- Да уж… - вздохнул Михаил. - Сплошные расходы с этой курицей… - Он переложил пачку денег из стола в папку чиновника. Тот сделал вид, что ничего не заметил и ушел.
На лицензию пришлось занимать в банке под драконовские проценты, заложив дом. Груду бумаг заполняло все семейство и, как оказалось, неправильно. Пришлось нанять бухгалтера. К нему - помощницу-кассира. Снять помещение для конторы. Раз в месяц приезжал инкассатор на спецмашине и забирал золото. Оплата его услуг считалась, как процент перевозимых ценностей. Появилась норма сдачи золота. Если не выполнялась - подозревали в утаивании. Камер везде понаставили, как на режимном объекте.
А еще налоги - больше половины прибыли.
Соседи и родственники зачастили. Кто болеет, кому детей учиться отдавать, у кого дом покосился - поселок не был богатым. Напрасно Михаил доказывал, что с учетом всех расходов прибыли нет - кто же поверит, если у тебя курица несет золотые яйца?
Прошло пару месяцев. Однажды вечером Михаил долго считал на компьютере и делал бумаги. Мигнула и потухла лампочка, ушел в перезагрузку компьютер - не хватало энергии, все уходило в курятник. Он ругнулся, вспомнив о несохраненной работе, зажег свечку. Ее неровное пламя подчеркнуло беспорядок в доме - давно ничего не делал по хозяйству, не хватало времени. Нашел запылившийся инструмент, но что им сделаешь в темноте?
Решил сходить в сарай… то есть в хоромы, которые пришлось построить для курочки Рябы. Миновал охрану - пару вооруженных качков, недобро глядевших на него так, как будто не он здесь хозяин, а они. Открыл металлическую дверь. Долго смотрел на курицу в роскошном насесте через бронированное стекло, пока автоматика не притушила свет. Включилась тихая музыка, загорелся экран, транслирующий виды природы - оказалось, так Ряба несется лучше.
"Денег как не было, так нет, все как обычно, другим уходит, - думал хозяин чуда. - Странно…" Последние месяцы он, как каторжный, работал на курочку Рябу. Но ничего, сегодня все изменится… Михаил незаметно достал кусачки. Начнем с камер. Хорошо, что охрану он планировал здесь сам.
Утром спал допоздна, пока не разбудила жена.
- Когда зарплата? - утром спросила она, наливая чай. - Уже второй месяц денег нет. Норму по сдаче золота выполняем, а нам отписки, что цены на золото упали. Банку проценты задолжали, грозится дом отнять.
- Одни убытки, - согласился Михаил. - Только дом не отберут, это единственное жилье. - Супа не нальешь?
- Какого супа? - удивленно спросила жена. - В доме шаром покати… - Вдруг она принюхалась и открыла рот. - Ты… зарезал курицу, несущую золотые яйца?!
- Не знаю, что она нам несла, но точно не счастье, - хмыкнул Михаил, опуская поварешку в золотистый бульон.
Живые вещи
Перемены
В одном очень важном кабинете ждали перемен - нового хозяина. Вещи, которые не увезли на новое место, спорили о том, что их ждет.
- Я уверен, что контакт с народом улучшиться, - утверждал старый компьютер.
Он стоял на углу стола и его редко включали; тем не менее, считал себя либералом и олицетворением прогресса.
- Мы думаем, что новый хозяин будет чаще пользоваться нами, - защебетала пара изящных дорогих авторучек.
Они были очень консервативны - времена менялись, а документы по-прежнему подписывались вручную. Правда, хозяин почти не вынимал их из позолоченных держателей - за него все делали заместители.
- Наконец, и меня не забудут, - басовито проскрипело офисное кресло.
Странно не уделять внимания креслу - скажете вы. Неужели хозяин всегда стоял? Нет, конечно, просто он редко бывал в своем кабинете. Главная работа чиновника - создавать работу другим чиновникам, а для этого совсем не нужно днями просиживать в кресле. Можно руководить по телефону. С дачи.
И только старый гвоздь, вбитый в стенку, помалкивал. Он давно и прочно жил в этой стене и перевидал много хозяев.
Вскоре обстановку в кабинете полностью сменили. Компьютер поставили современный, канцелярия стала еще дороже. Появилось новое кресло. И только гвоздь остался на том же месте. "Ничего не меняется", - подумал он, принимая на себя очередной портрет.
Два велосипедных колеса
По дорожке ехал старый велосипед. Шины его были лысы, подшипники стучали, а цепь норовила закусить штаниной ездока. Но он все еще ездил - а это главное.
- Эй, Заднее Колесо, можно пошустрей? - сказало Переднее Колесо. - Весь день будем тащиться, что ли?
- Чего раскомандовалась? - прошуршало Заднее Колесо. - Рулить-то просто! Ты попробуй двигать велосипед!
