Ио-Син-а-Хут подъехал к хутору Собачий Двор. Он получил свое название из-за наследственной любви его обитателей к этим животным. Десятка два самых разнообразных собак, бродивших вокруг дома, радостно залаяли и бросились навстречу подъезжающим. На крыльце появился старый Линдор, прозванный Кун-Линдором за любовь к четвероногим друзьям. Увидев вооруженных людей, он хотел было захлопнуть дверь, но, узнав Ки-Энду и его спутников, спустился с крыльца и приветствовал их.
- Добрый день, господин Линдор! - сказал Ки-Энду. - Как поживаете? Не страшно вам тут, у самых гор? Соседи-то ваши, похоже, все уехали?..
- Соседи уехали, а мы с женой решили - нечего нам на старости лет куда-то переселяться. Подождем, пока сыновья вернутся из Асор-Гира, пусть они тоща решают, что делать дальше. А до тех пор никуда мы отсюда не уйдем. Ну, а вы куда путь держите?
- В Крайний Пригорок.
- Э, вот туда-то как раз и нельзя. Там нидхаги. Внучка моя еще на рассвете забрела туда, смотрит - а там полным полно чужих косматых мужиков, еле ноги унесла.
- Они-то нам и нужны, - сказал Ки-Энду. - Это даже хорошо, что они там. Можно, мы на время оставим здесь своих лошадей и телегу?
- Господин Линдор, - сказал Гил, задумчиво гладя на резвящихся собак. - А нет ли у вас пса по кличке Гарм?
Кун-Линдор хитровато посмотрел на Гила:
- А у вас заметно расширился круг интересов, господин Шем-ха-Гил. Есть, как же. Гарм! Эй, Гарм! - Хан Дэвин, - пробормотал Энар. Беллал вздрогнул и побледнел, гладя, как огромный черный пес подбежал к Линдору и уселся у его ног.
- Что за наваждение? Надо же так собаку назвать! - пробурчал Беллан себе в усы.
Оставив лошадей в Собачьем Дворе, отрад стал осторожно, стараясь не выходить на открытые места, пробираться к Крайнему Пригорку. Этот хутор ближайший к горам - был оставлен жителями еще позавчера. Горы начинались крутым глинистым обрывом в полумиле к северу от хутора. Армия Лунных Гор приближалась к нему с юго-запада, двигаясь под прикрытием виноградника людей из Собачьего Двора. Когда виноградник кончился, они сразу увидели дом на пригорке - окна распахнуты, стекла выбиты, - большую группу конных нидхагов, двигающихся в сторону обрыва, и тяжело навьюченных лошадей. Нидхаги подъехали к сыпучей глинистой стене, возвышающейся над равниной, и один за другим начали исчезать в узком ущелье, промытом талыми водами.
- Кто-то должен пойти за ними, - сказал Ки-Энду, - это редкая возможность без долгих поисков найти нидхагир. Ну, что самый смелый?
- Я! - сказала Мирегал.
- Нет уж, на этот раз я тебя не пущу. Ты на войне и должна слушаться.
- А мне можно? - спросил Гил. - Давай я пойду.
- И я! - крикнул Гилдор, подпрыгивая от возбуждения.
- Ну уж нет, - сказал Ган-а-Ру, - от тебя слишком много шуму. Еще распугаешь их раньше времени, а мы что, зря учились дудеть? Я пойду, и точка!
Как только последний всадник скрылся в ущелье, Гил и Ган-а-Ру побежали следом и через две минуты достигли обрыва. Почти отвесные стены узкой трещины, в которую въехали нидхаги, были образованы сероватой глиной с прожилками сыпучего белого гипса. По дну ущелья вдоль сухого русла шла нетоптаная тропинка. Не переводя дыхания и не оглядываясь, Гил и Ган-а-Ру побежали по ней, боясь упустить нидхагов. Дно трещины постепенно поднималось, но стены оставались такими же высокими и неприступными.
После первого же поворота долина скрылась из виду. Гил и Ган-а-Ру вступили в царство нидхагов, Ио-Син окружил их со всех сторон сыпучими стенами. Через некоторое время они услышали впереди стук копыт и пошли медленнее. И почти тотчас же такой же звук раздался сзади.
- Поторопились мы! - Гил остановился. - Там сзади еще нидхаги едут. Что будем делать? И спрятаться негде…
- Беги вперед! - А ты?
- Попробую уговорить их не ехать дальше. Приглашу в гости. Ну что ты встал? Беги!
Ган-а-Ру, снимая с плеча лук, подтолкнул Гила вперед. Тот побежал, спотыкаясь, и, миновав поворот, услышал сзади приглушенный голос Ган-а-Ру:
- Одну минутку, господин, извините, не знаю вашего имени. Бросайте-ка оружие и не скальте так зубы, тем более, что, по-моему, вы их сегодня забыли почистить.
