Дракон же был символом древних богов, мрачным воспоминанием о временах варварства, проклятием рода исландских правителей. О древних верованиях не говорили, манускрипты сжигали, а старых идолов выбрасывали в море. Прошлое должно было стать лишь воспоминанием, которому суждено померкнуть. Таков был приказ, передававшийся от короля к королю. Исландия была обращена к богу, который не терпел других богов.
Показав сыну дракона, Кари свела на нет многолетнюю тайну, обнажив то, что давно было скрыто под землей. Сейчас нечего было отрицать и негде было спрятаться от истины. Увидев беспокойство в глазах сына, Кари произнесла:
– Он защитит тебя. Я чувствую, что грядет что-то недоброе. Что-то значимое. И, к сожалению, уже не будет так, как раньше.
Зигфинн хотел упрекнуть мать в суевериях, которые могут привести к серьезной ссоре с королем, но ее слова нашли в нем какой-то отклик, пробудили что-то знакомое, внушающее страх. Юноша покрутил золотой амулет в руке.
– От чего он должен меня защитить? И почему именно меня?
Кари вновь села. С явным трудом подбирая слова, она сказала:
– В твоих жилах течет кровь Зигфрида, ты потомок того, кто убил дракона. Ты первый в череде поколений, и любой, кто знает древние истории, может это увидеть.
Зигфинн почесал в затылке.
– Я не герой и не победитель драконов. Посмотри на меня.
Кари кивнула.
– Потому что ты родился в мире, который уже не нуждается в героях. Новая вера объединила континент и ослабила бдительность народов. Но что-то грядет. Что-то, с чем никому не справиться. Таково было пророчество.
Принц не очень-то увлекался всеми этими историями, хотя, конечно же, ему льстила мысль о том, что он ведет свой род от героя. Но сейчас он устал, был сбит с толку и ему интереснее была собственная подушка, чем умные ответы матери.
– Тогда я буду носить этот амулет для защиты… и в знак благодарности.
– Но только так, чтобы твой отец ничего не заметил, – сказала Кари.
– Обещаю. – Зигфинн с готовностью кивнул.
Королева встала, чтобы дать принцу хоть немного поспать, но у двери вновь остановилась.
– Ты мне не веришь, Зигфинн. Я же вижу. Ты воспитан для того, чтобы уничтожить прошлое и клеймить древние легенды, называя их пустой болтовней. Я не осуждаю тебя, ведь ты воспитан в духе христианства. Но сейчас прислушайся ко мне… хотя бы из уважения. Носи амулет своих предков. Ради меня.
С этими словами она вышла из комнаты, а Зигфинн остался, опешив еще больше, чем раньше. В предрассветных сумерках он вновь посмотрел на золотого дракона и подумал о древних легендах, но эти мысли вытеснялись мыслями о Брунии. Придворные уже начали заниматься каждодневной работой, когда принц провалился в беспокойный сон, наполненный горячими обнаженными телами, чьи крики могли свидетельствовать как о страсти, так и о боли…
Видящая стояла на самой высокой точке скалистой гряды, защищавшей исландский порт прямо у выхода в море. Она оперлась на посох, щадивший ее старые усталые ноги. Выжженные глаза не видели замка, и все же Видящая знала, что там происходит. На нее волнами накатывали чувства. Страсть, страх, отвага. Она хорошо знала все это, ибо когда-то испытывала эти чувства сама.
– Все начнется заново, хотя никогда и не заканчивалось, – прошептала она, и вороны, собравшиеся вокруг нее на скале, согласно закаркали.
Внезапно она вздрогнула, судорожно схватившись за посох, и невидимый порыв ветра налетел на нее, развеяв ее черные волосы.
– Тыыыыы здесссссь… – прошептал ветер. – Тебеее здесссь нееее раааадыыы…
Видящая не знала, когда нибелунги заметят ее и она уже больше не сможет утаивать свое присутствие.
– Это не ваше место и уже давно не ваше время, – проворчала она, пытаясь не выказывать страха. – Почему бы вам не отправиться в свой лес и не умереть вместе с последними воспоминаниями людей?
– Этооо внооовь будееет нашшшше вреееемя… – прошелестели невидимые создания. – И нашшше мееееессссстооо…
– Вы так часто проигрывали бой. Неужели все унижения последней тысячи лет вам показались недостаточными?
Голоса нибелунгов стали громче, и скала под ногами Видящей завибрировала. Вороны взлетели в воздух.
– Предааательсссствооо! Предааательссство! Игрыыы и сссудьбыыы! – кричали нибелунги. – Побееееда принадлежит нам! Нам принадлежит влассссть!
Как всегда, те же речи, жажда и желание давно исчезнувшей власти.
– Я знаю о вашем плане, – сказала Видящая. – И он не приведет к успеху. Как и все предыдущие планы.
Нибелунги тут же замолкли. Природа затаила дыхание. Никаких звуков. Ни шороха, ни блеска на покрытых льдом водах.
