– Либо мы идем вместе, – беспечно пожал я плечами, – либо дожидайся меня в броневике. Только учти – если я сгину, иудеи тебе за оборотня ни сантима не заплатят. Подумай об этом!
– Проклятье! – выругался Рамон, вытер вспотевшее лицо и нервно глянул на мрачный особняк. – Черт с тобой! – сдался он. – Идем!
С тихим смешком я первым двинулся по аллее, дошел до поворота к конюшне, но сворачивать к ней не стал, не желая терять время. Меня манил к себе особняк.
Манил? Я поймал себя на этой мысли и даже замедлил шаг.
Азарт схлынул, словно я переступил некий рубеж, мир вновь обрел объем, силуэты зданий и садовых деревьев перестали казаться вырезанными из фанеры и небрежно раскрашенными театральными декорациями, накатило понимание, что все это происходит прямо здесь и сейчас.
Вернулся страх.
Я замер на месте, вслушался в тишину ночи. Без плеска наших сапог по лужам кругом воцарилась совсем уж гробовая тишина, только прокатился где-то далеко-далеко гудок паровоза. Но он донесся будто из другого мира; даже все имперские бронепоезда, вместе взятые, помочь нам сейчас, увы, ничем не могли.
– Лео! – тихонько шепнул Рамон. – Что такое?
Я передернул плечами, чтобы унять некстати разыгравшееся воображение, и двинулся дальше. Родовое имение мрачной громадой вырастало из темноты; вскоре нам удалось различить распахнутую настежь входную дверь.
– Будь я проклят, если нас не приглашают внутрь! – выдохнул Рамон. – "Заходи в гости", – сказал паук мухе!
Нервное напряжение развязало немногословному крепышу язык, и я счел нужным успокоить его. Просто протянул одну из прихваченных с собой гранат.
– Держи.
– Не терпится тут все разнести? – пошутил Рамон, нервно озираясь по сторонам. – Может, сразу дом подожжем, чтобы время не терять?
– Отличная идея! – буркнул я, медленно и осторожно понимаясь на крыльцо. – Прикрывай! – позвал приятеля, первым шагнув через порог.
В прихожей мы постояли, всматриваясь в темноту, затем я щелкнул выключателем, но электрическая лампочка под потолком не зажглась.
Тогда я повесил карабин на плечо, достал из кобуры "Рот-Штейр" и попросил напарника:
– Фонарь!
Рамон передал мне карманный фонарик; яркий луч скользнул по прихожей и сразу выхватил из темноты тело дворецкого. Да еще из коридора торчали чьи-то ноги в поношенных штиблетах.
Переступив через тело ночного сторожа, мы прошли в гостиную, там на софе лежала горничная с запрокинутой головой. Обескровленное лицо по цвету ничем не отличалось от белого передника.
– Вот черт! – выдохнул Рамон Миро.
– Тише! – шикнул я на него, прислушиваясь к тишине.
За стеной тихонько поскрипывал сверчок, и только. Больше не было слышно ни звука.
– За мной! – скомандовал я тогда и начал первым подниматься на второй этаж.
Яркий луч фонаря плясал и прыгал из стороны в сторону, легко освещая темные углы, и все же меня не оставляло чувство, что из тьмы за нами наблюдают чьи-то холодные глаза.
Самовнушение? Да черт его знает…
Второй этаж проверять не стали.
– Сначала осмотрим кабинет графа, – решил я и двинулся по лестнице дальше.
Как-то совершенно неожиданно у меня пропало всякое желание выслеживать неведомого душителя; захотелось развернуться и бежать отсюда без оглядки, и даже не знаю, что именно удержало от этого постыдного шага – остатки бушевавшего в крови азарта или опасение показаться смешным.
Подозреваю, все же второе.
Мы поднялись на третий этаж, я шагнул в коридор и замер как вкопанный, когда в распахнутой настежь двери кабинета мелькнули отблески керосиновой лампы.
И тень! Тень на полу перед дверью слегка колыхалась, то отползая в одну сторону, то скользя в другую. В кабинете кто-то был.
Выключив фонарь, я сунул его в карман и приложил к губам указательный палец. Рамон кивнул, давая понять, что разглядел тень, и весь подобрался в ожидании схватки.
Я перехватил "Рот-Штейр" двумя руками и двинулся вперед. Бесшумно ступая по ковровой дорожке, прокрался по коридору и одним стремительным прыжком заскочил в кабинет. А там сразу отшатнулся в сторону, освобождая место напарнику.
Стрелять не стал: в кабинете никого не оказалось, только валялись всюду в спешке раскиданные бумаги да щерился прорехами вывернутых на пол ящиков секретер.
Но я ошибся! В первый миг взгляд просто соскользнул с растворенной в тенях фигуры у письменного стола. Огонек керосиновой лампы трепыхался за спиной у неподвижно замершего человека и превращал его черный силуэт в подобие одной из скользких рыбин, что бездумно скользили в аквариуме у дальней стены.
Глаза выхватили из темноты лишь плащ и широкополую шляпу с плоской тульей; больше ничего разглядеть не удалось.
Тени, чтобы их!
