Командирский шлем притягивает огонь, о да, я это знал… Неудивительно, что Куинн не могла пробиться к каналу его шлема.
- Криокамера, Фрэмингем! - В голосе Куинн была такая черная тоска, какой Марк не слышал до сих пор.
- Я не видел никакой чертовой криокамеры, Куинн! У Норвуда с Тонкиным ее не было, когда мы до них добрались. Что такого важного, мать его так, было в этой криокамере, если там даже не было Филиппи?
Куинн выпустила его лодыжку и повисла в воздухе, свернувшись в тугой комок, поджав руки и ноги. Глаза ее были огромными и темными. Она не дала вырваться наружу потоку неадекватных и гадких ругательств, стиснув зубы так крепко, что десны побелели. Лицо Торна цветом напоминало мел.
- Торн, - произнесла Куинн, как только снова смогла говорить, - Найди мне по комму Елену. Я хочу, чтобы на обоих кораблях ввели полный режим секретности и радиомолчания, начиная с этой секунды. Никаких отпусков, никаких увольнительных, никакой связи со станцией Фелл или с кем-либо еще, кого я лично не проверю. Скажи ей, что мне здесь нужен лейтенант Харт с "Ариэля". Я хочу видеть их обоих одновременно, и лично, а не по каналу комма. Давай.
Торн кивнул, перевернулся в воздухе и метнулся в пилотский отсек.
- Что такое? - вопросил сержант Фрэмингем.
Куинн сделала глубокий, медленный вздох. - Фрэмингем, мы оставили внизу адмирала.
- Ты что, с ума сошла, вот же он… - Палец Фрэмингема уперся в Марка, но не дошел до него. Рука сжалась в кулак. - О! - Он понял. - Это клон.
Глаза Куинн горели; Марк чувствовал, как этот взгляд сверлит его затылок, словно лазерная дрель. - Может и нет, - тяжело произнесла Куинн. - И уж дому Бхарапутра эти подробности знать не обязательно.
- Да? - Фрэмингем сощурил глаза, размышляя.
"Нет!" - мысленно завопил Марк. Беззвучно. Совершенно беззвучно.
Глава 8
Это было все равно что оказаться в ловушке в запертой комнате с полудюжиной мучимых похмельем серийных убийц. Марк слышал дыхание каждого из рассевшихся вокруг офицерского стола для совещаний. Они собрались в конференц-зале рядом с главной тактической рубкой "Сапсана". Изо всех присутствующих дыхание Куинн было самым легким и частым, Тауры - самым глубоким и угрожающим. Лишь Елена Ботари-Джезек на капитанском месте во главе стола и лейтенант Харт по правую руку от нее выглядели по-корабельному чисто и опрятно. Остальные явились как были после десантной операции, помятые и пропахшие черт знает чем: Таура, сержант Фрэмингем, лейтенант Кимура, Куинн слева от Ботари-Джезек. И, конечно, он сам, одиноко устроившийся на дальнем конце длинного стола.
Капитан Ботари-Джезек нахмурилась и без слов пустила по кругу пузырек с таблетками болеутоляющего. Сержант Таура взяла себе шесть. Отказался один лейтенант Кимура. Таура передала таблетки через стол Фрэмингему, и не подумав предложить их Марку. Он тянулся к этим таблеткам, как томимый жаждой тянется к стакану воды, выливаемому в песок пустыни и поглощаемому им без следа. Бутылочка обошла стол и исчезла в капитанском кармане. Глаза Марка пульсировали в орбитах, а затылок стянуло словно высыхающую сыромятную кожу.
Заговорила Ботари-Джезек. - Мы собрали это неотложное совещание, чтобы разобраться всего с двумя вопросами, и как можно быстрее. Что, черт возьми, произошло, и что нам делать дальше? Записи со шлемов уже на пути сюда?
- Да, мэм, - ответил сержант Фрэмингем. - Их принесет капрал Абромов.
- К несчастью, мы потеряли те записи, которые имеют к происходившему самое непосредственное отношение. Так, Фрэмингем?
- Боюсь что так, мэм. Полагаю, они впечатались в стену где-то во владениях Бхарапутры, вместе с остатками шлема Норвуда. Чертовы гранаты.
- Проклятие! - Куинн сгорбилась в кресле.
Дверь конференц-зала скользнула в сторону, и рысцой вбежал капрал Абромов. Он нес стопку из четырех небольших, прозрачных пластиковых лотков, помеченных "Зеленый отряд", "Желтый отряд", "Оранжевый отряд" и "Синий отряд". На каждом лотке лежал ряд из десяти-шестнадцати крошечных пуговичек. Записывающие устройства шлемов. Личные записи всех десантников за последние часы, отслеживающие каждое движение, каждое сердцебиение, каждое сканирование, выстрел, попадание и разговор по связи. События, происходившие слишком быстро, чтобы осознать их в реальном времени, можно было замедлить, проанализировать, разобрать на кусочки, выявить ошибки в порядке действий и исправить их - в следующий раз.
Абромов откозырял и передал лотки в руки капитана Ботари-Джезек. "Спасибо, можете идти", ответила она и отдала лотки капитану Куинн, а уже та вставила их в приемное устройство компьютера-симулятора и выгрузила данные. Плюс наложила на этот файл код высокой секретности. Ее ободранные пальцы метались над панелью управления видео.
