"Будет видно, - отметил про себя следователь. - Собрался мстить, наверное… Кому и зачем?" И автоматически он вспомнил: "Центральное адресное бюро, предупредить хозяина, засада…" В голове мелькнул мгновенный план: хорошо, формально он заканчивает следствие, не найдя в действиях подследственного сколько-нибудь серьезного состава преступления, он выпускает его на волю и даже возвращает оружие (насчет музейного оружия в Основном законе прописано ничего не было). В воспитательных целях, разумеется, дабы Лука сам, своими руками вернул покражу в музей… Чего он, гонимый из района в район тем же самым Основным законом, измотанный, переполненный ненавистью и жаждой мести, конечно же, делать не станет. А потом его подберет какая-нибудь добросовестная психичка. И там пусть с ним разбираются, как хотят. Для этого у них есть специальные люди и, кажется, даже специальные районы!.. Следователь заглянул в ствол пистолета: один заряд. Для того чтобы отомстить всем тем, кому иногда так мучительно хотелось отомстить ему самому, понадобился бы не однозарядный монстр, а современный скорострельный перпетуум-мобиле вроде тех, какие носят солдаты охраны района. Впрочем, всем - это, значит, никому конкретно, да? И, более не раздумывая, следователь протянул пистолет подследственному и кивнул головой. И это могло означать только одно: "Идите!".
Следователя звали Феликсом. Все остальное - работа в Управлении, звание лейтенанта - присоединились впоследствии к его имени точно так же, как и великое множество других мелочей, чаще всего попросту не оговоренных в Кодексе. Устав к утру, он прошелся по кабинету от стенки до стенки, расставил по местам стулья. Налил воды в водник и полил цветы, напоминавшие крупную сиреневую плесень. После чего вновь сел в свое кресло и задумался. Если подходить к этому делу формально, выходило так: он только что выпустил на волю вооруженного преступника. Стул напротив еще недавно занимало громоздкое тело Луки, и с ним можно было сделать многое. И теперь, после того, как Лука исчез, нелегко будет, если заинтересуется начальство, объяснить причину, по которой Феликс не исполнил своего долга. Впрочем, ничего непоправимого в таком решении не было: в любой момент Луку можно было отыскать и задержать вторично. Но именно этого, по мнению следователя, сейчас делать и не следовало! (Какая тонкая игра слов! - усмехнулся он и решил отложить рассмотрение этого вопроса на вечер.)
По поводу трактовки Основного закона было много споров еще в училище, которое заканчивал Феликс. Тогда же пришла ему в голову странная мысль, что возможность такого свободного толкования закона о демократии - это путь к бесконечному и полному его осмыслению - вроде овладения тем высшим, постоянно ускользающим от сознания смыслом, которым пропитаны библейские тексты. И все же одно дело - теоретические рассуждения о смысле закона и совсем другое - его применение на практике. А все это вместе взятое: Основной закон, библейские тексты, сумасшедший с именем евангелиста… - для одной ночи было чересчур! Следователь обернулся и очень внимательно посмотрел на старого толстяка, изображенного на портрете. Тот по-прежнему улыбался: властно, скорбно, сочувственно и нежно. На письменном столе поверх кипы бумаг без дела лежал личный Кодекс Луки. Тоненькая такая папочка: общие положения, параграфы и подпись. За всем этим скрывался человек, которому было предписано проживание в подследственном Феликсу районе. Следователь сунул Кодекс в верхний ящик стола, где хранились бесполезные пропуска, и, не медля более ни минуты, покинул кабинет, чтобы спуститься узкой лестницей на улицу.
Еще не успел отзвучать в его ушах хлопок входной двери, как его крепко стукнули по плечу:
- Привет, Фил! Салют Швободе!
- Шалют! - пошутил Феликс, разглядев своего приятеля Патриция, а проще - Пата, знакомого по училищу и также работавшего в Управлении, но в другом отделе: там, где комплектовали выселяемых.
- Тем более что никакого Швободы уже давно нет! - как-то странно усмехнулся Пат.
Феликс пригляделся к Пату внимательнее, но ничего особенного не заметил.
- Куда направляешься? - спросил Пат.
- Домой, - скучно ответил Феликс и так же скучно пожал плечами.
- А в клуб не хочешь заскочить?
Больше всего Феликса раздражало в Пате то, что тот всегда поступал по-своему, так, как хотел он, а не так, как хотелось бы Феликсу. Вот и теперь Пат мягко прихватил следователя под руку и потянул в клуб. Сейчас, конечно, лучше всего было бы под любым предлогом отвертеться от его предложения и улизнуть домой, чтобы выспаться. Но только этого почему-то уже не хотелось: именно таким и был Пат.
По улице им навстречу быстро шел какой-то человек в клетчатых брюках. Феликс его остановил и отвел в сторону, краем глаза наблюдая за тем, как Пат, от нечего делать, ковыряет носком ботинка выбоину в асфальте: недавно на этом месте районные пионеры испытали небольшое взрывное устройство. Ущерб в результате их действий оказался невелик - вылетело несколько стекол на первом этаже Управления. Поэтому пионерам попросту надрали уши. Драл лично Пат.
