- Не мешай. Не видишь - у парня шок. Если он зациклился на этом булыжнике, я дам ему его подержать. Ничего не случится. Это, между прочим, кабинет уголовного розыска…
- Сергей, - повысил голос Петров. - Подожди! Тут что-то не так…
- Отстань, - досадливо бросил я и, отыскав, наконец, злосчастный камень, протянул Борисову. - Вот твой "осколок древности", а теперь… Эй, эй, ты куда?!
Зажав в руке камень, Борисов встал и направился к дверям. От такой наглости у меня даже перехватило дыхание.
- Стой! - крикнул я, бросаясь за ним. - Стой, кому говорю!
- Я должен отнести камень, - бормотал Борисов, не сбавляя шага передвигаясь к двери. - Я отнесу камень, вернусь и все расскажу. Расскажу, как я ограбил квартиру Ватюшенко, как я убил своего друга Станислава Са…
- Нет, парень, так дело не пойдёт, - сказал я, хватая его за плечо. - Ну-ка, постой…
К моему удивлению, Борисов, на вид легче и слабее меня, без особого усилия продолжал идти вперёд, невзирая на то, что я почти висел на нём, всеми силами стараясь удержать.
- Черт знает что такое! - пробормотал я, забегая вперёд и загораживая ему выход в коридор. - Петров, да помоги же, наконец! Что ты стоишь как вкопанный?!
Опомнившийся Петров бросился на Борисова сзади и повис у него на плечах. Одним быстрым, легким движением Борисов сорвал его с себя и отшвырнул в сторону.
- Это бесполезно! - крикнул мне Петров, поднимаясь с пола. - Он не в себе…
- Сейчас мы приведем его в чувство! - разозлился я и, не теряя больше времени на уговоры, что было сил врезал необычному посетителю в челюсть…
Он лишь слегка качнул головой, продолжая теснить меня к выходу. Я недоуменно посмотрел на свой разбитый кулак, на ссадину, украсившую челюсть Борисова, и, широко размахнувшись, ударил ещё раз.
- Ничего не понимаю, - признался я. - Я таким ударом людей наземь валил… Я же семь лет боксом занимался… Что же это такое?! Ну, держись!..
Я стиснул зубы и отвел руку для нового, решающего удара. И тут произошло совсем необычное. Хрупкий на вид Борисов прихватил меня одной рукой за отворот пиджака и, легко оторвав от земли, бросил через весь коридор. С глухим стуком я ударился о кафельную стену затылком, перед глазами словно взорвалась световая бомба, а затем свет погас и наступила ночь…
* * *
Застонав, я с трудом разомкнул налитые свинцом веки и посмотрел на плавающего в тумане Петрова.
- Сейчас ты выглядишь ещё отвратительней, - с трудом ворочая прикушенным языком, признался я. - У тебя какая-то расплывчатая физиономия. В золотистую точечку… И птички вокруг летают…
Я потряс головой, разгоняя кружащиеся перед глазами звездочки и окутывающий их туман.
- Вот так-то лучше… Немного, но лучше… Где эта сволочь?!
- Ушел. Я бросился было за ним, но он припустил, как хороший спринтер. Догонять его было бесполезно. Иметь для этого машину было мало, нужно было быть ещё и Шумахером… Исчез, как и не было.
- Знаешь, что меня успокаивает? - спросил я поднимаясь. - То, что мы с ним обязательно встретимся. Рано или поздно, но встретимся. И вот тогда… У-у, моя бедная голова!.. Он что, обучался в Шаолине? Или имеет весь на бор поясов по айкидо, таэквандо и дзюдо, вместе взятых?..
- Он - зомби, - спокойно и как-то буднично сообщил Петров. - Самый настоящий зомби. Это был наглый, расчетливый и очень точный ход. Кто-то завладел его волей и руководил его действиями. Этому "кому-то" был очень нужен камень, и он его получил… Как я сразу не догадался, глупый я осел?! Четыре камня, составляющие заклятье! Его нельзя снять, пока отсутствует хоть один камень! Он должен был прийти, и он пришёл. А я… А я осел!
- Я тоже хочу выставить свою кандидатуру на участие в соревнованиях на роль главного идиота в угро, - хмуро признался я, массажируя огромную шишку на затылке. - Как ребенка малого провели! Но я его встречу, это я обещаю… Ох, что я скажу Калинкину?! Что я ему скажу, чтоб он поверил?!
* * *
- Я - осел, Геннадий Борисович, - закончил я рассказ. - Петров тоже осел, но поменьше. Он - маленький, миниатюрный ослик из детских мультфильмов, а я - огромный, длинноухий, бухарский ишак!
- Верю, - сказал Калинкин. - Я где-то слышал, что ослу перед мордой привязывают морковку, и он идёт за ней десятки километров с поклажей за спиной. Тебе тоже пообещали морковку, вот ты и пошел… Только объясни мне, как такой бугай как ты посреди отдела милиции, в кабинете уголовного розыска, днём, когда кругом десяток вооруженных сотрудников, смог упустить убийцу и проворонить вещдок?.. Вот этого я все равно не могу понять.
- Я тоже, - признался я. - Это какой-то Стивен Сигал, или Ояма… Я летел метра три, и если б не помешавшая моему полету стенка, то смело можно приплюсовать ещё метров пять возможного "парения"… Я просто не ожидал. Ни того, что он придет, ни того, что он сможет так легко меня одолеть. Бил-то я его со всей силы… Почти со всей силы.
