Полное молчание на всех ментоволнах. Мукерджи обошел все: грузовой трюм, каюты экипажа, двигательный отсек. Везде пусто, везде спокойно. Он был уверен, что смог бы обнаружить присутствие телепатического существа, каким бы необычным оно ни было, если оно способно добраться до мозгов спящих космонавтов, оно способно добраться и до мозга бодрствующего телепата. Через пятнадцать минут он без удовлетворения покинул корабль.
- Ничего там нет, - сказал он Накадаи. - Мы не продвинулись ни на шаг.
10
Взие все больше впадал в отчаяние. Он лазил по зданию целый день; судя по уменьшению количества солнечной радиации, проникающей через окна, наступала ночь. И хотя на каждом этаже можно было найти открытый мозг, взие не везло с контактом. Правда, больше не было ни одного рокового исхода, но повторялась та же история, что и на корабле: каждый раз, стоило только взие тронуть человеческий мозг, реакция была настолько негативной, что делала всякую связь невозможной. И все же взие пробовал снова и снова, перебирая мозг за мозгом, отказываясь поверить в то, что на целой планете нет ни одного человека, которому он бы мог поведать свою историю. Он надеялся, что не причинял большого вреда тем мозгам, которые трогал. Решалась его судьба.
11
В половине десятого вечера доктор Питер Мукерджи, напряженный, с воспаленными глазами, влачил бремя своих обязанностей. Работы было много. Шизоидный коллапс, кататоническое оцепенение, Сатина с ее комой, с полдюжины банальнейших истеричек, пара случаев паралича, афазия и еще куча больных, процедуры с которыми пожирали по шестнадцать часов в сутки и истощали запасы его телепатической силы до предела. Когда–нибудь он уедет отсюда; когда–нибудь он покинет эту больницу и займется частной практикой на каком–нибудь тропическом островке и сможет летать на уикэнд в Бомбей, вместе с семьей проводить отпуск на планетах далеких звезд, подобно некоторым преуспевающим светилам медицины. Когда–нибудь… Лучше выкинуть эти буйные фантазии из головы. Уж если о чем мечтать, сказал он себе, так это о сне. Поспать. Прекрасный, чудесный сон. А потом, с утра, все начнется снова: Сатина и ее кома, шизоиды, кататоники, афазики…
Он вошел в холл и двинулся от пациента к пациенту, и в это время связник проговорил:
- Доктор Мукерджи, зайдите к доктору Бейли.
Бейли? Главврач неврологического отделения все еще у себя? Чего же ради на этот раз? Конечно же, не могло идти и речи о том, чтобы игнорировать этот вызов. Мукерджи сообщил в управляющий центр, что прерывает обход, и поспешил к покрытой мозаичными узорами двери, на которой висела табличка: "СЭМЮЭЛЬ Ф.БЕЙЛИ. Д.М.".
Он обнаружил там половину всех невропатологов больницы: четверо из головного института, целая куча из отделения, среди которых несколько докторов высшего класса. Бейли, пухлощекий пятидесятилетний человек с песочного цвета волосами, имеющий большой вес как специалист, барабанил пальцами по листу с цифрами и хмурился. Увидев Мукерджи, он слегка кивнул, приветствуя его. Отношения между ними оставляли желать лучшего. Бейли, представитель старой школы, не слишком–то доверял телепатии как методу лечения расстройств мозга.
- Как я только что выяснил, - начал он, - доклады эти копились весь день и теперь вдруг обрушились на меня, один бог знает, почему. Слушайте: два сердечника, находящиеся под действием успокоительного, подверглись неожиданному сильнейшему шоку, описанному одним врачом как сенсорная перегрузка. У одного это кончилось остановкой сердца, у другой - кровоизлиянием в мозг. Оба умерли. У пациента, у которого было нарушение эндокринного баланса, уровень адреналина вдруг прыгнул, словно у бегуна на дистанции, и шесть месяцев лечения пошли коту под хвост. Еще один пациент завозился во время операции мозга, несмотря на полную анестезию, и был тяжело поврежден лазерами. И так далее. Аналогичные случаи сегодня происходят по всей больнице. Компьютерная проверка основных параметров электроэнцефалограммы показывает, что четырнадцати пациентам, не говоря уже об упомянутых, в течение последних одиннадцати часов снились необычайно ужасные кошмары, причем почти все настолько реальные, что приводили к некоторому психическому расстройству и почти всегда приносили ощутимый физический вред. Управляющий центр не может припомнить ни одного случая эпидемии кошмаров. Нет также резона считать причиной подобной вспышки испорченную пищу или просто случайность. Тем не менее, спящие пациенты продолжают видеть кошмары, и те, чье состояние особенно плохо, подвергаются смертельной опасности. Усыпление пациентов, находящихся в критическом состоянии, должно быть немедленно остановлено, где это еще возможно, где нет - срочно изменить усыпляющие щиты. Если все это продлится до завтрашнего утра, эти меры - не выход. - Бейли сделал паузу, скользнул взглядом по комнате и остановил глаза на Мукерджи. - Управляющий центр выдвинул такую гипотезу: в больнице находится психопат с сильнейшими телепатическими способностями, накидывающийся на спящих пациентов и передающий им видения, принимающие форму ужасающих кошмаров. Мукерджи, что вы скажете относительно этой гипотезы?
