Рудная черта - Руслан Мельников

Чёрный Князь всё же переступил порушенную рудную черту. И за одним Шоломонаром тёмного мира в людское обиталище рвётся другой. А за вторым непременно придёт третий. Разноплемённый гарнизон Серебряных Врат не в силах более сдерживать нечисть. И даже вынужденный союз людей с нелюдями против общего врага - всего лишь отсрочка неизбежного. Однако отчаиваться рано.

Воевода русской дружины Всеволод узнаёт, что в его власти закрыть границу миров и остановить Набег. Но для этого нужно не отсиживаться за крепостными стенами, а атаковать.

(Книга публикуется в новой редакции.)

Содержание:

• Глава 1 1

• Глава 2 2

• Глава 3 3

• Глава 4 4

• Глава 5 5

• Глава 6 6

• Глава 7 7

• Глава 8 8

• Глава 9 9

• Глава 10 11

• Глава 11 12

• Глава 12 13

• Глава 13 14

• Глава 14 15

• Глава 15 16

• Глава 16 18

• Глава 17 19

• Глава 18 20

• Глава 19 21

• Глава 20 22

• Глава 21 22

• Глава 22 23

• Глава 23 24

• Глава 24 26

• Глава 25 26

• Глава 26 27

• Глава 27 28

• Глава 28 29

• Глава 29 31

• Глава 30 32

• Глава 31 33

• Глава 32 34

• Глава 33 36

• Глава 34 37

• Глава 35 38

• Глава 36 39

• Глава 37 40

• Глава 38 41

• Глава 39 42

• Глава 40 43

• Глава 41 45

• Глава 42 46

• Глава 43 47

• Глава 44 49

• Глава 45 50

• Глава 46 51

• Глава 47 51

• Глава 48 53

• Глава 49 54

• Глава 50 55

• Примечания 56

Руслан Мельников
Рудная черта

Глава 1

И до сих пор, в общем-то, было не сладко. Но это… Нахлынувшее ощущение чужой и неправильной смерти оказалось таким сильным и явственным! Как будто тебя самого пожирают и, пожирая, перерождают заново. Перемалывают клыками кости и чем-то ещё - душу. Грызут плоть, пьют кровь и сливают саму твою суть с сутью иной.

Страшно, отвратительно, чудовищно, мерзко.

Бо-о-ольно!

Всеволод не выдержал. Вырвал руку из руки Эржебетт. Отшатнулся от саркофага лидерки.

Колдовская связь прервалась. Прекратилось течение истории-рассказа без слов. Из чужих воспоминаний, мыслей и чувств Всеволод возвращался к себе, в себя, в окружающую его реальность.

Он вновь находился в Закатной Стороже, в подземелье тевтонского замка, поставленного на угорской земле. Только теперь Всеволод знал об Эржебетт и рудной черте, проведённой между мирами больше, чем прежде. Чем минуту назад? Час? Ночь? День?

Как долго длился второй контакт с лидеркой?

Явно дольше первого. Хотя, если поразмыслить, не столь уж и явно. Едва ли время имеет большое значение, там, где напрямую соприкасаются разум с разумом и память с памятью. ТАКОЕ ведь может происходить сразу, молниеносно, в одно мгновение.

Может…

Вот только слабость… Жуткая, жутчайшая слабость, от которой подламываются колени. Будто сутки рубился в лютой сече без передыху. Или нет, не так, не то. Будто перегорело… выгорело что-то изнутри. Всеволод опёрся о каменный гроб.

Тряхнул головой.

Огляделся.

Ничего не изменилось. Потрескивая, горит факел, косо воткнутый в шипастую решётку. Причудливые тени мечутся по стенам и сводам одиночного склепа, ставшего узилищем для Эржебетт. Сама она - обнажённая, сдавленная зубастыми осиновыми тисками-колодками - лежит, не шевелясь, в тесной клетке из серебра и стали. Клетка - вставлена в нишу каменного гроба…

Из приоткрытой двери со сбитым наружным засовом и уцелевшим внутренним - чёрным оком подглядывает тьма. Там, за дверью - тоже склеп. Общий. Там в саркофагах покоятся десятки орденских рыцарей, досуха испитых нечистью.

И - тишина.

Похоже, времени, в самом деле, прошло не очень много. Дружинники, ожидавшие Всеволода где-то у входа в замковую усыпальницу, не зовут своего воеводу. Однорукий кастелян брат Томас тоже не торопит и не зовёт на стены…

Всеволод шумно вдохнул сухой воздух подземелья. Выдохнул. Вытер пот со лба.

