- Какой еще дорогой? - пробурчал Штефан. - Не вижу никакой дороги!
Автомобили мало-помалу приближались к вершине холма. Водитель первого джипа слегка сбавил скорость, чтобы его догнал второй джип и они могли бы проехать остаток пути вместе. На вершине холма водители остановили джипы и заглушили моторы, однако оставили фары включенными.
Взглянув вперед, Штефан едва не потерял дар речи: холм оказался вовсе не холмом, а настоящей горой, расположенной в горном хребте, который был одной из сторон вытянутой и очень глубокой долины. С другой стороны долина, тянувшаяся влево и вправо и исчезавшая в темноте, ограничивалась такой же горной цепью. Вся долина и большая часть противоположных склонов были покрыты густым лесом, однако Штефану удалось разглядеть внизу сверкавшие в некоторых местах серебристые искорки. Возможно, это была речка или широкий ручей, пробивший себе путь между гор. Несмотря на тусклое освещение - а может, как раз благодаря ему, - взору открывалась фантастическая панорама, представлявшая собой составленную из теней и тьмы картину. Из этого пространства, казалось, подкрадывалось что-то мрачное, доисторическое. Штефана охватило странное, необъяснимое ощущение. Это ощущение было таким мощным, что его, казалось, можно было потрогать.
- Что это? - спросила Ребекка.
- Местные жители называют эту долину Волчье Сердце, - ответил Висслер. - Жутко, да? Я был тут уже раза два или три, но каждый раз происходит одно и то же: неизменно возникает ощущение, что за тобой кто-то наблюдает. Как будто там, внизу, скрывается какое-то существо.
- Барков ждет нас где-то здесь? - спросила Ребекка.
Судя по тому, как она это сказала, увиденное вызвало у нее ужас. По правде говоря, ужас охватил и Штефана. Он не хотел себе в этом признаваться, но Висслер, по сути, выразил то, что почувствовал и сам Штефан, когда первый раз бросил взгляд на долину.
Австриец, тем не менее, покачал головой и указал на гребень противоположной гряды.
- Вон там, - сказал он. - Но нам придется подождать…
- Подождать чего?
Висслер вздохнул.
- Подождать сигнала ехать дальше, - пояснил он. - Они хотят убедиться, что мы действительно приехали сюда одни. А что вы хотели? Барков - недоверчивый человек. Может, они наблюдают за нами с тех самых пор, как мы покинули дом.
Ребекка сильно вздрогнула, испугавшись, да и Штефан инстинктивно огляделся по сторонам. Но он, конечно же, не увидел ничего, кроме темноты и теней, за которыми, возможно, кто-то прятался, а возможно, и нет. Когда он повернулся к Висслеру, то заметил, что тот смотрит на него насмешливо.
- Что тут смешного? - поинтересовался Штефан. Висслер стянул с руки перчатку и закурил. Ребекка и Штефан дружно покачали головами, когда он протянул им пачку с сигаретами.
- Вы смешные, - заявил Висслер, сделав первую затяжку.
- Мы?
Висслер несколько раз кивнул.
- Посмотрели бы вы на себя! - воскликнул он, обращаясь к Штефану. - Вы пытаетесь строить из себя крутого, а сами волнуетесь, как мальчишка, который ждет, когда же ему наконец разрешат войти в комнату с рождественской елкой. Вы и сами толком не знаете, во что впутались, так ведь?
- Барков… - начала было Ребекка, но Висслер тут же ее перебил.
- Я говорю не о Баркове, - сказал он. - Судя по тому, что я о нем слышал, он - не более чем мелкий проходимец. Слегка чокнутый и немного опасный, но всего лишь заурядный гангстер, который случайно оказался в нужное время в нужном месте и пытается отхватить куш пожирнее. Я же имею в виду эту местность.
- Вы имеете в виду… эту долину? - спросила Ребекка.
Висслер покачал головой:
- Нет. Все вместе. Местное население, образ жизни этих людей, их мысли. Я понимаю, что это меня не касается, но… чего, по-вашему, вы могли бы здесь добиться?
Штефан не понял смысла вопроса. Тем не менее этот вопрос его обеспокоил.
- Добиться?
- Изменить, переделать, улучшить… - Висслер взмахнул рукой. - Называйте это как хотите. У вас ведь есть какая-то цель, так ведь? Или же вы и в самом деле думаете только о себе и надеетесь получить хороший гонорар за это интервью?
- Конечно же, нет! - живо возразила Ребекка. - Но…
- Тогда вы, судя по всему, полагаете, что сможете что-то изменить, если обезвредите такого мелкого преступника, как Барков, - Висслер вздохнул. - Вы ничего не измените, можете мне поверить. Вы не сделаете этого до тех пор, пока не попытаетесь по-настоящему понять эту страну и ее людей. Я думал, вы отличаетесь от тех, кто здесь уже был. Но вы тоже приехали сюда всего лишь за сенсацией.
- А что, по-вашему, нам следовало бы делать? - спросил Штефан.