Мукерджи ответил:
- Все логично, хотя я не могу представить, чего ради телепату внушать эти холодящие кровь кошмары. Кстати, управляющему центру известно о случае в карантинном блоке?
Бейли уставился на лист с цифрами:
- Что еще за случай?
- Шесть космонавтов, прибывших сегодня ранним утром, доложили, что их мучали хронические кошмары в течение всей дороги домой. Доктор Ри Накадаи обследовал их. Он вызвал меня в качестве консультанта, но я ничем не могу ему помочь. Возможно, сейчас ко мне в оффис уже поступили последние сообщения от Накадаи, но…
Бейли вмешался:
- Управляющий центр интересуется лишь происходящим в самой больнице, а не по всему космопорту. И если эту шестерку мучали кошмары в пути, то маловероятно, чтобы сходные симптомы проявились…
- Вот то–то и оно, - перебил его Мукерджи. - Их мучали кошмары в космосе. Но сейчас они спят с самого утра, и Накадаи говорит, что они спят крепко. Возможно, отсюда и пошла эта вспышка галлюцинаций. Это значит, что нечто, беспокоившее их во время всего полета, каким–то образом вырвалось на свободу и бродит по больнице. Это существо способно вызвать сновидения настолько ужасные, что они привели наших ветеранов–космонавтов на грань срыва, могут приносить серьезный вред и даже убивать тех, у кого здоровье послабее, - он вдруг заметил, что Бейли как–то странно смотрит на него и не один только Бейли. Он продолжил, но несколько сдержаннее. - Очень жаль, что это прозвучало слишком фантастично. Я обдумывал эту идею целый день, поэтому у меня было время, чтобы составить хотя бы самое общее представление о происходящем. Только сейчас все начало связываться воедино. Я не говорю, что моя гипотеза абсолютно соответствует истине. Я бы сказал, что это наиболее подходящий вариант, который стыкуется с гипотезой самих космонавтов о том, что причиняло–им такие неприятности. Этот вариант объясняет всю ситуацию. Следуя моей гипотезе, мы немедленно должны войти в контакт с этим существом, если только мы намерены прекратить все это безобразие раньше, чем снова будут потеряны человеческие жизни.
- Хорошо, доктор, - неожиданно согласился Бейли. - Как вы предлагаете войти в контакт?
Мукерджи был потрясен. Он ужасно вымотался за день и чуть не падал с ног. И Бейли так вот запросто бросает его в зубы этому охотящемуся чудищу, даже не спрашивая его согласия. Отказаться Мукерджи, естественно, не мог. Среди всего персонала больницы он был единственным телепатом. Если же предполагаемое существо до сих прячется где–то в больнице, кто его сможет обнаружить, как не телепат?
Зажав свою усталость в кулаке, Мукерджи твердо сказал:
- Хорошо. Для начала мне нужен список всех случаев кошмаров, карта с указанием местонахождения каждой жертвы и приблизительное время начала галлюцинаций.
12
Там, дома, все уже готовятся к Фестивалю Превращений, грандиозному празднику завершения зимы. Тысячи взие в фазе мета–морфа двинулись в путь к Долине Песка, огромному естественному амфитеатру, где всегда происходят священные ритуалы. Первые участники уже занимают свои места, лицом на восток, ожидая восхода. Ряды постепенно заполняются по мере того, как взие прибывают изо всех уголков планеты, пока золотистая долина не заполнится до отказа. Взие постепенно меняют свой энергетический уровень, пространственные очертания, внутренний резонанс, наслаждаясь последними радостными минутами сезона метаморфоз, состязаясь друг с другом в демонстрации неисчислимого разнообразия форм, наиболее динамичных циклов физических превращений… Как только первые красные лучи солнца подкрадываются к Игле, ликующие взие приходят в еще большее неистовство, подпрыгивают, пускаются в пляс, самозабвенно изменяя свою форму, расставаясь с щедротами зимы - сезона метаморфоз; ибо на планете наступает сезон постоянства. Наконец, когда солнце полностью выкатывается из–за горизонта, они поворачиваются друг к другу, вновь обретшие единый вид, обнимаются и…
Взие старался не думать об этом, но было невероятно трудно подавить в себе чувство утраты, сосущую боль ностальгии. Боль росла с каждой минутой. Он уже не надеялся на чудо, которое вернуло бы его домой к началу Фестиваля Превращений, но еще труднее было смириться со своим несчастьем.
Попытки коснуться человеческого мозга оставались безуспешными. Может быть, принять видимую для них форму, дать себя заметить и после этого изъясняться вслух?..
Но взие был так мал, а люди так громадны. Слишком велика опасность. Взие, прижавшись к стене и тщательно сохраняя частоту своего светового излучения выше области ультрафиолета, взвешивал свои шансы и так и не мог ни на что решиться.
13