- Ну, конечно, по истории, - ничуть не смутился Бэзби. - Итак: мы бы имели блестящее историческое исследование. Но через двадцать лет оно бы устарело. Работа же, которой он занят теперь, принесет колледжу пользу на очень долгое время. Перевести институт в Эджстоу! Как вам это? А? Я говорю не только о финансовой стороне, хотя по долгу службы с ней связан. Вы представьте себе, как все проснется, оживет, расцветет! Может ли самая лучшая книга по экономике…
- По истории, - подсказал Фиверстоун, но на сей раз Бэзби не услышал.
- …по экономике, - повторил он, - сравниться со всем этим? А?
Доброе вино уже делало свое доброе дело. Все мы знаем священников, которые рады забыть о своем сане после третьей рюмки. С Бэзби все обстояло наоборот: именно в этот момент он о своем сане вспоминал. Священник, уснувший летаргическим сном тридцать лет назад, обретал странную, призрачную жизнь.
- Вы знаете, - вещал он, - что правоверием я не отличаюсь. Но если понимать религию в широком, высоком смысле, я не побоюсь сказать, что Кэрри делает сейчас то, чего не сделал никакой Джоэл.
- Я бы не стал употреблять таких слов, Джеймс, - скромно заметил Кэрри, - но…
- Конечно, конечно! - перебил его Бэзби. - У каждого свой…
- А кто-нибудь узнал, - спросил почтенный гость, - что именно будет тут делать институт?
- Странно слышать это от вас, - Кэрри удивленно посмотрел на него. - Я думал, вы там свой человек.
- Наивный вы, что ли? - повернулся к нему Фиверстоун. - Одно дело - свой, другое дело - чем они занимаются.
- Ну, если вы имеете в виду частности… - начал Кэрри.
- Знаете ли, Фиверстоун, - перебил его Бэзби, - вы разводите таинственность на пустом месте. На мой взгляд, цели института совершенно ясны. Он впервые в истории занимается прикладной наукой всерьез, в интересах нации. Один размах говорит за него. Какие здания, какой аппарат!.. Вспомните, сколько он уже дал промышленности. Подумайте о том, как широко он использует таланты, и не только научные, в узком смысле слова. Пятнадцать начальников отделов, причем каждый получает по пятнадцать тысяч в год! Свои архитекторы, свои инженеры, свои полицейские… Поразительно!
- Будет куда пристроить сыночка, - заметил Фиверстоун.
- Что вы хотите сказать, лорд Фиверстоун? - возмутился Бэзби.
- Да, сморозил! - рассмеялся Фиверстоун. - Совсем забыл, что у вас есть дети.
- Я согласен с Джеймсом, - снова вклинился в разговор Кэрри. - Институт знаменует начало новой, поистине научной эпохи. До сих пор все делалось как-нибудь. Теперь сама наука получит научную базу. Сорок ученых советов будут заседать там каждый день, протоколы будут немедленно реферировать, распечатывать - мне показали, удивительная машина! - и вывешивать на общей доске. Взглянешь на доску - и сразу видно, где что делается. Институт работает как бы на твоих глазах. Этой сводкой управляют человек двадцать специалистов, в особой комнате, вроде диспетчерской. На доске загораются разноцветные огоньки. Обошлось это, я думаю, не меньше, чем в миллион. Называется прагматометр.
- Видите! - изрек Бэзби. - У прагматометрии большое будущее.
- Да уж, не иначе, - ответил Фиверстоун. - Два Нуля сегодня говорил мне, что сортиры там - выше всех похвал.
- Конечно, - согласился Бэзби. - Не понимаю, что тут смешного?
- А вы что думаете, Стэддок? - спросил Фиверстоун.
- По-моему, - ответил Марк, - очень важно, что там будут свои инженеры и своя полиция. Дело не в этих прагматометрах и не в роскошных унитазах. Важно другое: наука обратится, наконец, к общественным нуждам, опираясь на силу государства. Хотелось бы надеяться, что это даст больше, чем прежние ученые-одиночки. Во всяком случае, это может дать больше.
- А, черт! - Кэрри взглянул на часы. - Пора к Нулям. Бренди в буфете. Сифон - на верхней полке. Постараюсь поскорей. Вы еще не уходите, Джеймс?
- Ухожу, - проворчал Бэзби. - Я ложусь рано. Весь день на ногах, знаете ли. Нет, надо быть болваном, чтобы тут работать! Сплошная нервотрепка. Дикая ответственность. А потом тебе говорят, что науку двигают эти книжные черви! Хотел бы я поглядеть, как бы Глоссоп повертелся!.. Да, Кэрри, займитесь своей экономикой, легче будет жить.
- Сказано вам, я… - начал было хозяин, но Бэзби, повернувшись к Фиверстоуну, уже сообщал ему какую-то смешную новость.