- Понял меня? - строго спросил Феликс. Человек в клетчатых брюках покивал головой, показав испорченные зубы, и ушел так же быстро, как и появился. И тогда Пат вновь мягко ухватил Феликса под руку. Следователь хотел огрызнуться, чтобы хоть чем-то досадить приятелю за свои всегдашние уступки, но передумал и смолчал.
Они спустились в клуб, где в это время собирались все те, кто работал в ночь. Обычно это были районные следователи и еще кто-нибудь из оперативного состава Управления. Таким образом, в клубе к утру подбиралась своя компания. Феликс, как его учили, выдержал паузу и лишь после того, как они устроились за столиком, равнодушно спросил:
- Нет ли каких-нибудь новостей?
Вместо ответа Пат как-то странно, как до этого на улице, усмехнулся и пошел к шкафчику, где хранилось клубное спиртное. Вернувшись с бутылкой и двумя высокими глоталками, он ответил:
- Есть. В наш отдел это пришло сегодня с утра.
- Что-нибудь серьезное или опять, как всегда, наврали?
- По южному сектору это прокатилось еще вчера вечером. - И Пат снова не к месту хмыкнул. - А я слышал недавно твой новый номер в ночной программе. Значит, еще пишешь, не бросил?
Феликс кивнул.
- Значит, так… - начал Пат. - Сегодня во время второй работы будут выборы. Вместо Швободы. А вечером его доставят на площадь.
После слов приятеля о новом президенте у Феликса в голове сделалась как бы небольшая метель: бессонная ушедшая ночь, полная сомнений, Лука и его исступленные речи о памятнике…
- Что ж так поздно объявили? - еще равнодушнее спросил Феликс и тут же устыдился некорректности своего вопроса: чем меньше народу соберется вечером на площади, тем меньше хлопот будет у сотрудников Управления, включая и их с Патом. - Кто проверял информацию? - исправился он. (Поскольку особенно важные сообщения нигде не фиксировались, а передавались изустно, находилось много остряков, выворачивавших рассказанное наизнанку, что сильно осложняло работу Управления по поддержанию порядка в районе.)
- Боб из "пересылки" проверял.
- У кого?
- У Макса из отдела свободного времени.
- Макса знаю, - кивнул Феликс: тем, кого он знал в лицо, он обычно доверял.
- Так что салют Швободе! - сухоньким смешком рассыпался Пат. И на него обернулись двое, сидевших за соседним столиком, и закивали головами:
- Салют-салют!
- Салют! - буркнул на всякий случай, отвечая на их приветствие, Феликс и поднял глоталку со спиртным.
В этот самый момент щелкнула дверца элеватора: на пороге клуба стояла какая-то женщина. Тут же Пат, не раздумывая, запустил в нее бутылкой. Но промахнулся: по стене ссыпались стекла, женщина ретировалась. Опять щелкнула дверца, и элеватор унес незадачливую посетительницу наверх.
- Послушай, Пат… За что ты так баб ненавидишь? - спросил Феликс.
- Ну а кто их нынче любит, а? Может быть, ты?
- Да что ты, что ты, - испугался Феликс и тут же нашелся: - Бутылки жалко!
За соседним столиком одобрительно заржали.
- Правда, говорят, будто раньше они были с нами на равных… - через некоторое время рассеянно сказал Пат.
- Что-то такое и я слышал, - не заметив ловушки, отозвался Феликс.
- А от кого? - неожиданно жестко спросил Пат и через столик потянулся к Феликсу.
- Не помню, - соврал Феликс. На самом деле он слышал это сегодня ночью от Луки: сумасшедший решил вконец задурить следователю голову.
- Нет, ты вспомни! - настаивал Пат.
- Да не помню, и все! - отрезал Феликс. - Скажем так: сам придумал.
- Как ты сказал? На равных? Могу себе представить! - Пат заржал. - Это что же, пить, что ли, с ними вместе? А в сортир как? Тоже сообща?
Феликс был рад поводу рассмешить приятеля: повеселев, тот становился мягче и не делал ничего такого, что бы могло уязвить самолюбие следователя. Кроме того, он понимал, что с его, Феликса, подачи того и гляди пойдут новые анекдоты про равенство людей и баб, которые, конечно же, скоро забудутся, впрочем, как и все в этом районе… Одновременно с тем он вспомнил о новом президенте: в частности, сможет ли тот исправить все, что наворотил старый толстяк Швобода? Да и захочет ли этим заниматься?
- Был у меня сегодня один псих… - сам не зная зачем, признался Феликс (спиртное на него подействовало, что ли?).
- Ну, и?.. - спросил Пат.
- Пистолет из музея свистнул.
- Подписку, надеюсь, ты взял?
- Взял, - соврал Феликс.
- Ну, вот и ладно, - заключил Пат. - Значит, вскоре у нас объявится. Как его зовут?
- Лука.