- Зачем же им понадобился этот камень? - задумался Калинкин. - На первый взгляд он ничего им не дает… И так рисковать ради какого-то паршивого кровавика? Глупость…
- Этому есть только одно объяснение. Камни были вмонтированы в чашу, а они их выковыряли для того, чтобы вставить в свои печатки. По всей видимости, покупатель отказался брать поврежденную чашу. Для него-то она представляет интерес как историческая ценность, а не как кусок золота. А сейчас им, как никогда, нужны деньги. Они уже знают, что раскрыты, и стараются улизнуть из города, а денег нет. Есть возможность их получить, но только восстановив первоначальный вид чаши. Пришлось рисковать. Логично?
- Логично, -согласился Калинкин. -А как быть с трупом Самохина?
- Это обычный случай. Не поделили награбленное, и Борисов свернул ему шею. Он сам рассказывал мне об убийстве. Понятно, что после двух убийств Борисов и Зеленкин сбежали, не желая рисковать.
- Сбежали в такой панике, что не захватили документы?
- На паникера Борисов не был похож, - заверил я, невольно трогая шишку на голове. - Скорее на самоубийцу. Или, как окрестил его Петров, "зомби". А документы им больше ни к чему. С тех пор как мы узнали их фамилии, паспорта представляют для них опасность.
- Но только Зеленкин захватил с собой одежду, деньги и продукты. В квартире Борисова ничего не тронуто. На всякий случай я оставил там постового - вдруг ещё вернется. И сегодня меня вызывает к себе начальник РУВД. Догадываешься, что он мне скажет? По делу уже проходит второй труп, а фактов - с гулькин нос.
- Как это "с гулькин нос"? - возмутился я. - Ануфриева задержали? Часть похищенного изъяли? Подозреваемые есть? Работа идёт полным ходом.
- Пока они не задержаны, они всего лишь подозреваемые, а значит, и дело не раскрыто. Черт его знает, сколько ещё трупов описать придется, пока эта "сладкая парочка" не попадет нам в руки. Им сейчас деньги нужны. Много денег. А судя по характеру их деятельности, эти хлопцы ни перед чем не остановятся. Неизвестно, что от них ждать в следующую секунду…
В дверь кабинета осторожно постучали.
- Да-да! - крикнул я. - Входите, открыто.
На порог шагнул высокий светловолосый парень, одетый в грязные, перепачканные землей джинсы и такой же чистоты свитер. В руках он держал спортивную сумку. Проскользнув в кабинет, он запер дрожащей рукой дверь на замок и, тяжело дыша, уставился на нас.
- Что вам угодно? - нахмурился Калинкин.
- Мне… мне начальника, - вздрагивая от каждого шороха за стенами кабинета, прошептал парень. - Начальника или того, кто ведет дело об убийстве старика-антиквара…
- Начальник угро перед вами, - представился Калинкин. - А оперативник, ведущий это дело, сидит напротив… Что вы хотели?
- Я - Зеленкин, - сказал парень, приближаясь к нам. - Зеленкин Олег Тимофеевич. Это я ограбил квартиру Ватюшенко.
Мы с Калинкиным переглянулись и медленно поднялись со своих мест. Калинкин кивнул мне и, отступив на пару шагов, засунул руку за отворот пиджака, а я, сделав шаг навстречу Зеленкину, радостно улыбнулся:
- Тот самый Зеленкин? Ну, конечно же!.. Как мы рады вас видеть…
Парень удивленно посмотрел на меня, и в этот момент я, с короткого размаха, ударил его в подбородок. Своротив на своём пути несколько стульев, он перелетел через весь кабинет и, упав в углу, замер. Осторожно приблизившийся к нему Калинкин пощупал пульс и, оттянув веко, заглянул в глаза.
- Нокаут, - констатировал он. - Вот так и появляются легенды о жестокости угро. Приходит человек сдаваться, а ему - в морду… Да так, что он через раз дышит…
- Значит, с ним все в порядке… Мне как-то не очень хочется вторично исполнять роль тарана для стенки. А эта "веселая компания" очень эффективно вырабатывает у меня условные рефлексы. "Я - Борисов", "Я - Зеленкин", а потом… Нет уж, так надёжнее…
Лежащий на полу парень зашевелился, с трудом сел и помотал головой.
- Вы что, мужики?! - ошалело глядя на нас, спросил он. - Я же сдаваться!
- Вот именно поэтому, - витиевато пояснил я. - Именно по этой самой причине… Геннадий Борисович, может быть, это глупо, но мне кажется, что следует позвать Петрова. Он явно что-то знает, только не хочет говорить, скрывая свои факты под всеми этими глупостями о мистике и фантастике… Но раз уж он что-то знает, то ему следует присутствовать на допросе. Может быть, новая информация подтолкнет его к какой-нибудь идее, которой он с нами поделится…
- Он сидит у меня в кабинете, - сказал Калинкин. - Уже третий час висит на телефоне и звонит по таким номерам, что бедный аппарат краснеет и плавится… Пойду, позову его.
Начальник ушел, а я помог Зеленкину подняться и сесть на стул.
- Больно, - пожаловался он, потирая скулу. - Как кувалдой саданули…