От этих ударов даже его член слегка шевелился.
Он все еще оставался внутри нее. По-прежнему торчком.
- Я знаю, ты придуриваешься, - сказала она. - Ну хватит. Покойники так себя не ведут. Он не пошевелился.
- Ну хватит, Кен. Это не смешно. Я треснулась головой. Вдобавок ты меня напугал. Я уж подумала, ты умер или еще что.
Он по-прежнему не шевелился.
- Ну ладно. Сам напросился.
Она всадила ему в спину длинный ноготь указательного пальца и почувствовала, как он протыкает кожу. Кен даже не вздрогнул.
Внутри у нее все похолодело.
- О Господи! - пробормотала она.
Она боднула сбоку его голову, которая мотнулась без сопротивления. Тогда она стукнула его скулой по уху. Его голова откачнулась в сторону, потом вернулась и ударила ее, словно давая сдачи.
- Черт!
Он мертв! Этот ублюдок мертвый!
Джойс стала извиваться под тяжестью страшного веса.
Сделав глубокий вдох, она бросилась в атаку. Она брыкалась, изгибалась, толкала и дергала Кена, ударяла ногами о дно и пыталась оттолкнуться, она вцепилась в края ванны обеими руками. Но ей никак не удавалось из-под него выбраться.
Несмотря на все ее усилия, он едва сдвинулся с места.
В конце концов она слишком вымоталась, чтобы продолжать борьбу. Она лежала под ним, вялая и потная, вытянув руки вдоль тела, с трудом дыша.
Успокойся, сказала она себе.
Правильно. Успокойся. На мне лежит этот долбанный жмурик. Не говоря уж…
Даже не думай об этом.
Должен же быть какой-то выход.
Выход, и побыстрее!
Думай хорошенько, думай.
Проблема - главная проблема - в этой чертовой ванне. То, как она нас держит. Конечно.
Если бы только мы занялись этим в кровати! Я просто смогла бы его с себя скатить…
Если бы только. Много хочешь.
Что с ним случилось? Сердечный приступ? Аневризма? Кто знает? Какая разница? Этот тупица накачивался стероидами и наверняка посадил здоровье в задницу.
А теперь в заднице оказалась я.
В первый раз после того, как Джойс оказалась распластанной под Кеном, она обратила внимание на зеркало наверху. Она посмотрела в него.
Ничего удивительного, что она в ловушке. Она почти не видела себя. Виднелись лишь ноги и лицо. Остальное скрывалось под массивным телом Кена. Она подняла руки, высунувшиеся под мышками у Кена. Ее руки выглядели такими маленькими.
Ноги казались бесполезными. Красивые бесполезные ноги с коленями, торчащими в воздухе, - раскинуты широко, до боли, ноги, придавленные к стенкам ванны толстыми ляжками Кена.
Она проверила их. Она могла разогнуть колени. Она могла выпрямить ноги, опустить их, высоко поднять.
Когда она шевельнула ногами, Кен, казалось, изменил положение внутри нее, словно примериваясь, пробуя.
Это ее не остановило. Наблюдая за своими ногами в зеркале, она испытывала их подвижность и обнаружила, что может болтать ими в разные стороны, но в основном от колен и ниже. Чего она не могла сделать, так это сдвинуть ноги. Как ни старалась, они оставались плотно прижатыми к стенкам ванны.
А если…
Подняв правую ногу повыше, она зацепилась икрой за край ванны, оттолкнулась правым локтем от дна и попыталась приподняться и повернуться в надежде скатить с себя Кена. Ей не удалось сдвинуть его с места.
Ладно. Это не срабатывает. Но что-нибудь да сработает.
Она опустила ногу. Постаралась расслабиться.
Не могу я здесь застрять.
Но ведь застряла же.
По крайней мере нужно пытаться что-то делать, подумала она.
Она сунула свободную правую руку в тесную щель между ее животом и животом Кена. Тыльная сторона ладони скользила по его коже. Она сдвинулась вниз. Ее пальцы наткнулись на то место, где они сомкнулись бедрами. Она попыталась подобраться к нему снизу, в районе промежности. Без толку.
- Ладно, - пробормотала она.
