- Чем обязан визиту на столь высоком уровне? - Со стороны можно было подумать, что встретились хорошие знакомые. Но это только со стороны, если не заглядывать под дымчатые стёкла очков Короля.
Да вот, знаете ли, дела, - уклончиво ответил Ришельенко.
- Какие же у вас дела в нашем заведении, говорите, сделаем все ваши дела, - радушно расплылся в улыбке хозяин.
- Это не мои, это ваши дела в вашем заведении. И похоже, что вы их уже сделали. - Ришельенко был предельно корректен и не собирался отвечать на улыбки хозяина.
- Это что же мы натворили, это как же так, это мои паршивцы что-нибудь? - демонстративно засуетился и запричитал Король. - Это мы сейчас выясним, - и он потянулся рукой к кнопке вызова, не спеша, впрочем, её нажать, а глядя вопросительно на Ришельенко.
- Да нет, не паршивцы. Сами вы натворили.
Король почувствовал себя неуютно оттого, как Ри-шельенко произнёс слово "натворили": ему показалось, что тот специально выделил из этого сочетания слово "вор".
- Простите, не очень понимаю вас, - произнёс он неожлданно сухим и официальным тоном.
- А чего понимать? Давайте посмотрим, какие товары принял ваш магазин на комиссию за последний месяц.
- Это можно. У нас, знаете ли, полный порядок в бумагах. Сами понимаем, место такое.
Король быстро нажал кнопку, вызвал сотрудника и через минуту уже листал толстую книгу квитанций перед Ришельенко.
- Оставьте это мне. Я не помешаю вам, если посижу здесь с полчасика? - спросил Ришельенко.
- Что вы, что вы, очень обяжете, это я уйду, чтобы не мешать вам, - вроде даже обрадовался Король.
- Нет-нет, лучше будет, если вы останетесь здесь: могут возникнуть вопросы, - ответил Ришельенко тоном, не вызывающим возражений.
Король сел за свой стол и начал бесцельно перебирать лежавшие на нём бумаги и листать настольный календарь, не переставая из-под дымчатых очков наблюдать за Ришельенко. Тот листал квитанции, задерживаясь на каждой некоторое время, но опытный Король заметил, что ни одна из них не заинтересовала его по-настоящему. Так они сидели минут двадцать, пока Ришельенко не удалось прочитать всю пачку.
- Здесь всё? - спросил он.
- Должно быть всё, - ответил Король, делая вид, что вспоминает. - Да, должно быть всё.
- А если не всё?
- Как то есть не всё? - Король изобразил возмущение на своём и без того выразительном лице. - Должно быть всё!
- Так "должно быть" или "всё"? - не унимался Ришельенко.
- Это надо тогда проверить, - не выдержал Король, - Вы так спрашиваете, словно знаете, что здесь не всё. А я-то ведь не знаю. Должно быть всё. А так надо проверить, всё или не всё.
- Давайте проверим.
- Это как, прямо сейчас?
- А что? До обеда ещё время есть. Можем и после обеда проверить.
- Ну давайте, - согласился Король, стараясь не показать, как ему этого не хочется. - Какая вещь вас интересует?
- Подвески! - сказал Ришельенко так неожиданно, что Король не нашёл что ответить и сидел некоторое время, молча перелистывая календарь. Буря ругательств пронеслась в его мозгу: "Ах, щенок паршивый, зацапали его, мерзавца! А говорил: мои, мол, по наследству. Сопляк лживый!"
Его мысли прервал голос Ришельенко, когда на календаре появился декабрь:
- У нас есть сведения, что в вашем магазине были приняты на комиссию бриллиантовые подвески работы семнадцатого века.
- Подвески, подвески… - задумчиво произнёс Король, подняв глаза к потолку и лихорадочно соображая, признаваться сразу или нет. - Да, вроде были какие-то побрякушки. А что, по квитанциям разве нет? Должны быть.
- Я не обнаружил.
- Давайте я посмотрю. - Король взял пачку, начал её листать. - Если с бриллиантами, то должны быть. С бриллиантами шутки плохи. Бриллианты - их никуда не спрячешь. Да вот же они! Я же сказал - должны быть. И вот они. - Он протянул нужную квитанцию Ришельенко.
- "Предмет туалета", - прочитал Ришельенко, с трудом разбирая почерк. - Что это за предмет туалета?
- А как же их назвать ещё, эти побрякушки?
- А цена? Пять тысяч! Ваш товаровед слепой, что ли?
- А сколько же? Помилуйте, за какие-то побрякушки! Не надо заставлять нас работать по спекулятивным ценам! - приободрился Король.