Я вскинул пистолет, беря незнакомца на прицел, но прежде чем успел – решился? – выжать спусковой крючок, раздался неприятный свистящий полушепот, столь же призрачный, как и тени вокруг:
– Не стоит!
Фраза неприятной ломотой отозвалась в висках, и я в нерешительности замер с поднятым пистолетом, а вот Рамон медлить не стал. Винчестер оглушительно грохнул, дульная вспышка в клочья разодрала заполонившие кабинет тени, но малефик даже не шелохнулся.
Он выдержал театральную паузу, затем посмотрел на зажатую в руке пулю и безразлично произнес:
– Напрасная трата патронов.
Обозленный неудачей Рамон рванул рычаг винчестера, выкидывая на пол стреляную гильзу, но я остановил его, повторив слова незнакомца:
– Не стоит!
Выложенная таинственным душителем на край письменного стола пуля оказалась не только покрыта инеем, но и деформирована; тонкие пальцы незнакомца смяли алюминиевую оболочку.
– Верное решение, – рассмеялся малефик и жестом фокусника извлек из воздуха шкатулку из светло-серого металла с ломаной руной молнии на крышке. – Полагаю, вас это интересует, сиятельный Орсо?
– Возможно, – осторожно ответил я, гадая, как быть дальше.
Действовать с позиции силы или проявить благоразумие? Напасть первым или попытаться договориться?
Смятая пальцами пуля делала бесперспективным первое; выказанная душителем безжалостность лишала надежды на второе.
И как поступить?
Рамон шагнул от двери в одну сторону, я двинулся в другую. Керосиновая лампа теперь не светила душителю в спину, но даже так сгустившиеся под его шляпой тени были непроницаемы для взгляда и скрывали лицо лучше всякой маски.
– Гадаете, где граф? – спокойно поинтересовался малефик; Рамона он упорно игнорировал и поворачивался на месте вслед за мной.
Я встал так, чтобы нас разделял письменный стол, и демонстративно убрал пистолет в кобуру.
– Даже если граф в аду, особо горевать по этому поводу не стану, – ответил после этого, не особо кривя душой.
– Возможно, и в аду, – усмехнулся душитель. – Хотите взглянуть? – протянул он шкатулку, но сразу отдернул руку обратно, словно дразня.
– Взглянуть? – озадачился я, облизнул губы, спросил: – На каких условиях? – и сразу понял, что совершил непростительную ошибку. Возможно даже фатальную.
Расслабленность душителя в один миг сменилась хищным интересом.
– Не знаете, что внутри, так? – даже подался он вперед, и лишь мелькнувший перед лицом огонек керосиновой лампы заставил его выпрямиться и отступить.
И впервые свистящий полушепот не отозвался колючим эхом в моей голове, принуждая к быстрому и опрометчиво-откровенному ответу.
– А вы? – спросил я, глядя на трепыхавшего за стеклом огненного мотылька. – Вы знаете?
– Не важно, – ответил малефик, и тени вокруг него пришли в движение, будто обвивавшие циркача удавы.
Один из призрачных жгутов скользнул к Рамону и обернулся вокруг его лодыжки; крепыш замер на полушаге, а направленный на душителя ствол винчестера вдруг вздрогнул и начал смещаться в мою сторону.
Я с обреченным вздохом снял темные очки, но сияние глаз нисколько не смутило малефика, он только рассмеялся:
– И что же вы будете делать, сиятельный? Напугаете меня до смерти?
– Прихвачу с собой в ад, – ответил я и небрежным движением скинул лампу на пол.
Стекло немедленно раскололось, керосин разлился по кабинету и вспыхнул. Пламя вмиг дотянулось до штор, взлетело к потолку, запалило разбросанные повсюду бумаги, вывернутые ящики, а потом и мебель.
Рамон отбросил винчестер и сорвал с себя объятый пламенем плащ, наткнулся на стул и живым факелом покатился по полу. Меня пожар отрезал от входной двери и загнал в угол, а вот душитель не потерял присутствия духа – или же обезумел от страха? – и ринулся к спасительному выходу напрямик через огненную стихию.
Я взглянул на хронометр, выжидая загаданную минуту, но Рамон протянул ко мне руку и умоляюще прохрипел:
– Перестань!
Решив не испытывать терпение напарника, я снял с плеча карабин и ударом приклада рассадил боковую стенку аквариума. Хлынувшая на пол вода в один миг смыла лужицу горящего керосина, и в кабинете воцарилась непроглядная темнота.
– Адский пламень! – прошептал Рамон пересохшими губами и отлип от стены. – Как же больно!
– Молчи! – шикнул я на него, перебежал к входной двери и выглянул в коридор, но душителя уже и след простыл. Прислушался – от густой тишины зазвенело в ушах.
Рамон встал рядом и едва слышно выдохнул:
– Ушел?
– Ушел, – подтвердил я столь же тихо.
Крепыш с облегчением вытер покрытый испариной лоб и без сил повалился в кресло. Его зацепил лишь малый отголосок чужого ужаса, но даже так он походил на одну из бившихся в опустевшем аквариуме рыб.