Пот был холодным. Сердце бешено колотилось в груди. Есть от чего. Эржебетт не просто поведала ему свою историю, она заставила его самого пережить случившееся в её шкуре. И понять, прочувствовать шкурой своей. После такого человека уже не заподозришь во лжи. Ни человека, ни нечеловека.

И как её судить после такого? Как казнить? А судить и казнить придётся. Тёмная тварь - есть тёмная тварь. И то, что ею сотворено…

- Теперь ты знаешь, воин-чужак, через что я прошла и почему, что испытала и как, - Эржебетт говорила спокойно, с усталой улыбкой на губах. - Тебе известно, что проход между мирами открыт моей матерью и мною удержан открытым. И что моя смерть уже ничего не изменит и не остановит Набег. Но ты, конечно, вправе меня убить. Или предоставить это Бернгарду.

Она, похоже, не сожалела о случившемся. Но своим смиренным видом и речами Эржебетт показывала, что открылась перед ним, и, открывшись, полностью отдаётся на его милость.

Всеволод поморщился. Эта её откровенность, покорность, готовность, смирение - были сейчас хуже всего. Если бы Эржебетт юлила, если бы хитрила, выкручивалась… Если бы она бесновалась, грозила или лила слёзы раскаяния, в искренности которых Всеволод не преминул бы усомниться…

Если бы…

А так… У-у-у, треклятая ведьмина дочь! Знает ведь, как внести смятение в душу и заставить дрогнуть руку, привыкшую разить нечисть без жалости и промедления.

Но ведь сейчас перед ним - именно нечисть. Самая, что ни на есть, настоящая. Тёмная тварь с лицом невинного человека. Или человек, в котором таится тварь. Какая разница? Никакой! По сути, в гробнице-узилище заперт оборотень и упырь… Пьющая-Любящая. Чёрная Княгиня. Шоломонарка. И ко всему впридачу - ведьмина дочь, несущая в своих жилах древнюю силу Вершителей.

Дочь… Ведьмина… Пра - пра-пра- и ещё великое множество раз пра- внучка Изначальных, кровь которых некогда спасла этот мир. И чья кровь губит его теперь.

А впрочем, кровь ли губит человеческое обиталище? Сама по себе кровь, сколь бы сильной она не была - это всего лишь кровь. Кровь не принимает решения. Всё зависит от людей, пускающих эту кровь. И от людей, вынуждающих её пускать.

С одной стороны ведьму-мать и недоведьму-дочь загнали в угол и заставили поступить так, как они поступили. А с другой… Объявленной Бернгардом охоты тоже не могло не быть. Вполне понятно желание тевтонского магистра раз и навсегда обезопасить порубежье миров, искоренить, выкорчевать, выжечь вокруг Сторожи колдовское-ведовское племя, таящее в себе потенциальную угрозу для рудной черты.

Это жестокий, но, в общем-то, благой, разумный и спасительный для человеческого обиталища замысел. Под корень истребить одних, чтобы спасти всех. И вот ведь как оно вышло. Вот как обернулось… Именно попытка избавиться от тех, кто способен, точнее, кто мог быть способен открыть запретный Проход и привела в итоге к его открытию. Беспощадная логика непростой эрдейской жизни. И кто виновен в случившемся? Кто повинен больше? Кто меньше? А кто неповинен вовсе? И есть ли такие вообще?

Бернгард, хранящий порубежье? Кто посмеет его обвинять? Магистр лишь делал, что положено делать старцу-воеводе любой Сторожи, приложив всю свою волю и старание… Правильно ли делал? Наверное, правильно. Так бы поступал на его месте и старец Олекса. Так бы поступил и сам Всеволод. Поступил бы? Так бы? Да, пожалуй. А как ещё поступать, если на одной чаше весов - судьба обиталища, а на другой… А что на другой - не важно. Если на одной чаше целый мир - всё остальное уже неважно. Первая чаша перевешивает изначально. Всё перевешивает, любое перевешивает. Всё и любое в этом обиталище.

Ведьма Величка? Мать Эржебетт? Виновна ли она? Виновна, вне всякого сомнения, ведь именно её слова и именно её кровь разомкнули рудную границу. Но… (Ох, уж это выпирающее, к месту и ни к месту треклятое "но"!) Но Величка - мать! Мать Эржебетт…