Этот разговор все больше его запутывал. Он совершенно не понимал, к чему клонит Висслер, однако для него было очевидно, что тот сейчас говорил совсем не как человек, каким его до сих пор представлял Штефан.
- Почему никто не интересуется этой страной? - спросил Висслер. - Ее людьми, их жизнью?
- Но мы ведь интересуемся! - возразила Ребекка. - Зачем же в таком случае мы сейчас здесь находимся? Мы уже многие годы делаем репортажи…
- …о войне, - перебил ее Висслер. - О да, это я знаю! В газетах и телепрограммах полно репортажей о войне: кто кому является союзником, какая сторона в очередной раз нарушила перемирие, какой город подвергся обстрелу и сколько все это уже длится… - Он нервно затянулся сигаретой. - Вы считаете, сколько гранат взорвалось, и публикуете фотографии детей, раненных срикошетившими пулями. А еще вы иногда помещаете кого-нибудь из этих раненых детей в одну из ваших современных больниц, где за ним ухаживают, пока он не выздоровеет, и все ради того, чтобы сделать об этом репортаж. Так ведь? Меня от всего этого аж с души воротит. Цветные фотографии, причем чтобы было побольше крови, - вот за чем вы гонитесь! И ни одна свинья по-настоящему не интересуется этой страной и ее людьми!
- Судя по вашим словам, нам, наверное, следует пореже помещать несчастных детей в наши современные больницы, - съязвила Ребекка.
Ее голос прозвучал неожиданно резко, хотя Штефан, в общем-то, не был уверен, что нападки Висслера направлены конкретно против него или Ребекки, да и Ребекка, пожалуй, так не считала. Однако Висслер, сам того не ведая, разбередил другую, уже давно не заживающую рану.
- Вовсе нет, - презрительно сказал он. - Обезвредьте какого-нибудь торговца оружием - и вместо него тут же появляется другой. Они - как тараканы: можете давить их сколько угодно - тут же появляются новые.
Ребекка хотела что-то гневно возразить, но Штефан перебил ее, спросив у Висслера чуть более громко:
- Но чем же, по-вашему, должны быть наши репортажи?
- Об этой стране, - выразительно ответил Висслер. - Из ваших коллег хоть кто-нибудь когда-нибудь удосужился походить по этой стране с открытыми глазами?
- Да их тут - непрерывный поток, заявил Штефан. - В иных населенных пунктах журналистов больше, чем солдат.
- Я не про это, - резко ответил Висслер. - На самом деле война - не главное.
- Что-что? - Голос Ребекки дрожал от возмущения.
Штефану было ясно, что Висслер чем-то разозлил ее, хотя не понимал, чем именно.
- Вы толком даже не знаете, из-за чего идет эта война! - заявил Висслер.
- Ваши слова просто смешны!
- Мои слова - правда, - сказал Висслер. - Проблема заключается вовсе не в этой так называемой гражданской войне. Сербы против хорватов, хорваты против мусульман, и все они, поочередно, то против НАТО, то против русских… Кому это интересно? Большинство из тех несчастных людей, которые погибли на этой войне, пожалуй, даже и не знали, кто их убивал, тем более во имя чего.
- А вот вы это знаете! - воскликнула Ребекка, придав своему голосу самую язвительную интонацию, на какую только была способна.
- Возможно, получше, чем вы. - Висслер говорил серьезно.
- Ну так что? Почему бы вам не поделиться с нами своей великой мудростью?
Висслер грустно покачал головой.
- Боюсь, что в этом нет смысла, - произнес он. - Если человек вынужден задавать подобные вопросы, он, по всей видимости, не сможет понять ответа.
- Очень прагматично! - фыркнула Ребекка.
- Вы находитесь здесь уже две недели, - заметил Висслер. - Если бы вы за это время хотя бы огляделись по сторонам, то поняли бы сейчас, что я пытался вам сказать. Вы думаете, что война бушует здесь уже пять лет? Это не так: война продолжается здесь уже лет пятьдесят, а то и дольше.
- Это еще что за глупости? - недовольно спросила Ребекка.
- Мы сейчас находимся в Герцеговине, - начал пояснять Висслер. - Несколько лет назад она называлась Югославией, а затем - Боснией. Если вы отъедете отсюда километров пятьдесят, окажетесь в Сербии - или как там ее называют те придурки, которые находятся сейчас у власти.
- Мы знаем историю этой страны, - неуверенно перебила его Ребекка. - Конечно, было ошибкой пытаться искусственно создать государство при помощи силы, но…
- Да, это была ошибка! - взволнованно сказал Висслер. - Ситуация не изменится, даже если эта война прекратится. Она не изменится до тех пор, пока внешний мир не перестанет вмешиваться в то, что его не касается. Вы не сможете создать в этой стране государство с единым правительством и единым языком… Все эти понятия, которые вам и мне кажутся правильными, не имеют здесь никакого значения. Местные люди мыслят совсем не так, как мы. Сходите в ближайшую деревню - вы окажетесь в совершенно ином мире, где люди говорят на своем языке, имеют свою историю, свои уникальные легенды…