Гил побежал вперед. Узкое, извилистое ущелье вело все дальше в глубь Ио-Сина. Тропинка перепрыгивала с одного берега сухого русла на другой, карабкаясь все выше, но ущелье оставалось таким же узким. Кое-где отвесные стены сходились так близко, что даже двум всадникам трудно было бы разъехаться. После очередного поворота Гил оказался в начале довольно длинного прямого участка; здесь проход заметно расширялся и просматривался на четверть мили вперед. Нидхагов не было видно, только одна крепкая, приземистая нидхагская лошадь понуро стояла на тропе. "Они меня здорово обогнали, - подумал Гил. - Сейчас ущелье кончится, и я не буду знать, куда идти". Он побежал со всех ног. Не добежав до лошади шагов двадцать, он споткнулся обо что-то мягкое и полетел вперед, еле успев выставить руки, чтобы смягчить удар. Сразу встать он не смог - в кровь разбил коленки и ладони, к тому же, падая, ударился головой о торчащий из стены камень. Медленно приподнимаясь на руках, он внезапно услышал сзади - примерно оттуда, где были его ноги, - глухое злобное бормотание. Обернувшись, Гил увидел прямо над собой оскаленную морду нидхага. Шкура у него на щеке была содрана, с желтых клыков капала слюна.
- Врх ногр над смотрэт. Шрак! - Нидхаг взмахнул мечом.
Ки-Энду и его спутники, залегшие на склоне пригорка в четверти мили от хутора, видели, как Гил и Ган-а-Ру. скрылись в темной трещине и как сразу же вслед за этим из Крайнего Пригорка выехал конный нидхаг, направляющийся в ту же сторону.
- И мы никак не можем его задержать, - пробормотал Ки-Энду. - Только бы они заметили его раньше, чем он их.
- Они погибнут? - спросил Вайл.
- Откуда я знаю! Но мы должны сейчас же окружить хутор, чтобы к этому нидхагу не добавился еще десяток. Ну, бегом.
Отряд побежал к дому.
- Энар и еще десять человек - к задней стене! Остальные - к передней! Не бегите толпой, расстояние между людьми пятнадцать шагов. И тише, тише!
Несмотря на приказ Ки-Энду, приближение отряда к хутору прошло шумно и неорганизованно. Люди натыкались друг на друга, падали, роняли оружие. Когда, наконец, дом был окружен, входная дверь внезапно распахнулась, и не пороге появились два пьяных нидхага - один держал под мышкой серебряную чашу, другой прижимал к груди скомканное одеяло. Они спустились с крыльца и, покачиваясь, сделали несколько шагов по направлению к своим лошадям, стоящим в дальнем конце двора.
- Стойте! - крикнул Ки-Энду, сняв с плеча лук. Нидхаги, до сих пор не замечавшие людей, остановились, тупо озираясь и тщетно пытаясь понять, что происходит. Наконец, один из них, менее пьяный, бросил чашу, вытащил меч и пошел на Ки-Энду с глухим рычанием.
- Я буду стрелять! Стой!
Нидхаг подходил все ближе. Вот он уже совсем рядом, вот он поднимает меч - Только когда стальное лезвие начало опускаться, Ки-Энду, отпрянув, спустил тетиву.
- Хватайте второго! Чего вы стоите?
Первый нидхаг, уронив меч и схватившись обеими руками за конец стрелы, торчащей у него из горла, стоял некоторое время, словно окаменев, потом глаза его налились кровью, рот открылся, и он упал на спину, не издав ни звука.
Мирегал, вскрикнув, закрыла лицо руками.
Второй нидхаг до сих пор не сдвинулся с места - так и стоял, вцепившись в свое одеяло, словно оно могло его защитить. Бел лая подбежал к нему, вытащил у него из ножен меч и, убедившись, что другого оружия нет, посадил остолбеневшего нидхага на крыльцо. Ио-Син-а-Хут столпился вокруг, разглядывая пленного.
- Говорить можешь? - спросил Ки-Энду.
Нидхаг посмотрел на него тупым, бессмысленным взглядом.
- Ты бы хоть причесался, - сказала Мирегал.
- В доме есть еще ваши?
Нидхаг, с трудом двигая челюстями, прохрипел:
- Яхр их молчат! - Ему сделалось дурно, и он повалился на бок. Все отвернулись.
- Пошли, посмотрим, что в доме, - сказал Ки-Энду. Оставив пленного на попечение Рилга из Приречья и Мирегал, все остальные вошли внутрь. Там был полный разгром - мебель перевернута, посуда перебита. Даже картины на стенах были изрезаны в клочья.
- Зачем они это делают, господин Ки-Энду? - спросил Хайр, с ужасом глядя на болтающиеся разноцветные лоскутки, недавно бывшие прекрасным пейзажем работы Конгала.
- Они ненавидят искусство, Хайр. Оно для них невыносимо - глядя на картины, они видят уродство собственных душ.
- А разве они не понимают?.. Разве они догадываются о собственной неполноценности? Я думал, они считают себя верхом совершенства.
- Нет. Они все очень тонко чувствуют. Ведь зло не является их исконной природой, оно насильственно вживлено в их души. Нидхаги - самые несчастные существа на свете, Хайр.
В подвале, среди пустых винных бочек оказался еще один нидхаг - он спал беспробудным сном прямо на земляном полу. Первого пленного, когда ему стало получше, перевели туда же. Когда оба были надежно заперты в подвале, Ки-Энду и его отряд вышли во двор.
- Смотрите! - воскликнул Гилдор. - Кто это?
Со стороны обрыва к хутору приближались двое - один, низенький и сгорбленный, шел впереди, заложив руки за спину, другой, повыше, с луком в руках, шагал сзади.
- Да это же Ган-а-Ру с Гилом, - сказал Балг.
- Второй-то точно Ру, а вот Гил какой-то странный… - сказала Мирегал. Чего это он такой сутулый и лохматый?
Странная пара подошла ближе, и все разглядели, что первым шел нидхаг со связанными за спиной руками. Ган-а-Ру гнал его перед собой, насвистывая веселенькую мелодию.