– Кимберли, будьте добры, оставьте нас на пару минут тет-а-тет.
– Да, сэр. – Ким Коллинз, секретарша Скиннера, встала, поправила юбку и вышла в коридор.
Скиннер садиться за стол не стал, присел на край столешницы, и Скалли поняла: на этой раз обойдется без вливаний. Более того, предстоящий разговор вообще вряд ли будет связан с текущими делами группы "Секретные материалы".
– Вчера мне прислали докладную записку, – сказал Скиннер. – Я колебался, не позвонить ли вам домой сразу..
– А она что, касается меня? – спросила Скал ли.
И вдруг поняла: речь пойдет об убийстве Мелиссы. Радостное предчувствие едва не бросило ее в дрожь.
– Да, – Скиннер внимательно смотрел на нее поверх очков. Будто решал, продолжать ли дальше. – Вас и вашей покойной сестры… – он вдруг отвел глаза. – Прошло уже пять месяцев. И нет никаких новых ниточек, никаких новых улик в расследовании. К сожалению, полиция и ФБР полностью бессильны. Следствие приостановлено до обнаружения новых улик.
– Понятно.., – отозвалась Скалли после некоторой паузы.
Ей удалось сдержать дрожь, и голос прозвучал ровно. Но мысль была ядовита: "Интересно, как можно будет обнаружить новые улики, если следствие приостановлено?"
– Мне кажется, тут нет никакого подтекста, – продолжал Железный Винни. Мне кажется, просто люди сделали все, что могли, – он тоже помолчал пару секунд, опять не сводя со Скалли внимательных глаз. – Впрочем, я готов подать апелляцию на принятое решение, пересмотреть все собранные улики и проверить выводы, чтобы убедиться, что мы и в самом деле ничего не упустили в ходе следствия.
– Вы знаете… – Скалли замолкла, подошла к окну, глянула в него невидящим взором.
Помощник директора терпеливо ждал.
Наконец Скалли обернулась.
– Вот ведь как странно получается! – сказала она. – Мы способны отыскать террористов, взорвавших здание.
Они успевают удрать очень далеко от места взрыва, но мы, с помощью наших лабораторий и экспертов, неизменно прижимаем их уликами. По микроскопическим деталям и рассказам свидетелей мы способны установить мотивы и восстановить подробности убийства. Мы способны узнать об убийце все – вплоть до его воспитанности, отношения к нему матери и энуреза в раннем детстве. Но когда без особых затей и преступных ухищрений убивают мою сестру – в ее собственной квартире, в людном квартале… когда киллер даже бросает оружие на месте преступления, – мы никак не можем сложить один и один. У нас получается одиннадцать" но ни в коем случае не два. А мы вроде бы умеем считать только до десяти. И как будто- никто в этом не заинтересован.
Скиннер покачал головой:
– Интерес тут ни при чем.
Однако уверенности в собственных словах у Железного Винни не было, Скалли это ощущала определенно.
– Сэр! – сказала она. – Если мне будет позволено продолжить, именно интерес тут все и решает. Только не ваш и не мой.
Пятью минутами позже В дверь постучали.
– Да! – крикнул Молдер.
Вошла Скалли: – Прости, опоздала.
На ней лица не было, и Молдер немедленно спросил:
– Что-нибудь случилось?
Скалли сняла плащ, бросила его на спинку стула.
– Нет. Ничего особенного. О чем ты хотел со мной поговорить?
Она определенно врала, и что-то случилось, но расспрашивать, коли сразу не сказала, было бесполезно. Упрямство агента Скалли известно всему мужскому персоналу Конторы… Ну пусть не всему персоналу и не всей Конторы, но напарнику оно было известно точно. Поэтому Молдер решил просто ознакомить партнершу с фактами предстоящего дела.
– Я обратил внимание на одно любопытное сообщение. Французское исследовательское судно "Пайпер мару" еле-еле добралось вчера вечером до порта Сан-Диего. – Молдер встал и прошелся по кабинету. – Двигалось оно из северной части Тихого океана.
– А что там такого – на этом судне? – спросила Скалли.
Спокойно так спросила, без интереса, и Молдеру стало ясно, что мысли ее находятся далеко-далеко – и от него, Молдера, и от французского судна. И были эти мысли весьма безрадостными, потому что партнерша вздохнула. Пусть и сдержанно, украдкой…
Молдер немедленно сунул ей в руки данные космического наблюдения:
– С помощью метеоспутников я проследил его исходную позицию. Глянь.
Скал ли вгляделась в сетку координат:
– Сорок два градуса северной широты, сто семьдесят один градус восточной долготы. Ну и что?
– А то!.. – Молдер торжествующе глянул на партнершу. – Именно там затонул некий объект, который наше с тобой руководство считает русской подводной лодкой. А мне кажется, там что-то более интересное. Французы вот тоже пронюхали и пытаются разобраться.
– Ну и что? – снова спросила Скалли, откладывая снимок.