– Вы думаете, что боги на вашей стороне, – продолжила старуха. – Но им нет дела ни до ваших поражений, ни до поражений людей.
– Ложжжжъ! Лоооооожжжжжь! ЛОООООЖЖЖЖЖЬ!!! – завопили тысячи голосов, перекрикивая друг друга.
Наконец вновь стало тихо. Они плыли над морем, возвращаясь к своему лесу и реке.
Вдалеке завыл волк.
– Я знаю, – прошептала Видящая и устало опустилась на землю.
На самом деле она солгала. У нее были лишь смутные представления о плане нибелунгов, какое-то мрачное предчувствие. И она сомневалась, унаследовал ли Зигфинн у своего предка умение сопротивляться им. Но нужно было попытаться. Потому что речь шла не только о благополучии королевств. На карту было поставлено благополучие времени…
3
Путешествие в ночь
Они достигли отвесного скалистого побережья на востоке и сделали привал, вытащив из кожаных мешков хлеб и напившись чистой воды из ручья. Зигфинн и Бруния часто делали такие вылазки, когда были детьми. Сначала их сопровождали слуги, а потом они стали отправляться на такие прогулки одни. Сейчас они скакали галопом по узкой тропинке над обрывом, и Бруния демонстрировала Зигфинну свое превосходство в роли наездницы. И дело было не только в его поломанных ребрах. Она поддразнивала его, зная, что он не может победить.
Но тут ее конь оступился.
Может быть, от грохота прибоя, бившегося о скалы, а может, из-за неожиданной вмятины на тропинке, но лошадь потеряла равновесие. Она попыталась устоять, поставив ногу в сторону, но при этом сошла с тропинки на гладкий камень и, поскользнувшись, поползла к обрыву. Массивное тело накренилось вперед, а задние ноги беспомощно сучили в воздухе. Принцессу выбросило из седла, но она не отпустила поводья. Это спасло ей жизнь, потому что лишь шея лошади отделяла ее от падения в пропасть к острым скалам и бурному морю. Оказавшись на краю обрыва, девушка схватилась правой рукой за какой-то корень, а левой продолжала сжимать поводья.
– Бруния! – закричал Зигфинн, спрыгивая со своей лошади, хотя та по-прежнему продолжала двигаться.
В эту минуту он не думал о собственной жизни.
Лошадь принцессы окончательно потеряла равновесие и, с ржанием перевалившись через край скалы, быстро устремилась навстречу смерти. Бруния успела среагировать и, отпустив кожаные поводья, прижалась к скале. На голову ей сыпалась галька. Зигфинн подбежал к обрыву. В его глазах светился ужас. В отличие от Брунии он видел, как тело лошади ударилось о камни и его поглотил прибой. Должно быть, животное не мучилось.
– Бруния! – вновь воскликнул Зигфинн.
Бруния висела под краем уступа, по-прежнему вцепившись левой рукой в корень. Правую руку она тянула вверх, пытаясь нащупать что-нибудь, за что можно было бы ухватиться.
– Зигфинн, – выдавила она, закашлявшись. Ее глаза слезились от пыли.
Принц протянул ей руку, и Брунии удалось за нее схватиться, но ее вес тянул Зигфинна к пропасти. Юноша едва мог устоять на скользкой поверхности.
– Я вытащу тебя! – закричал он, несмотря на то что на самом деле у него не было ни возможности, ни силы это сделать.
Бруния перенесла свой вес на корень, и тот начал похрустывать.
– Так не пойдет!
Зигфинну это зрелище казалось невыносимым: он находился тут, наверху, в безопасности, и в бессилии смотрел на свою любимую принцессу, висевшую над смертоносной пропастью, которая, казалось, тянулась к ее нежному телу, щелкая зубами прибоя.
– Я приведу лошадь! – крикнул Зигфинн. – Может быть, тебе удастся схватиться за поводья…
– Я не… выдержу… – простонала Бруния, и Зигфинн увидел, что ее узкие ладони готовы вот-вот разжаться.
Он вначале не заметил, как в это мгновение из-под его рубашки выскользнул амулет, который пару часов назад дала ему мать. Амулет болтался в воздухе на тяжелой цепи, висевшей у него на шее. Бруния посмотрела на украшение, как будто оно было единственным лучом света в затянутом тучами небе. В это мгновение Зигфинн понял, что она собирается делать. Вместо того чтобы поддерживать Брунию, он схватился за скалу. Они переглянулись, и Зигфинн резко дернулся назад в тот момент, когда Бруния обеими руками взялась за амулет.
Эта пытка длилась две или три минуты. Принц упорно двигался назад, прочь от обрыва, а Бруния, схватившись за цепь, молилась, чтобы шея ее друга оказалась столь же прочной, как и металл в ее руках. Ладони принцессы, а затем и руки скользнули по поверхности скалы, и, когда ее голова, засыпанная пылью и измазанная кровью, показалась над краем обрыва, девушка уперлась в землю локтем и в конце концов в изнеможении опустилась на дорогу. Наконец ей удалось подтянуть к себе ноги. Она была в безопасности.