Когда Кэрри и Бэзби вышли, лорд Фиверстоун несколько минут загадочно смотрел на Марка. Потом он хмыкнул. Потом он расхохотался. Откинувшись в кресле, он хохотал все громче, и Марк стал вторить ему, беспомощно и искренне, как ребенок. "Прагматометры!.. - восклицал Фиверстоун. - …Дворцовые сортиры!.." Марку стало удивительно легко. Все, чего он не замечал, и все, что замечал, но не показывал из уважения к прогрессистам, припомнилось ему. Он не мог понять, как раньше же не видел, что и проректор, и казначей столь смешны.
- Да, нелегко, - сказал Фиверстоун, приходя в себя. - Приходится пользоваться вот такими. Их спрашиваешь дело, а они…
- И все же, - заметил Марк, - они умнее других в Брэктоне.
- Ну, что вы! Глоссоп и Ящер Билль, и даже старый Джоэл куда умнее! Им не хватает реализма, они живут фантазиями, но чему они верят, тому и служат. Они знают, чего хотят. А наши бедные друзья… их легко впихнуть в нужный поезд, они даже могут вести его, но о пункте назначения они и понятия не имеют. Они голову положат, чтобы институт переехал в Эджстоу. Тем они ценны. Но что это за институт, что ему нужно, что вообще нужно… это уж увольте! Нет, прагматометрия!.. Пятнадцать начальников!
- Наверное, и я такой же…
- Ни в коей мере! Вы сразу поняли, в чем суть. Я знал, что вы поймете. Я читал все ваши статьи. Поэтому я и хочу с вами поговорить.
Марк молчал. Головокружительный прыжок на новый уровень избранности мешал ему говорить, как и прекрасное вино.
- Я хочу, - заявил Фиверстоун, - чтобы вы перешли в институт.
- То есть… оставил колледж?
- Это неважно. А вообще, что вам здесь делать? Когда старик уйдет, мы сделаем ректором Кэрри…
- Я слышал, что ректором будете вы.
- Я?! - удивился Фиверстоун, словно ему предложили стать директором школы для дефективных; и Марк обрадовался, что собственный его тон можно истолковать и как шутливый. Оба посмеялись.
- Здесь вы попусту тратите время, - сказал наконец Фиверстоун. - Это место для Кэрри. Скажешь ему, что он думает, и он так будет думать. Колледж для нас - только инкубатор. Мы будем брать отсюда стоящих людей.
- Для института?
- Да, прежде всего. Но это лишь начало.
- Я не совсем вас понимаю.
- Скоро поймете. Скажу в стиле Бэзби: человечество - на распутье. Сейчас самое главное - решить, на чьей ты стороне - на стороне ты порядка или на стороне обскурантизма. По всей вероятности, человеческий род уже способен управлять своей судьбой. Если дать науке волю, она создаст человека заново, сделает его воистину полезным животным. Если же ей это не удастся… тогда нам конец.
- Это очень интересно…
- Основных проблем - три. Первое - межпланетные перелеты…
- Что это такое?
- Пока неважно. Тут в данное время мы бессильны. Был один человек, Вэстон…
- Он где-то погиб?
- Его убили.
- Убили?
- Несомненно. Я даже догадываюсь, кто именно.
- Господи! И ничего нельзя сделать?
- Доказательств нет. Убийца - почтенный филолог со слабым зрением, да еще хромой.
- За что же Вэстона убили?
- За то, что он с нами. Убийца - из вражеского лагеря.
- И все?
- Да, - кивнул Фиверстоун. - В том-то и дело. Всякие Кэрри и Бэзби вечно твердят, что реакционеры борются против нас. Они и не подозревают, что это - настоящая борьба. Сопротивление врагов не кончилось судом над Галилеем. Оно только начинается. Теперь они знают, что вопрос о будущем человечества решится в ближайшие шестьдесят лет. Они будут сражаться до конца. Их ничто не остановит.
- Они не могут победить, - возразил Марк.
- Надеюсь, - ответил Фиверстоун. - Да, не могут. Вот почему беспредельно важно решить, с кем ты. Если попытаешься остаться в стороне, станешь пешкой, больше ничего.
- Ну, я-то знаю, с кем я! - воскликнул Марк. - Спасти человечество… о чем тут думать!
- Лично я, - заметил Фиверстоун, - не стал бы подражать Бэзби. Реалистично ли заботиться о том, что станет с кем-то через миллионы лет? Кроме того, не забывайте, что враг тоже толкует о спасении человечества. Практически же, суть в том, что ни вы, ни я, не хотим быть пешками и любим бороться… особенно, если победа обеспечена.
- Что же надо делать?
- Вот в том и вопрос. Межпланетные проблемы придется временно отложить. Вторая проблема связана с нашей планетой. У нас слишком много врагов. Я говорю не о насекомых и не о микробах. Жизни вообще слишком много. Мы еще не расчистили толком место. Во-первых, мы не могли; во-вторых, нам мешали гуманистические и эстетические предрассудки. Даже теперь вы услышите, что нельзя нарушать равновесие в природе. Наконец, третья проблема - сам человек.
- Это удивительно интересно…
- Человек должен взять на себя заботу о человеке. Значит это, сами понимаете, то, что одни люди должны взять на себя заботу обо всех остальных. Мы с вами хотим оказаться среди этих, главных.
- Что вы имеете в виду?