По ее лицу было совершенно ясно, что в русскую подводную лодку она еще может поверить, а вот насчет более интересного требуется разъяснение…
– Нет, правда, – сказал Молдер. – Почему это французы вдруг заинтересовались этим местом?
Скалли пожала плечами: – Ну, так и спроси у французов.
– С удовольствием бы, – Молдер поднял указательный палец. – Да только весь экипаж "Пайпер мару" лечится сейчас от радиационных ожогов. Откуда там взялась радиация и почему ее не обнаруживали раньше? Ведь брали воду на анализ – я проверял. Тебе не интересно?
Скалли не нашлась что ответить. Ее гораздо больше интересовало, кому могло помешать расследование убийства Мелиссы…
– Французское правительство всю информацию засекретило, – добавил Молдер торжествующим тоном.
– А это не может быть как-то связано с возобновлением их ядерных испытаний? – сказала Скалли, чтобы хоть что-то сказать.
– Я проверил, – Молдер помотал головой. – Ближайшая точка взрыва находилась в нескольких тысячах миль от них… В чем дело? – спросил он, увидев, что Скалли вдруг заулыбалась.
А той уже было ясно, что Молдер опять нашел своих зеленых человечков.
Теперь вот в северной части Тихого океана, на дне…
– Знаешь, ты меня просто удивляешь, – сказала она. – Сидишь в подвале, роешься в куче бумаг, смотришь какие-то передачи… Другой агент просто взял бы и выбросил это в мусор. В первую очередь – из головы.
Молдер сел за стол, с удовлетворенным видом оглядел "кучу бумаг".
– Не скажи!.. В подвал стекается далеко не один лишь мусор! Поэтому я и сижу здесь.
У него был такой самодовольный вид, что Скалли захотелось его уколоть.
– Ты сидишь здесь, – сказала она, – потому что боишься сам себя. Потому что боишься собственной дотошности… Ведь всем известно – тебя можно поставить посреди пустыни, сказать: "Здесь истина", – и ты потребуешь лопату, чтобы докопаться до нее и удостовериться, истина ли это на самом деле.
– Неужели ты действительно обо мне так думаешь? – удивленно спросил Призрак. Он не понимал причин ее яда.
"И в самом деле, – подумала Скалли. – С какой стати я на него набросилась? Разве он виноват в саботаже следствия?" – Ну, может, не лопату, – отступила она, – а кирку или экскаватор. Но попросишь обязательно.
Молдер усмехнулся и полез во внутренний карман пиджака.
– Вот и хорошо, – сказал он. – В Сан-Диего как раз нашлась подходящая куча мусора. – Он вытащил из кармана разноцветную бумагу, в которой Скалли сразу же узнала билет на самолет. – И я хочу, чтобы ты помогла мне в этой куче порыться, – он встал и протянул билет партнерше: – А вдруг найденo жeмчужное зерно!..
Военно-морской госпиталь Сан-Диего
В госпитале у них проверили документы и направили к доктору Сайзеру, который как раз и занимался командой французского судна.
Разыскав нужную палату, они обнаружили в ней мужчину лет сорока пяти, с усталым лицом и темными кругами под глазами.
– Доктор Сайзер? – спросил Молдер.
– Вы из ФБР? – Мужчина судорожно потер лоб. – Мне только что звонили снизу.
– Агент Молдер, – Призрак показал удостоверение и кивнул в сторону напарницы. – А это агент Скалли.
Скалли уже вела визуальный осмотр ближайшего больного.
Вид его был ужасен: все лицо в глубоких язвах и каких-то розовых ошметках, взгляд устремлен в потолок, и в глазах нет ничего, кроме нестерпимой, бесконечной боли.
Больной, лежащий на соседней койке, выглядел ничуть не лучше. Разве что глаза его были закрыты. Наверное, ему вкололи наркотики, и он на какое-то время забыл о боли и смог поспать…
– Вы по поводу французских моряков, получивших радиационные ожоги?
– Да, – кивнул Молдер. – Как у них дела?
– Дела, прямо скажем, не очень. Нам нужно выяснить, каким образом их следует лечить, а источник поражения так и не определен, потому что дело окружено ореолом секретности, – доктор Сайзер развел руками.
Скалли повернула к нему голову.
– А как вы можете характеризовать симптомы? – и добавила, заметив удивление в его глазах: – Не беспокойтесь, я медик с образованием. Можете мне сказать.
– Симптомы у них на лице. А кроме того, лейкоз, быстрая мышечная деградация, спонтанные кровотечения в кишечнике и других внутренних полостях. Наблюдается кровь в моче. У всех тяжелый бред и пока еще легкие степени комы. Прогноз, на мой взгляд, весьма неопределенный.
– Какому же воздействию они подверглись?
Доктор Сайзер крутанул головой, будто воротник рубашки жал ему шею.
– Не менее двухсот рентген. А может быть, и все четыреста. Причем очень высокая степень поглощения…
– Но это почти то же, что перенесли жертвы бомбардировки Хиросимы.
Сайзер понизил голос: