- Хелло, граф, - сказал он. - Хелло, мистер Крымов. Крымов пробормотал приветствие, Воронцов поморщился. Он не любил, когда его называли графом, но в местных журналистских кругах это прозвище было популярно. Почему-то фамилия Воронцова четко ассоциировалась с графским титулом. Да и отчество - Аристархович - действовало безотказно. Аристархом могли звать только графа, но не служащего конторы Госбанка.
- Вы меня прямо-таки ели взглядом, - сказал Портер. - Даже Дженни это заметила. Вы не знакомы с Джейн Стоун? Она работает в отделе культурной жизни "Нью-Йорк таймс". Вы о чем-то хотели спросить, я верно понял, граф?
- Мистер Портер, - Крымов старательно скрывал улыбку. - Не называйте Алексея Аристарховича графом. У него редактор демократ и ярый антимонархист. Узнает - уволит.
- Да ну вас, - Портер подозвал официанта и заказал чашечку кофе. - Так о чем вы…
- Дэви, - начал Воронцов, - я читал вашу информацию о физике Льюине. Выступление вы слушали сами?
- Алекс, я не пишу с чужих слов.
- Льюин прежде выступал за полное ядерное разоружение сверхдержав. И вдруг такой выверт. Почему?
Портер на мгновение задумался.
- Речь его была тщательно продумана. Мне даже показалось, что Льюин способен на большее.
- Больше, чем на выступление?
- Именно. У него наверняка есть не один сценарий войны. Не знаю, для кого в наши дни можно писать такие сценарии, но они у Льюина есть.
- Он выступал и в других местах?
- Закрытые заседания в конгрессе и в клубе отставных офицеров.
- Тем более, - сказал Воронцов. - Я думал, что это лишь психологический нонсенс…
- Не переоценивайте фактов, Алекс! Мало ли кто и о чем говорит! Сценариев войны за последние четверть века разработано не меньше, чем пьес для бродвейских театров.
- Вы считаете, что этот случай ничем не отличается?
- Разве что тем, что прежде Льюин говорил совершенно иное.
- Это, по-вашему, пустяк?
- Алекс, я назову десяток причин, по которым человек может изменить свое мнение…
- Мнение или убеждение?
- Не играйте словами. Можно изменить и убеждения, если плата хороша.
- Льюину заплатили?
- Понятия не имею… Граф, если это так интересно, почему бы вам самому не встретиться с Льюином? Раньше он охотно сотрудничал с прессой.
- Я собираюсь, - согласился Воронцов, - но прежде хотел бы иметь больше информации.
- Я вам пришлю, Алекс. Какой у вас адрес электронной почты? Воронцов продиктовал.
- Не подведите, Дэви, - попросил он. Пора было уходить. Портер решил остаться - ему было с кем и о
чем поговорить.
- Алекс, - сказал он, когда Воронцов уже встал, - я забыл. Может, вам пригодится. Несколько месяцев назад у Льюина умерла жена и погиб сын.
* * *
Спать не хотелось, за неделю Воронцов еще не вполне привык к восьмичасовому сдвигу во времени - так же трудно от отвыкал в Москве, обвиняя подступающую старость с ее устойчивыми и инертными биоритмами. Впрочем, до старости было еще далеко. Но и сорок пять - возраст, говорят, опасный.
Шел первый час ночи, шум за окном стихал, ритмично вспыхивали огни реклам. Воронцов решил выпить кофе. Этот напиток оказывал на него странное действие - от слабого кофе клонило ко сну, крепкий вызывал кратковременную бодрость, а затем жуткую сонливость.
Когда он наливал вторую чашечку, загудел принтер, и на выползшем из лазерника листе Воронцов увидел фамилию Льюина. В информации Портера было строк двести, наверняка хаос записей. Воронцов подобрал листы и, положив на стол, отправился на кухню заваривать крепкий чай.
* * *
Биографические данные. Места работы. Изложение основных научных результатов. Воронцов обратил внимание на два обстоятельства. За последние пять лет продуктивность Льюина резко упала: прежде он публиковал пять-шесть статей ежегодно, теперь от силы одну-две. И еще: жена Льюина умерла уже после того, как он произнес свой первый спич с призывом к войне. Сын погиб в автомобильной катастрофе несколько дней спустя. Какая тут могла быть связь?
А есть ли аналоги? Нужно обратиться с запросом к газетным компьютерным банкам. Если аналоги найдутся, материал можно будет построить на сопоставлениях. Но и тогда необходимо встретиться с Льюином и задать кое-какие вопросы.
Воронцов сел перед терминалом, набрал на клавиатуре фамилию и имя ученого, его титулы и место работы. Через секунду на экране появились адрес и номер видеофона. Льюин жил постоянно в университетском городке, хотя работал в Хэккетовской проблемной лаборатории.
Звонить было, конечно, рано - за окном только начало рассветать. Воронцов почувствовал, наконец, долгожданную сонливость и улегся спать под звуки просыпающегося города.
На вызов отозвался автоответчик. Мелодичным сопрано он сообщил, что "профессор Льюин просит подождать, не отходя от аппарата, или перезвонить между тринадцатью и четырнадцатью часами".
