками.
- На ошибках учатся…
- Ты мне зубы не заговаривай, - пригрозила Яга отобранным кинжалом. - Сказывай, где моя внучка?
- Так ты ее потеряла? - заюлила лиса. - А до меня слухи дошли, что в Мохнатовке у Яги новая владычица ветра подрастает, я и решила разведать, разнюхать, что к чему…
Варвара цыкнула зубом:
- Не хочешь по-хорошему, будем делать, как привыкли.
Острие кинжала вошло под кожу, из яремной вены девицы хлынула кровь, стекая в расчетливо подставленное серебряное блюдо.
Радар явился, сыто отдуваясь:
- Отменяем соглашение?
- Еще чего! Просто молока под рукой не нашлось. Срочно ты мне понадобился.
Демон опрокинул еще рюмашку:
- Мм… Что за экзотика? Кого иссушила?
Варвара развернула блюдо:
- Вот ее.
- Ух ты! - Радар хлопнул в ладоши. - Это же Хумэнь - ручная зверушка Трисветлого Ива, главного рутенского вещуна. Потешила ты меня, Ягиня. Хинских лис мне раньше не доводилось пробовать.
И, видя недоумение Варвары, добавил:
- Раса такая есть, древняя очень: лисицы-перевертыши… В смысле была. Их уже, наверное, с десяток всего и осталось.
Хумэнь высокомерно вздернула подбородок. Рана на ее шее уже почти затянулась.
- Нас осталось четверо! Чтоб тебе, уроду, лопнуть!
- Только чтобы тебя порадовать, - хлопнул себя по пузу демон. - Давай, боль души моей, выкладывай все, что от тебя наша хозяйка услышать хочет, и разойдемся по-хорошему.
- А иначе?
- Сладенькая, я же запросто Ягине перескажу, как даже такой древней сущности, как ты, сделать максимально больно. Ну или…
Радар откашлялся и продолжил низким гортанным голосом:
- Их останется всего трое.
Девица вздохнула:
- Спрашивайте, госпожа.
- Не обманет? - уточнила Яга у демона. - Как лучше вопросы формулировать?
- О, с ними весело, при всех талантах к перевоплощению и хитрости один маленький недостаток - не умеют при нас врать. Так что, если захочешь еще кого из их племени допросить, не забудь меня позвать для компании.
- Зачем ты ко мне пришла? - обернулась Варвара к пленнице.
- У тебя должен быть текст, который интересен моему хозяину.
- Верю. О твоем задании мы после поговорим. А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о моей внучке. Как ты с ней познакомилась и зачем?
Хумэнь, глядя перед собой пустым взглядом, принялась излагать:
- Две луны тому объявилась твоя внучка в Стольном граде. Зигфрид фон Кляйнерманн при ней был, дылда белобрысая. Он-то меня тогда и интересовал. Я искала заклинания для активации големов и знала, что свитки у шваба. Приняв облик уличного мальчишки, я выжидала момент познакомиться с Кляйнерманном. Тут твоя Лутоня и подвернулась.
- Втереться в доверие - первейшая шпионская хитрость, - пьяно икнул демон из зазеркалья. - Ты, наверное, ей в чем-то помогла… Нет. Скорее сделала так, чтоб она тебе услугу оказала.
Лиса с интересом посмотрела на демона:
- Ты прав - я пыталась спасти ее от валашского Дракона, а она меня - от своры вовкудлаков.
Варвара вскрикнула и зажала рот ладонью. К счастью, никто из присутствующих особого внимания на нее не обратил.
Хумэнь продолжала тем же ровным голосом:
- Я ранила и обыскала Зигфрида; полного текста заклинаний у него не оказалось, а допросить твою внучку не было ни времени, ни возможности - она к тому времени уже была под защитой валахов. Ее провожатый меня учуял - пришлось скрыться.
- Боевая барышня-а-а! - глубоким баритоном пропел Радар.
Яге подумалось, что за сегодняшний день демон перебрал с кровью и допрос пора сворачивать, пока его окончательно не развезло.
- Ты знаешь, что дальше с Лутоней было?
- Тогда я ее упустила, слишком сосредоточившись на ее друзьях - Иване-дураке с дядюшкой Колобком. Они суетились, пытаясь отыскать какие-то записи Кляйнерманна, и отвлекли меня от главного. Потом до меня дошла информация, что Лутоня с благословления Дракона отправилась в Заповедную пущу к единорогам.
- Она жива?
- Я не знаю, - пожала плечами лисица. - Только поговаривают, что валашский князь в Рутении цацкался с какой-то потерявшей память ведьмой.
- Ты понял? - торжествующе вскричала Яга. - Она не помнит своего имени! Поэтому и найти ее мы не можем!
- Есть идеи? - попытался сосредоточиться демон. - Что делать будем?
- Меня больше интересует, что делать с ней, - указала Яга на пленницу. - Не убивать же ее в самом деле…
Служба началась еще засветло. Певцы, облаченные в белые одежды, тоненькими голосами славили Трехликого, повернув головы к восточным воротам храма. Заходящее солнце окрашивало багрянцем развевающиеся полы плащей, маски под глубокими капюшонами сверкали.
