Келли не совершенна, просто она лучше любого из нас умеет скрывать свои чувства. Она забеременела в пятнадцать лет, и родители заставили ее отдать ребенка на усыновление. Никому она не рассказывала об этом, даже мне. Я все узнала полгода назад, убийца заставил Келли открыться. Люди завидуют ее красоте, а ведь ей пришлось немало пережить и выстрадать, чтобы остаться такой, какая она есть.
— Мы очень рады, — сказала я, улыбаясь, — спасибо, что пришла.
— А как насчет угощения? В этом доме есть чем поживиться? — строго спросила она.
Вместо ответа Бонни подошла к холодильнику и достала любимое лакомство Келли — шоколадные пончики.
— Благослови тебя Боже! — воскликнула Келли, смахнув воображаемую слезу, и улыбнулась Бонни: — Поможешь мне с ними расправиться?
Бонни улыбнулась в ответ, засияла от удовольствия.
Они налили себе молока и взяли по пончику. Наблюдая за ними, я ощутила всплеск ни с чем не сравнимого, абсолютного счастья. Подруга, пончики и улыбающаяся дочурка — в этом мое спасение!
— Нет-нет, сладкая, — услышала я голос Келли, — никогда не ешь пончики, не макнув в молоко. Если, конечно, есть куда макать! Помни золотое правило: «Пончики с молоком гораздо вкуснее!»
Я изумленно наблюдала за подругой. А она, увлеченная пончиками и полезными советами по их употреблению, даже не догадывалась об этом. Келли всегда была открыта радости и веселью. Любую, даже самую незначительную вещь или событие она умела превратить в праздник.
— Я скоро вернусь, — сказала я и по покрытой ковром лестнице поднялась наверх, в спальню. Взглянула на тростниковые жалюзи, не позволявшие солнечным лучам проникать в комнату, на молочно-белые стены, на огромную, королевских размеров, кровать с пологом, ярко-голубым покрывалом и целой горой моих любимых подушек. Эта кровать с мягким, похожим на облако матрасом, стоившая когда-то немалых денег, занимала господствующее положение в спальне. Я взглянула на тумбочки из вишневого дерева, а затем на потолок, где тихо работал вентилятор, жужжание которого убаюкивало меня по ночам.
Я села на кровать и посмотрела вокруг, пытаясь охватить взглядом всю спальню целиком. Мне нужно было немного времени, прежде чем мы начнем. Совсем немного, чтобы еще раз все хорошенько рассмотреть.
Кровать эта стала безмолвным свидетелем моей прошлой жизни, в которой было столько радости и столько горя. На меня нахлынули воспоминания. Со временем они утратили свою остроту и перестали причинять боль. Теперь они дают мне силы жить дальше, и я этому очень рада. Было время, когда при мысли о Мэте и Алексе я просто корчилась от боли. А теперь я улыбаюсь, вспоминая о них. «Ты делаешь успехи, малыш!» — прозвучали в моем сознании слова Мэта. Он был моим самым лучшим другом; время от времени я все еще слышала его голос. Я закрыла глаза и вспомнила, как мы привезли кровать из магазина и втаскивали ее в спальню.
Дом мы купили сразу после свадьбы, в кредит, и после первого платежа на наших банковских счетах не осталось ни цента. Это был новый двухэтажный домик в перспективном районе Пасадены, большего мы не могли себе позволить. И хотя до работы оказалось далековато, ни один из нас не захотел поселиться в Лос-Анджелесе. Мы мечтали о семье, и Пасадена казалась нам безопаснее. Правда, этот дом ничем не отличался от соседних домов — но он был наш.
— Это его величество дом, — обнимая меня, сказал тогда Мэт, — и если мы собираемся здесь жить, нам просто необходима огромная кровать. По-моему, вполне символично.
Глупость, конечно, но, разумеется, я согласилась. Итак, кровать была куплена, и нам стоило невероятных усилий затащить ее в спальню. Пот катился с нас градом, пока мы, счастливые, пытались приделать к каркасу переднюю и заднюю спинки и водрузить на него огромный матрас. Затем, тяжело дыша, мы уселись на пол.
Мэт внимательно посмотрел на меня, улыбнулся и подмигнул.
— А может, бросим сюда простыню и сольемся в экстазе?
— Ты знаешь, как соблазнить девчонку! — засмеялась я.
Он притворился серьезным: приложил одну руку к сердцу, другую торжественно поднял.
— Отец научил меня, как укладывать женщин в постель! И я обещал неукоснительно соблюдать его правила!
— Какие же?
— Никогда не занимайся сексом в носках. Знай, где находится клитор. Обнимай ее, пока она не заснет. И никогда не пукай в кровати.
Я торжественно кивнула.
— Твой отец был мудрым человеком, я с ним полностью согласна.
И мы любили друг друга целый день, до самых сумерек.
Я взглянула на кровать. На ней в жарких и нежных ласках мы зачали Алексу, или это произошло иначе, кто знает… Нас было двое и вдруг стало трое — божественное дополнение.
Я провела здесь множество бессонных ночей. У меня отекали ноги, болела спина, и во всем этом я обвиняла Мэта, обвиняла с той горечью, какую можно ощутить лишь в три часа ночи во время беременности. Но я всем сердцем любила его, любила неистово и даже яростно.
Большинство молодоженов слишком эгоистичны поначалу. Беременность же заставляет иначе взглянуть на семейную жизнь. В тот день, когда Алекса была уже дома, мы положили ее на середину кровати, а сами легли по бокам и не могли налюбоваться. На этой кровати она выросла. Здесь она плакала, смеялась и сердилась. Однажды ее даже вырвало здесь, после того как она объелась мороженым. И пока я приводила кровать в порядок, Мэт был вынужден спать на диване.
Однажды мы занимались любовью. Не сексом, а именно любовью. При свечах. Мы выпили вина. Тихо и ненавязчиво звучала красивая мелодия, создавая волшебную атмосферу. Ярко светила луна, и легкий ночной ветерок овевал наши тела, влажные от нежной страсти и любовной истомы.