- Позвольте представить вам господина Бхарга, - сказал Ган-а-Ру, подведя своего пленного к дому. - Он немногословен, мой новый друг - за все время нашего знакомства я выучил только одно выражение на его языке: "шрак" - я правильно произношу, приятель? Это значит: "Сударь, ваша внешность и манеры оставляют желать лучшего".
- Подожди, Ру! Объясни, в чем дело. Где Гил?
- Видишь ли, Ки, мы с Гилом только что вошли в ущелье, когда господин Бхарг вдруг выскочил откуда-то сзади, и мне пришлось немного задержаться. Пока мы беседовали, Гил ушел далеко вперед, а потом оказалось, что я не могу бросить господина Бхарга одного, тем более, что он по моей вине лишился коня. Право, не мог же я его просто оставить там и попросить не ходить за нами! Пришлось привести его сюда.
- Надо было его связать!
- К сожалению, у меня только один пояс. К тому же мой новый знакомый, как мне показалось, хотя и не имеет привычки чистить зубы, но зато каждый день их точит - по крайней мере так они выглядят. Будьте любезны, господин Бхарг, покажите зубы!
- Одним словом, ты бросил Гила одного, чтобы не убивать этого нидхага?
Слова Ки-Энду попали в точку. Ган-а-Ру помрачнел и потупился.
- А ты, Ки-Энду, убил этого несчастного, когда нас было так много, и мы могли просто взять его в плен! - воскликнула Мирегал.
Все посмотрели на убитого и содрогнулись - так страшно его лицо с вылезшими из орбит глазами.
- Что ж, - произнес Ки-Энду после минутного молчания, - может, ты и права… И отец наш, возможно, был прав, когда говорил, что добро не родится из крови. Время нас рассудит. Но я сделаю все, чтобы убийств больше не было. А сейчас давайте готовить погребальный костер и ждать Гила.
Увидев занесенный меч, Гил перевернулся на спину, откатившись при этом немного в сторону, и вытащил из-за пояса нож. Нидхаг не успел среагировать на это движение, и его удар пришелся по камню. Лезвие сломалось. Нидхаг зарычал и бросился на Гила, пытаясь схватить его за горло. Тот вскрикнул от ужаса, зажмурил глаза и, не отдавая себе отчета в том, что делает, ткнул ножом куда-то вверх. Нож вошел по самую рукоятку во что-то мягкое, и в тот же миг тяжелая туша нидхага обрушилась на Гила, обдав его густым запахом перегара и грязи. Гил лежал, придавленный, и не мог пошевелиться - и от тяжести, и от отвращения, чувствуя, как что-то теплое, пропитав плащ и рубаху, стекает тонкой струйкой по его телу. Гила стало тошнить, ему казалось, еще минута - и он умрет. Наконец, собравшись с силами, он сбросил с себя труп и вскочил. Перед ним, все такая же понурая и равнодушная, стояла нидхагская лошадь - она и головы не повернула за все время схватки. Гил прыгнул в седло и поскакал дальше в глубь Лунных Гор. "Его лошадь… - думал он. - Напился, не доехав, упал… я ободрал ему лицо башмаком, а потом убил. Кровь. Плащ надо выбросить… Кровь полилась, теперь не остановишь ее… Дэвы великие!.. Нет, нельзя так думать… Держись, Шем-ха-Гил! Худшее еще впереди".
Две или три мили проскакал он на нидхагской лошади вверх по узкой тропе, когда ущелье внезапно кончилось, и он въехал в долину. Гил спешился, отступил назад и спрятался за каменной глыбой - перед ним, как на ладони, лежал Ио-Синский нидхагир. Долина была невелика, с востока и запада ее ограничивали крутые склоны гор, к югу они сближались и оставляли один узкий проход - то самое ущелье, по которому ехал Гил. Дальний конец долины плавно переходил в пологий северный склон. По нему шла, извиваясь спиралью, дорога, ведущая куда-то в сердце горной страны.
В долине стояли три дома - они были похожи на те, что Гил видел в пустыне, только подлиннее, и не бревенчатые, а из кирпичей. Отряд, вернувшийся с добычей из Крайнего Пригорка, уже подъехал к поселку. Нидхаги слезали с коней и шли к дому, стоящему в восточной части долины. Гил заметил, что входили они в этот дом с копьями, а выходили без. Из дальнего, северного дома, выбежали нидхаги в яркой одежде и с ними - маленькие шустрые нидхагята. "Женщины и дети - в северном доме, в восточном - склад", сообразил Гил. Женщины принялись разгружать лошадей и разбирать добычу; далеко разносились их радостные возгласы.
Изучив нидхагар, Гил принялся рассматривать окрестности.
К северу от поселка пасся табун из ста - ста пятидесяти лошадей. По крутому, глинистому западному склону, ближе к гребню, шея слой серовато-белого камня - он торчал из глины, словно полуразрушенная стена, нависшая над долиной и готовая в любой момент обрушиться вниз. "Как они не боятся! - подумал Гил. - Ведь при первом же сильном землетрясении может произойти обвал". Очевидно, такое уже случалось в прошлом - в западной части долины лежало множество больших сероватых глыб, явно отколовшихся от этой нависшей стены. Противоположный, восточный склон выглядел иначе - только нижняя его часть была глинистая, в основном же он был образован громадной черной каменной плитой, которая хоть и нависала над поселком, но стояла почти вертикально. Верхний край плиты, неровный и зазубренный, находился примерно в трех четвертях мили над долиной, тоща как ее нижний край, точнее, то место, где кончалась глина и начинался камень, - не более чем в двух сотнях локтей.