Ганиэль прошел меж рядами певцов, подобно черному ворону в стае лебедей. Обычай требовал от Трисветлого будничных одеяний. Подойдя к воротам храма, Ив трижды постучал в них. Створки открылись с неторопливой торжественностью. Трое служителей, отделившись от стен, стали усыпать путь к храму бутонами белых роз. Ив шел уверенно, впечатывая в дорожную пыль хрупкие лепестки. Простой понятный символ - бренность всего сущего, быстротечность красоты, красота смерти. Легкую улыбку Трисветлого под маской рассмотреть было невозможно. Но она была - вещуну нравились обряды. Тридцать три неторопливых шага от ворот к внутренней двери, трижды три негромких постукивания по серебряным створкам. Пение не умолкало.
Трисветлый Ив вошел в храм. Здесь было темно. Уверенные руки освободили его от одежды. С легким шуршанием исчез плащ, нижнее облачение, исподнее платье. Помогая невидимым слугам разуть его, Ив сделал шаг вперед. Босые ноги ощутили гладкую прохладу мрамора. И тут вспыхнул свет. Яркий, белый, слепящий, он будто стекал с потолочного свода с неотвратимостью снежной лавины. Ганиэль, абсолютно обнаженный, стоял в центре зала. Он кожей чувствовал взгляды соратников, приближенных, допущенных в святая святых - в главный храм Трехликого бога. Пение смолкло. В напряженной тишине Ив пересек зал, приблизился к последним алтарным дверям, уверенно открыл их и вошел внутрь. Одновременно с последним разделяющим шагом он сорвал с лица серебряную маску и отбросил ее за спину. Захлопывая дверь, Ганиэль слышал, как звенит металл по мрамору пола.
- Ну наконец-то ты наигрался!
В хриплом старческом голосе слышалась дурашливая укоризна. Первый ценил хорошую шутку.
- Более благозвучных песнопений сочинить не могли? У нас головы разболелись этот писк с утра слушать. Скажи, Младший?
Из левого алтарного нефа ответил хорошо поставленный баритон:
- А мне нравится. Чистые такие голоса, будто девичьи. - За тонкой занавесью можно было рассмотреть только полыхающие желтым золотом глаза говорившего.
- Эх, молодежь… - протянул Первый. - Вот помню, в мире Дырявых лун у нас хор был - огромный, голов на шестьсот, туда только кастратов набирали. Вот это голоса были так голоса. Ты не помнишь, тебя еще с нами не было.
Ив слегка поежился.
- Оденься, Ганиэль, - заметив его дрожь, предложил Первый. - И присаживайся. Как у них здесь говорят? В ногах правды нет.
- Это рутенская поговорка, - уточнил Младший. - Ну может, еще в парочке близлежащих княжеств такое изречь могут. В этом мире просто невероятное многообразие культур. Сотни народов, тысячи языков, десятки богов. Сложный мир, но интересный.
- Вот потому порядка и нет…
К диалогу, неожиданно перешедшему на обсуждение преимуществ монотеизма и единообразия, Ив не стал прислушиваться. За годы служения своему богу он участвовал в философских беседах ликов множество раз. Он порылся в сундуке, стоящем у дальней от нефов стены, и извлек из него тонкий шерстяной плед, в который с удовольствием завернулся. Мебели в жилище бога предусмотрено не было, поэтому вещун уселся на пол, свернул ноги калачиком и расслабил мышцы. Как обычно, в присутствии божества воздух искрился, силовые вихри, сталкиваясь между собой, порождали крошечные стихийные возмущения.
- Где Второй? - спросил Ганиэль, наконец обратив внимание на одну из пустующих ниш.
Невидимые лики как будто переглянулись:
- Спит, наверное… А тебе зачем?
Вещун пожал плечами. Пожалуй, если бы не предусмотренный обычаем ежегодный обряд, он и не подумал бы навещать своего бога. Иногда он завидовал жрецам других религий, которые никогда не видели объектов поклонения лицом к лицу, которые могли идеализировать или, напротив, демонизировать их. У него не было возможности для фантазий, потому что вот он - его бог, все три светлых лика - в нишах, скрытых полупрозрачной кисеей, и тяжелый мускусный, почти звериный запах, витающий в воздухе. Ганиэль не любил своего бога и никогда от себя этого чувства не скрывал.
- Какие новости в миру? - вежливо зевнул Первый. - Не собираются ли верующие возлагать на мой алтарь живых или мертвых девственниц? Удался ли в этом году урожай яблок и хорошо ли раскормлены жертвенные бараны, которые, как ты понимаешь, в гастрономическом смысле гораздо интереснее девственниц?
- Этот мир умирает. Меньше чем за три поколения мы умудрились его истощить.
- А помнишь, как здорово здесь было, когда мы пришли? Магия просто укрывала землю.
- Ее было даже слишком много, - поддержал Младший. - Еще у них такие лошади забавные в лесах водились - двуликие, с рожками…
- Ты все путаешь. Это была какая-то радужная юдоль - лакуна в реальности.
- Теперь она тоже часть этого мира, - прервал Ив зарождающийся спор. - Юный Дракон расширяет свои территории.