2
Такси должно было забрать их из аэропорта Лос-Анджелеса и доставить прямо в "Миссион-инн". Я сказал, что встречу их под кампанарио, закажу номер для них с Тоби - так звали моего сына - и позабочусь обо всем.
Но я все равно не верил до конца, что Лиона приедет. Разве она может приехать?
Я исчез из ее новоорлеанской жизни десять лет назад, оставив ее, семнадцатилетнюю, беременной, и вот теперь вернулся, позвонив с Западного побережья.
А когда я узнал, что она не замужем, даже не помолвлена и ни с кем не живет, - когда я узнал все это, то едва не грохнулся в обморок.
Конечно, я не мог рассказать, что это ангел по имени Малхия сообщил мне о сыне. Я не мог открыть Лионе, чем занимался до встречи с ангелом и после того, не мог с уверенностью сказать, когда и как мы увидимся с ней опять.
Я даже не мог объяснить Лионе, что это ангел специально выделил время для свидания с ней, прежде чем я отправлюсь выполнять новое задание. И когда Лиона согласилась прилететь ко мне и взять с собой Тоби, нашего сына, меня охватило настоящее ликование - и вместе с тем недоверие.
- Знаешь, учитывая отношение к тебе моего отца, - сказала Лиона, - проще мне прилететь на Западное побережье. И я возьму с собой сына. Ты, наверное, догадываешься, как он мечтает познакомиться с тобой.
Очевидно, Лиона до сих пор живет в доме отца, старого доктора Карпентера, как я называл его в те времена, и меня нисколько не удивило, что он меня презирает. Я соблазнил его дочь в его же гостевом доме, и за все эти годы мне ни разу не пришло в голову, что я мог зачать ребенка.
Так вот: они приезжают!
К подъездной дорожке Малхия спустился вместе со мной. Не было никаких сомнений, что другие люди видят его, но серафим, как и всегда, выглядел совершенно обыкновенным человеком: высокого роста, в костюме-тройке, похожем на мой, только его был из серого шелка, а мой - защитного цвета. И рубашка у него атласно блестела, я же носил простую, хлопчатобумажную голубую, впрочем накрахмаленную и отглаженную. Довершал мой костюм темно-синий галстук.
Малхия казался мне ничем не отличимым от остальных людей, его взгляд скользил по цветам и высоким пальмам, красующимся на фоне неба, словно все, что он видел вокруг себя, доставляло ему неизъяснимое наслаждение. Похоже, он ощущал даже дуновение ветра и радовался этому.
- Ты пришел на час раньше, - заметил он.
- Я знаю. Просто не могу усидеть на месте. Лучше уж подожду здесь.
Малхия кивнул, как будто мое объяснение совершенно естественно, тогда как на самом деле оно было просто нелепым.
- Она наверняка спросит, чем я занимался все это время, - сказал я. - Что мне ей отвечать?
- Отвечай только то, что не повредит ей и вашему сыну, - посоветовал Малхия. - Ты же сам понимаешь.
- Понимаю, - признался я.
- В номере, у тебя в компьютере, - продолжал он, - имеется объемный документ под названием "Песнь серафимов".
- Да, я создал его, пока ждал, когда ты снова придешь за мной. Там записи того, что случилось с момента нашей первой встречи.
- Это было правильное решение, - сказал он, - ты должен был все обдумать, и это тебе помогло. Но, Тоби, никому нельзя читать то, что ты написал. Ни теперь, ни потом, а возможно, и вообще никогда.
Я сам должен был догадаться. Конечно, это меня расстроило, но я понял. Смущенно оживил в памяти, с какой гордостью описывал первое задание, данное мне ангелами. Даже похвастался Хорошему Парню, своему прежнему боссу, что буду вести теперь совершенно иную жизнь, стану писать, и, возможно, в один прекрасный день он увидит мое настоящее имя на обложке в книжных магазинах. Как будто это важно человеку, который называл меня Лисом-Счастливчиком, снова и снова посылая на очередное убийство. Помню, я ужасно возгордился, но, с другой стороны, за всю сознательную жизнь мне до недавнего времени не удавалось сделать ничего, чем я мог бы гордиться. А Хороший Парень был единственным человеком на свете, с кем я регулярно разговаривал. Но это закончилось, когда я познакомился с Малхией.
- Дети ангелов приходят и уходят, как мы, - сказал Малхия, - видимые лишь немногими и не видимые и не замеченные остальными.
Я кивнул.
- И я теперь один из них, из детей ангелов?
- Да, - подтвердил серафим с улыбкой. - Это ты. И не забывай об этом.
С этими словами он исчез.
А до меня дошло наконец, что мне осталось ждать еще пятьдесят минут.
Может, стоит немного прогуляться, выпить содовой в баре, даже не знаю. Знаю только, что я счастлив, совершенно счастлив.