Тщательно все рассмотрев и запомнив, Гил осторожно вышел из-за камня, где он прятался, взял под узцы нидхагскую лошадь и завел ее обратно в ущелье. Здесь он вскочил в седло и поскакал назад. По дороге он подобрал мертвого нидхага, посадил его перед собой и, придерживая левой рукой обмякшее тело, доехал до Крайнего Пригорка.
Там уже зажигали костер.
- Что я вижу! - вскричал Балг. - Господин Гилли обнимает нидхага как брата родного!
Вся Армия Лунных Гор, оцепенев, смотрела, как лошадь остановилась посреди двора, нидхаг свалился на землю, а Гил, бледный, с остекленевшими глазами, стал медленно заваливаться на бок и упал, раскинув руки, на мертвое тело…
Глава 7
ТРУБЫ В ГОРАХ
Народ воскликнул, и затрубили трубами… И обрушилась вся стена города до своего основания.
Иисус Навин, 6, 19
Кровь полилась, теперь ее не остановишь… Небо затянуло красными тучами, шел кровавый дождь… Багровые ручьи бежали по земле…
Гил стоял в долине нидхагов, вся его одежда была пропитана кровью. Кровь текла по лицу, по рукам, во рту был ее соленый привкус.
Дождь полил сильнее. С крутых склонов потекли кровавые потоки. Они выворачивали камни, увлекая за собой целые пласты глины. Ревущий поток обрушился на Гила, сбил с ног, покрыл с головой, навалился чудовищной тяжестью. В нос набилась кровавая глина, нечем стало дышать… Гил отчаянно рванулся и закричал.
…В комнате было светло и чисто. Мирегал стояла рядом с кроватью и испуганно трясла его за плечи.
- Ми! Какой ужас… Мне снилось, что я тону в крови…
- Бедный ты мой! Ты и правда был в крови с головы до ног. Ты знаешь, что потерял сознание и упал с коня? Мы перенесли тебя в комнату, ты сразу заснул, а потом стал кричать. Я так испугалась!
- А где Ки-Энду? Я должен рассказать, что разведал. Я долго спал?
- Нет, совсем недолго. А Ки беседует с нидхагом… у нас же трое пленных, ты знаешь? Сначала их заперли в подвале, а мне стало их жалко, и я тихонечко приоткрыла крышку и поговорила с ними. Один из них оказался совсем неплохим парнем. Я уговорила Ки, чтобы их выпустили, они дали слово не убегать. Хочешь, я тебя познакомлю с Бхаргом?
- Неужели тебе удалось перевоспитать нидхагов? А что это за шум?
Со двора доносился звон, топот, возбужденные возгласы.
- Это военные учения. Наши учат новеньких владеть оружием. К нам сюда приехала куча народу, привезли телеги, разные продукты, все хотят помогать. Твои сестры приехали, и даже наш папочка - он по-прежнему дуется на нас, что мы собрались воевать, но все-таки решил помочь. Он же уверен, что мы погибнем без его мудрых советов… Ну, пойдем вниз!!
Во дворе было шумно и многолюдно - мужчины тренировались, женщины готовили еду на больших кострах, все бегали, суетились, кругом стояли пустые повозки. Гил узнал своих сестер - сорокалетнюю Лингал, мать Гилдора и Хайра, и Эалин - красивую серьезную девушку двадцати пяти лет, ездившую на север учиться медицине.
- Смотри, - сказала Мирегал, - вот он. Бхарг! Гил увидел нидхага - тот стоял в дальнем конце двора, беседуя с Ки-Энду. Заметив Гила, они направились прямо к нему.
- Наконец-то, - сказал Ки-Энду. - Я уже хотел тебя будить. Пойдем в дом, там потише, расскажешь свои приключения. Тебе удалось что-нибудь разведать? Я уже узнал многое от Бхарга, но тебя мы тоже послушаем.
Нидхаг с любопытством разглядывал Гила. В его маленьких, широко расставленных глазах не было злобы - они выражали удивление, даже восторг.
- Почему упал с конь? - спросил он хрипло, с искреннем интересом.
- Очень хорошо, - сказала Мирегал, - только не с "конь", а "с коня". Скоро будешь совсем правильно говорить.
- Видите ли, господин… Бхарг, я убил нид… человека, то есть… первый раз в жизни…
- Ты убил, то он падает. Так Бхарг понимат. Ты падат - то он тебя убил, нах? - нидхаг осклабился, довольный своей шуткой. - Ру тебя один бросат, меня нах убиват. Ки убил; сестра ругат, омр грустныр. Ты убил, с коня падат, эр сон кричат. Бхарг нах знат, почему?
- Бхарг хитрый, - улыбнулся Ки-Энду, - все он уже знает.
- Он решил стать человеком! - сказала Мирегал. - Он увидел, что мы не любим убивать, и понял, что тоже не хочет быть злым. Правда, Бхарг?
- Значит, вы такие же люди, как мы? Можете быть добрыми? Почему же вы… - начал Гил, но Ки-Энду перебил его.
- Удивительно другое: как непрочно держится в них зло! Впрочем, нидхаги тоже разные: два других пленных не желают нас знать.