- А чего тут трудного? - скрипнуло Переднее Колесо. - Знай себе крутись и все! Ты попробуй задать направление - тут надо думать.
- Вертеться в разные стороны - это разве труд? Вон в цирке есть велосипеды вообще без переднего колеса, и ничего, едут.
- А кто тебе сказал, что оно Заднее? Самое важное колесо в велосипеде - Переднее!
- Нет, Заднее!
Они бы спорили долго, но вдруг - крак! - велосипед наехал на кочку.
И у него сломалась рама.
Дверь и Скрипка
Скрипач зашел за кулисы, открыл дверь и поставил рядом с ней скрипку. Прежде чем выйти на сцену, он пошел к зеркалу, чтобы поправить прическу.
Дверь на сцену была старой, большой и скрипучей. Из-за своего возраста она не любила сквозняков. Поэтому Дверь покосилась на скрипача и перенесла раздражение на скрипку:
- Эй, деревяшка, ты кто?
- Я - Скрипка! - откликнулась та. Она была молода, но уже участвовала во многих концертах. Хозяин любил ее и берег. - Разве ты не видела скрипок?
- Никогда, - ответила Дверь. - Хотя я тоже деревянная. А чем ты занимаешься?
- На мне играют.
- Играют? - удивилась Дверь. - Ты же маленькая. Есть у меня знакомый стол, вот на нем играют. В карты и домино.
- Я играю музыку, - с достоинством ответила Скрипка.
- Музыку? Это такие громкие звуки, которые раздаются из оркестровой ямы перед тем, как я впущу на сцену актеров?
- Это такой язык, он очень важный.
- Да? - недоверчиво скрипнула Дверь. - Вот я - важна. Мимо меня не проходит ни один актер. Если закроюсь на замок, то представления не будет. А ты? Покажи мне хоть немного твоей важной "музыки".
- Я не могу играть без смычка и скрипача, - немного смущенно ответила Скрипка.
- Вот! - торжествующе крякнула Дверь.
- Но я могу попробовать.
Скрипка изогнулась, дернув струны. Но без участия мастера из нее послышался только тихий скрип.
- Скрипеть и я умею, только гораздо лучше, - заметила Дверь. Она поймала сквозняк и сдвинулась с места. "К-р-р-р", - раздался громкий скрип несмазанной двери. - Вот это скрип! Важный язык она знает, а простого звука произнести не может!
Скрипка хотела возразить, но тут вернулся скрипач. Открылся занавес. Музыкант осторожно взял инструмент, положил на плечо и коснулся струн смычком. Полились нежные и чарующие звуки. Зал замер, внимая волшебству мелодии. И только старая дверь продолжала скрипеть на сквозняке. И не было хозяина, чтобы ее смазать.
Мел, который сох без Губки
В школьном кабинете русского языка жил Кусочек Мела. Он был очень аккуратный - белый, стройный, даже завернут в бумагу-юбочку. Мел очень любил писать на школьной доске что-то доброе и без ошибок. В это он вкладывал всего себя. Но дети учились грамоте не очень хорошо и даже тайком писали разные гадости. Спасала только Губка, которая стирала все, что накарябали несносные школьники.
Мел очень любил Губку, несмотря на то, что она стирала все подряд - и хорошее, и плохое. Они были противоположностями - твердый сухой Мел и мягкая влажная Губка; но может быть именно поэтому наш герой сох без Губки. Иногда, ночью, он даже писал на доске стихи для любимой, которые, конечно, не доживали до утра - Губка любила порядок и все стирала.
Губка знала, что ее любит Кусочек Мела. Для этого не было необходимости читать его стихи. Мел старался быть всегда рядом с любимой. А когда ему удавалось коснуться ее, у него кружилась голова, он потел, и некоторое время даже не мог писать. Но Губка на своем веку видела не один кусочек мела, каждый из которых, рано или поздно, исписывался. И всегда появлялись новые. Толстые и тонкие, квадратные и круглые, белые и красные. Иногда даже черные. Она считала, что на ее век мелков хватит и торопиться с выбором не следует. Ее и так носят на руках. Может быть, появится настоящий принц, а не этот невзрачный кусочек карбоната кальция (раньше она стирала доску в кабинете химии) в старой бумажке в клеточку.
Шло время. Мел становился все меньше и меньше. Последними его словами на школьной доске стали "Летние каникулы". Потом последняя крошка Мела скрипнула и наш герой исчез.
Губка была уверена, что скоро появится новый мел. Но время шло, а ничего не менялось. Никто не обращал на нее внимания - ведь когда нет мела, и губка не нужна. Наша героиня ссохлась и потрескалась под лучами летнего солнца. А когда начался новый учебный год, уборщица выкинула ссохшийся комочек и положила новую Губку.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...