Над поверхностью стола сформировалась уже знакомая призрачная трехмерная голокарта медкомплекса Бхарапутры. - Я перескочу непосредственно к тому моменту, когда мы были атакованы в туннеле, - сказала Куинн. - Вот мы: Синий отряд, часть Зеленого… - Клубок спагетти из синих и зеленых светящихся линий возник в самой глубине туманного здания. - Тонкин - это Номер Шесть Синего отряда, и он сохраняет свой шлем и далее. - Она сделала след Тонкина на карте желтым, для контраста. - У Норвуда пока что Номер Десять Синего отряда. На Марке… - она поджала губы, - шлем Номер Один. - Этого следа, разумеется, недоставало. Она подсветила след десятого номера, Норвуда, розовым. - В какой точке вы с Норвудом обменялись шлемами, Марк? - Задавая этот вопрос, она на него не взглянула.
Пожалуйста, отпустите меня. Он был уверен, что болен: его до сих пор трясло. Какой-то мелкий мускул на загривке сводило спазмом, крошечными подергиваниями, пробивавшимися сквозь общий фон боли. - Мы спустились до конца вот этой лифтовой шахты, - вместо голоса у него вышел сухой шепот. - Затем… когда шлем Десять возвращается наверх, он уже на мне. Норвуд и Тонкин пошли дальше вместе, тогда я их и видел в последний раз.
Действительно, розовая линия снова поднялась по шахте и червем поползла вслед за клубком зеленых и синих. Желтая ушла в одиночестве.
Куинн быстро прокрутила вперед запись голосов. Баритон Тонкина звучал писком накачавшегося амфетаминами комара. - Когда я последний раз вышла с ними на связь, они были вот здесь. - Куинн отметила сияющим пятнышком света это место - внутренний коридор глубоко в недрах соседнего здания. Она замолчала, позволяя желтой линии змеиться дальше. Вниз по лифтовой шахте, сквозь очередной служебный туннель, под самим зданием, вверх и проходя еще одно насквозь.
- Вот, - внезапно произнес Фрэмингем, - вот этаж, где они попались. Мы поймали их передачу здесь.
Куинн отметила еще одну точку. - Значит, криокамера должна быть где-то поблизости от линии их перемещения между вот этим и этим местом, - указала она на два ярких пятнышка. - Должна быть. - Она впилась в изображение прищуренными глазами. - Два здания. Думаю, даже два с половиной. Но в голосовой связи Тонкина нет, черт побери, ничего, что бы дало мне ключ. - В комарином писке слышалось описание нападавших бхарапутрян и крики о помощи, снова и снова, но ни одного упоминания о криокамере. Горло у Марка перехватывало в такт его словам. Куинн, выключи его, пожалуйста…
Программа завершилась. Все дендарийцы вокруг стола уставились на изображение, словно хотели выжать из него что-то еще. Но больше ничего не было.
Дверь отодвинулась, и вошел капитан Торн. Марку никогда не доводилось видеть более измотанное человеческое существо. Торн все еще был одет в грязный комбинезон, а из полуброни он снял только аккомулятор плазменного зеркала. Серый капюшон был откинут, русые волосы прилипли к голове. Глубоко въевшаяся в лицо сажа обозначала границу капюшона серым точно так же, как у Куинн - покрасневшая от ожога перегруженного плазменного поля кожа. Торн двигался торопливо, порывисто, преодолевая почти обморочную усталость. Капитан склонился, опершись на стол; губы его были сжаты в ровную мрачную линию.
- Итак, удалось ли получить от Тонкина хоть что-то? Что есть в компьютере, мы только что видели. По-моему, этого недостаточно.
- Медики привели его в сознание, ненадолго, - ответил Торн. - и он говорил. Я надеялся, что записи регистраторов придадут смысл тому, что он сказал, но…
- Что он сказал?
- Сказал, что когда они добрались до этого здания, - заметил Торн, - то их отрезали. Еще не окружили, но перекрыли дорогу к катеру, и противник стал быстро замыкать кольцо. Тут, сказал Тонкин, Норвуд крикнул, что у него есть идея, что он видит что-то "позади". Он приказал Тонкину отвлекать внимание врага гранатами и охранять один из коридоров - должно быть, вон тот. А сам взял криокамеру и побежал обратно, откуда они пришли. Вернулся он несколькими минутами спустя - не больше шести минут, как сообщил Тонкин. И сказал ему: "Теперь все в порядке. Адмирал выберется отсюда, даже если мы не сможем." Примерно двумя минутами спустя он был убит разрывной гранатой, а Тонкин - контужен и получил сотрясение мозга.
Фрэмингем кивнул. - Мои люди оказались там максимум три минуты спустя. Они заставили отступить нескольких бхарапутрян, обыскивавших тела, - те то ли мародерствовали, то ли искали разведданные, то ли то и другое сразу, капрал Абромов не может сказать определенно - подобрали Тонкина и тело Норвуда и сбежали оттуда со всей возможной скоростью. Никто из отряда не докладывал, что где-то видел криокамеру.
Куинн с отсутствующим видом грызла обломок ногтя. Марк подумал, что она даже не осознает этого действия. - Это все?
- Тонкин сказал, что Норвуд засмеялся, - добавил Торн.
- Засмеялся. - Куинн поморщилась. - Проклятье.