Воронцов решил ждать: на час дня он назначил встречу с негритянским деятелем из организации "Равенство как фикция". Экран видеофона осветился лишь минут через пятнадцать, но изображения не было - Льюин ждал, когда Воронцов покажет себя. Наконец, возникло и изображение. Физик оказался худощавым, очень высоким, но с лицом круглым, подходящим скорее толстяку. Он и волосы до плеч отрастил, видимо, чтобы скрыть диспропорцию. Глаза смотрели настороженно.
- Представьтесь, пожалуйста, - попросил Льюин, - и постарайтесь быть кратким.
- Воронцов, собственный корреспондент российской газеты "Сегодня". Я хотел бы поговорить, профессор, о ваших недавних выступлениях.
- Комментариев не будет, - сухо отрезал Льюин.
- Вы не могли бы сказать, что именно побудило вас…
- Не мог бы, - сказал Льюин и отключил телекамеру. Но звук еще оставался, и физик добавил:
- Завтра я выступаю перед сенатской подкомиссией по вопросам военной помощи. Четырнадцать тридцать. Приезжайте, если хотите понять.
* * *
С Портером Воронцов встретился у станции подземки.
- Странные у вас, русских, манеры. Поужинали бы в клубе и поговорили.
- Там шумно и дорого, - возразил Воронцов, - а разговор пойдет серьезный, если не возражаете, Дэви.
- Но на улице не ведут серьезных разговоров…
- Поедем ко мне. Ведь вы у меня никогда не были.
- Ни у кого из ваших, - подтвердил Портер. - Это любопытно, но нелогично. В ресторане вам дорого, хотя я плачу за себя, а так вы будете вынуждены раскошелиться на выпивку и закуску.
- Считайте это причудой русского характера, хорошо? Дома Воронцов не был с поллудня, за это время факс выда довольно много материала, в том числе копию утреннего выпуска "Сегодня". Пока Воронцов смешивал напитки и раскладывал по тарелкам сэндвичи, Портер пытался разобрать непонятный для него текст.
- Газеты у вас не очень-то меняются, - констатировал он. - Полиграфия плохая, реклама тусклая. Да и что это за газета - двадцать полос без компьютерной поддержки…
- Я звонил сегодня Льюину, - сказал Воронцов. - Просил о встрече и получил отказ.
- Льюин не желает иметь дело с прессой.
- Но вы не из-за этого отступились, Дэви? Вы собрали довольно много материала, значит, хотели писать.
- Если материал вам не нужен, бросьте в корзину, Алекс.
- Дэви, я о другом. Вы начали работать, но что-то вас остановило.
- Я остановился сам, - нехотя признал Портер. - Психология, в отличие от вас, меня не интересовала. Я знаю эту кухню. Уверен: у Льюина есть слабина, которой воспользовались. Или проще - купили.
- Но представьте, что его призывы…
- Алекс, это несерьезно! Вы верите, что есть идиот, который, наслушавшись Льюина, бросится нажимать кнопки?
- Нет, конечно, - улыбнулся Воронцов. Портер все больше ему нравился. Они могли бы сделать неплохой материал, работая вместе. Год назад Портер написал статью о секретных документах ЦРУ, попавших к нему через третьи руки. Наверняка он потерял не один килограмм веса, когда готовил публикацию. Почему он отступился от Льюина?
- Вам не кажется, - сказал Воронцов, разливая по стаканчикам водку, - что в истории с Льюином много нелогичного?
- В ней нелогично все. Если его заставили работать на войну, то какой смысл выступать с провокационными заявлениями, раскрывать себя и подставлять под удар?
- А если это всего лишь слова, - подхватил Воронцов, - то был ли смысл тратить на физика столько сил: подкуп или что-то еще…
- Я обо всем этом думал.
- Интересно отыскать истинные причины. Дэви, я не могу копать так глубоко, как вы. Я здесь чужой. Потому и занимаюсь психологией, но дальше мне трудно. А вы можете.
- Могу, - согласился Портер. - А потом отдаю вам, и вы пишете.
- Пишем вместе. Я вам не конкурент, сами понимаете. Почему бы нам не объединить силы?
Портер отпил глоток, откусил от сэндвича и принялся жевать, полузакрыв глаза. Казалось, этот процесс вверг его в состояние транса. Воронцов ждал.
- Хорошо, - сказал Портер, вставая. - Я пойду, Алекс. Сообщу вам о своем решении чуть позднее. Если откажусь - не обижайтесь.
- Какие могут быть обиды, - вздохнул Воронцов. Прощаясь у двери, Портер помедлил. - Я объясню вам, Алекс, почему бросил материал, - сказал он. -
Вижу, вас это интересует не меньше, чем сам Льюин. Тоже ищете психологию, а? И тоже ошибаетесь. Меня вызвал босс, я ведь не свободный художник, работаю на Херринга, и сказал, чтобы я оставил это пустое дело. После скандала с Управлением я хотел пожить спокойно. Так что если я откажусь, Алекс…