Тогда с истошными воплями она стала брыкаться, толкаться, изгибаться и извиваться, исполнившись решимости убрать его с себя и из себя, зная, что может это сделать - должна и может это сделать, - ведь матери поднимают машины, когда их ребенок попадает под колесо, разве не так? Она сможет поднять Кена. Поднимет. Она сбросит его в сторону и выберется из ванны.
Поняв, что у нее ничего не получается, она заплакала, Некоторое время спустя стали догорать свечи. Один за другим огоньки начинали трепетать, ярко вспыхивали и гасли. Она осталась в темноте.
Какая разница, подумала она сначала. Смотреть не на что, кроме как на покойника, что меня придавил.
Но спокойствия хватило ненадолго.
Страх начал охватывать ее.
Мертвец. Труп. Меня удерживает труп.
А что, если он начнет двигаться?
Это всего лишь Кен, сказала она себе. Это не какой-нибудь там долбанный вурдалак, зомби или призрак, это всего лишь Кен. И он помер, капут ему. Вряд ли он начнет двигаться.
Но если начнет? Если захочет отомстить? Ведь это я убила его.
С ним случился сердечный приступ или еще что-то в этом роде. Я не виновата.
Возможно, он смотрит на вещи иначе.
Дьявол! Он ничего не видит. Он мертвый! Кроме того, он умер счастливым. Неплохая смерть, верно? Кончил и кончился.
Она услышала свой смех. Звучит немного дико.
Он не кончил, напомнила она себе.
Коитус интерруптус окочуриус.
Она снова рассмеялась.
Она умолкла, и смех застрял у нее в горле, стоило лишь ей представить, как Кен поднимает голову, целует ее в рот мертвыми губами, шепчет: "Я еще кое-что не закончил" - и начинает на ней двигаться.
Ее страхи улеглись лишь с утренним светом. Она спала. Проснулась она вся в поту, испытывая боль, с затекшим задом, с недвижными ногами. Она размяла мышцы, побрыкавшись и поизвивавшись, сколько могла.
Вскоре кровообращение восстановилось. Ягодицы и ноги горели, словно их покалывали тысячи иголок. Почувствовав себя лучше, она ощутила запах. При помощи зеркала сверху она выяснила, что это. Между ступней Кена за край стока зацепилась какашка.
- Дерьмо, - прошептала она.
Она закрыла глаза.
Не расстраивайся по мелочам, сказала она себе.
Думай, думай.
Ладно, сегодня суббота. Если Гарольд не пропустит рейс или не случится еще что, он вернется завтра вечером. Около семи. То есть у меня больше суток, чтобы выбраться отсюда. Иначе муженька кондрашка хватит.
Как тебе такое для страшилки, а, Гарольд? Напиши об этом, как тебе? Может, даже получишь свою долбанную премию!
Не будет этого. Я выберусь из этого дерьма намного раньше, чем он приедет.
Все верно.
Как?
Я могу сплавить Кена с себя!
Она немного подумала об этом. Если она наполнит ванну, поднимет ли его наливающаяся вода? Наверняка.
Как бы самой не утонуть за это время.
Но если надолго задержать дыхание…
Она подняла ноги, вытянула их, попыталась свести их поближе…, и даже близко не подобралась к кранам.
Хватит грандиозных идей.
Должен быть выход. Должен…
- Слезь с меня! - взвизгнула она и начала сражаться с телом, уже одеревеневшим из-за трупного окоченения. Казалось, оно стало еще, тяжелее. В конце концов, выбившись из сил, она притихла.
Нет никакого выхода, поняла она.
Я останусь придавленной этим чертовым жмуриком, пока не вернется Гарольд.
После этого она долго плакала. Потом задремала. Когда проснулась, ягодицы и ноги у нее снова затекли, но безысходного отчаяния она уже не ощущала. Она чувствовала себя примирившейся с судьбой.
- Если изнасилование неизбежно, - пробормотала она, - расслабься и получай удовольствие.
Ей стало интересно, какой идиот такое придумал?
Это ужасно и отвратительно, но помирать из-за этого я не собираюсь.
Несколько позже вонь стала еще сильнее, поскольку к экскрементам Кена добавились ее собственные.