Размышляя об этом, я развернулся и поглядел на двери, ведущие в гостиничный холл, просто так, не преследуя никакой особенной цели. И увидел там, сбоку от дверей, молодого человека, который стоял, скрестив руки на груди и привалившись к стене, и смотрел на меня. Он был таким же реальным, как и все остальные люди рядом с ним, высокий, как и Малхия, только со светлыми, чуть рыжеватыми волосами, большими голубыми глазами и в костюме защитного цвета, очень похожем на мой. Я отвернулся, чтобы избежать его пристального взгляда, а в следующий миг понял, насколько это странно: человек в точно таком же костюме, как у меня, так пристально на меня смотрит, кажется, с трудом сдерживая гнев.
Нет, это не гнев.
Я снова обернулся к нему. Он все еще смотрел. Это не гнев, а тревога.
"Так это ты мой ангел-хранитель!"
Он едва заметно кивнул мне.
На меня нахлынуло удивительное ощущение всеобщего благоденствия. Тревога улеглась. "Я слышал твой голос! Слышал тебя в хоре других ангелов". Я был зачарован и странным образом утешен, и все это случилось за долю секунды.
Из дверей фойе вышло несколько постояльцев, они заслонили собой фигуру молодого человека, а когда свернули на дорожку, я понял, что ангел уже исчез.
Сердце учащенно забилось. Я точно все это видел? Он действительно смотрел на меня? Он правда мне кивнул? Образ стремительно стирался из памяти. Кто-то стоял у дверей, это верно, однако теперь уже никак не вспомнить, что именно происходило, никак не проанализировать.
Я отбросил все мысли. Если он мой ангел-хранитель, то чем он занимался, кроме того, что меня охранял? А если это не он, если это был кто-то другой, ну тогда какое мне вообще дело? Воспоминание продолжало стираться. Потом надо обязательно поговорить об этом с Малхией. Малхия наверняка знает, кто это был. Малхия же был со мной. "Ох, какие же мы маловерные существа".
Внезапно меня охватило необычайное умиротворение. Ты дитя ангелов, подумал я, и ангелы ведут к тебе Лиону и твоего сына.
Я отправился на прогулку вокруг гостиницы "Миссион-инн", размышляя о том, какой чудесно прохладный выдался в Калифорнии день, вышагивая мимо своих любимых фонтанов, дверей в церковном духе, патио, антикварных украшенийи всего прочего, а потом настало время встречать их.
Я вернулся к началу дорожки, к дверям фойе, и принялся ждать, когда же два человека подойдут и остановятся под низкой аркой кампанарио с ее многочисленными колоколами.
Я пробыл там не больше пяти минут, вышагивая взад-вперед, поглядывая на часы, время от времени заходя в фойе иснова возвращаясь, а потом вдруг понял, что среди непрерывного потока пешеходов два человека неподвижно стоят прямо под колоколами, именно так, как я просил.
Мне показалось, что сердце сейчас остановится.
Я знал, что Лиона должна быть хороша собой, потому что помнил ее как красивую девочку, однако же тогда это был всего лишь бутон, превратившийся теперь в великолепный цветок, и мне хотелось просто стоять и смотреть на нее, упиваясь красотой этой женщины.
Лионе всего двадцать семь. В свои двадцать восемь я понимал, что это совсем немного, но она оказалась по-настоящему женственной и одета с безукоризненным вкусом.
На Лионе был красный костюм: приталенный пиджак, чуть расклешенная юбка до колена. Воротник розовой блузки расстегнут, на шее виднелась одинокая нитка жемчуга. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал краешек розового носового платка, а сумочка - из патентованной кожи розового цвета, так же как и элегантные туфли на высоком каблуке.
В этом наряде она словно явилась с обложки журнала.
Длинные густые темные волосы свободно спадали на плечи, они лишь были откинуты со лба и, наверное, прихвачены на затылке заколкой - в детстве она всегда носила так.
Меня охватило ощущение, что такой я запомню ее навсегда. И неважно, что случится в следующий миг и в далеком будущем. Я просто никогда не забуду, как она выглядит сейчас, как она великолепна в красном, с густыми черными волосами, распущенными, как в детстве.
На самом деле мне на память пришел эпизод из фильма, который многие любят.
В фильме "Гражданин Кейн" пожилой человек по фамилии Бернштейн рассуждает о том, что запечатлевает память и как нас может поразить какая-нибудь сцена, какую мы наблюдали всего несколько секунд. В его случае это оказалась молодая женщина, которую он видел мельком на проходящем мимо пароме. "На ней было белое платье, - рассказывает он, - и в руке белый зонтик от солнца. Я видел ее всего секунду, а она и вовсе не видела меня, но с тех пор не проходит и месяца, чтобы я не вспоминал эту девушку".
А я знал, что теперь всегда буду помнить Лиону именно такой, какая она сейчас. Она оглядывалась по сторонам с той же уверенностью и самообладанием, как и прежде, и еще с самой настоящей смелостью, которая всегда ассоциировалась у меня с ее прямодушными словами и жестами.