- Кто принимал вещь на комиссию?
- Дайте я посмотрю. А! Это же я сам принимал. Вспомнил всё! Ей-богу, всё вспомнил! Сейчас расскажу. Значит, дело было так. Вы бы сразу сказали - побрякушки, а то подвески какие-то. Так вот. Я, значит, с утра - в торг, приехал из торга, на приёмке очередь жуткая, я - в чём дело? Товаровед, говорят, один заболел, второй не справляется. Где завсекцией? В отгуле, говорят. Ну что делать, встал на некоторое время сам. Все продавцы, кстати, подтвердить могут. Ну, постоял полтора часа, там перерыв, после перерыва вызвал завсекцией, всё пошло как надо. Вот в это время побрякушки и прошли. Да ничего в них нет особенного, не сомневайтесь, - добавил Король, заметив недоверие на лице Ришельенко при слове "побрякушки".
- А когда они были проданы?
- Так вот же, - Король ткнул в квитанцию, - в тот день, значит, после обеда и проданы. Нам план надо делать, мы вещи под прилавок не прячем.
- Они и на витрине значились?
- А как же! Без этого разве продашь?
- А кто купил, не знаете?
- Кто ж знает! Если бы вещь была редкая, то положено записывать, а так - побрякушки. Чего за ними следить?
- А вы что, действительно не знаете, что это за побрякушки?
- Ну как не знаю! Я же их принимал. Ничего особенного.
- Так вот, у нас есть сведения, что были приняты на комиссию, а потом проданы подвески королевы Анны Австрийской, жены короля Людовика Тринадцатого. Редчайший экземпляр, работа семнадцатого века. Им цены нет, это - музейная редкость. А вы - пять тысяч.
- Какого короля Людовика? Я впервые слышу о таких подвесках.
- Вы "Трёх мушкетёров" читали в детстве? - Ришельенко даже разволновался.
- Не знаю. У меня было трудное детство, мне было не до мушкетёров, - уклончиво и, как ему казалось, аккуратно ответил Король.
- Одно из двух: или вы знали, что за вещь перед вами, и, сознательно занизив цену, купили сами, или угодили кому-то из близких, совершив, таким образом, преступление с использованием служебного положения, или же вы действительно не знали ценность вещи, что указывает на вашу некомпетентность и на несоответствие занимаемой должности. В любом случае вы подлежите отстранению от неё, а дело может быть передано в следственные органы, так как подвески эти ворованные.
- Товарищ Ришельенко, - взвыл Король, - как же так? Мы работаем здесь и постоянно рискуем! А что делать? Такой наш товар. Того и гляди стекляшки оценишь как бриллианты или, наоборот, как вот получилось.
- Вы бы хоть записали, кому их продали.
- Так кто ж думал-то? - Король казался искренне расстроенным. - Вот ведь история-то! А как ни повернись - Король виноват. Товаровед заболел - Король виноват.
- Кстати, товаровед не заболел, вы его сами отослали на полдня. Наши сотрудники это установили. Он уже после обеда в тот же день был на работе.
- Ну, отослал. Разве всё упомнишь? Л тут очередь, суета. Я же не думал, что, как только я его отошлю, тут же все сбегутся товар сдавать. Вот ведь беда-то! Может быть, попытаемся вещь найти?
- Вы вообще-то можете нам помочь вернуть подвески. Пусть продавец попытается вспомнить, кто покупал их. Мы, конечно, сами всё равно их найдём. Но мне не хотелось бы загружать излишней работой моих сотрудников и портить вашу биографию. Если, конечно, и в самом деле произошла ошибка.
- Положитесь на меня. Король, если его загнать в угол, не подведёт. А этот случай и впрямь загнал меня в угол. Я вам позвоню, как только что-то выясню.
- Но учтите, время не терпит. Подвески могут уплыть за границу, и тогда дело примет ещё более серьёзный оборот.
- Нет-нет. Не успеют. Я всех подниму на ноги. Нам тоже известны кое-какие коллекционеры. У нас есть постоянные клиенты - все будут на ногах. Они тоже ценят наше хорошее обращение. Я думаю, через неделю смогу сообщить что-то обнадёживающее.
На этом они расстались. Ришельенко шёл по улице к машине и всё сомневался, правильно ли он делает, привлекая к этому делу Короля, который, может быть, и сам к нему причастен. Но выхода не было, потому что не было и намёка на след, по которому надо искать эти злополучные подвески.
Король же, как только Ришельенко ушёл, заперся в кабинете и стал пить коньяк маленькими рюмочками, зато часто.