Экипаж черного корабля - Березин Федор Дмитриевич

Начальная фаза термоядерной войны, то есть первичный обмен стратегическими ядерными ударами, завершена. Обратились грибовидными выхлопами города, обезлюдели целые области, кое-где преобразился даже рельеф местности. Небо затянулось таким непробиваемым пологом из пыли и дыма, что свет ни одного из трех солнц не способен достичь поверхности планеты... Думаете, теперь на несчастной планете Гея стало тихо, ибо генералиссимусы и адмиралиссимусы ужаснулись от свершенного? Ничуть не бывало. Приказы отданы и отработаны давно и надежно. Морские десанты с далекого южного континента достигли севера и высадились. Начата и разрастается в масштабе тактическая фаза Третьей Атомной войны. Миллионотонные танки – "боевые горы" – уже движутся по материку, добивая все, что подает хоть какие-то признаки жизни. Кто и что сможет им противостоять?..

Фёдор Березин
Экипаж чёрного корабля

Часть первая
ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ТЯЖЕСТЕЙ

И помчался гонец, и догнал пандавов, отъехавших уже далеко, и сказал Юдхиштхире: "Вернись и сыграй в кости еще раз, о царь! Так велел передать тебе царь Дхритараштра".

"Все живущие в мире получают хорошее и плохое по определению Творца, разве избегну я плохого отказавшись? К тому же это вызов на игру и приказание старшего, я знаю исход, но не могу отказаться", – ответствовал Юдхиштхира.

И вернулись пандавы, и вошли в зал собраний, и уселись, чтобы снова начать игру, на погибель многих людей.

"Махабхарата, или сказание

о великой битве потомков Бхараты".

1. Масштабные обстоятельства

Это было не в притерпевшихся нам пространствах, хуже того, это происходило даже не в привычные нам времена. И не в те, конечно, когда Вселенная вспухла, выпрыгивая из утрамбованной вакуумной пены, бросилась завоевывать собой же иссторженную протяжность мира. В гораздо более поздние, когда львиная доля стабильных структур, таких, к примеру, как спиральные галактики, распались на составляющие: центробежные силы сбросили с них брызги звезд входящих в корону, а центры их схлопнулись, засасывая массивной черной дырой своего нутра близкие к жерлу солнца, причем не десятками, а миллионами штук, эдакой лавиной пылающего крупнозернистого песка. Но все эти процессы протекали так долго, так последовательно и незаметно, что для наблюдателя того времени не представлялись какой-то катастрофой – они были естественным состоянием окружающей среды.

А звезды, унесшиеся вакуумом от своих мам-галактик в автономное плавание, разбежались друг от дружки так далеко, что равномерно плескающий из них свет не был способен достигнуть даже ближайшего соседа, по крайней мере, в пределах шести звездных величин. Скучное небо окружало большинство миров того времени в ночную пору – безбрежная, не нарушаемая ничем чернота, пустыня, не проколотая булавками звезд. Правда, большинство миров к тому часу тихонько вымерзло, предварительно вскипев – их центральные светила убавили мощность, сколлапсировавшись в красные карлики или, того хуже, в пульсирующие рентгеном, нейтронные точки, десятикилометрового радиуса.

Редко, в этом море пустоты, одиночества и льда, встречались исключения. Некоторые звезды покинули галактические рукава группами, тесными кратными системами, и потому были обречены на вечное соседство. Их совместное действо, взаимная энергетическая подпитка и гравитационная связность смогли на некоторое время противостоять воцарившейся во Вселенной энтропии. А в их планетарных мирах, нарезающих окружности и петли вокруг своих солнц, местами еще теплилась жизнь. Странная это была жизнь, и возможно, деструктивность и хаотичность окружения наложила свою лапу даже на самых разумных из местных обитателей. Еще бы нет, ведь они были продуктами природы и воспитанниками среды. У них была психика. Был разум. А причин, для того чтобы он имел странную направленность, хватало.

2. Зов трубы

И однажды ударило, поволокло по трубам судьбы, стукнуло по ушам, с сухим кабинетным покашливанием, уставилось в зрачки круглой министерской печатью с угадываемым смыслом шифрованной сути в нутре, дунуло в ухо мортирной краткостью телефонной мембраны. И привычный, приевшийся до механического жевания мир вокруг шатнулся, заколол сердечко ностальгией тоскливого ужаса, шевельнул волосы холодом вытолкнутых из черепа потных капель. И ошарашил, саданув с размаху молотом, обух конечной истины, и ожил, запикал в голове нарастающей трелью неподъемный, оттесненный суетностью за линию горизонта колокол рока, и гахнул, вынимая внутренности, его оживший язык, а коготки надежды ухватились за последнюю плинтусную опору неверия, отвернули прозрачность век от воротной распахнутости всасывающей пасти. И зависла над Мальстремом бренность бытия на треснутом ногте, в эмали которого вытравлено жиденькими чернилами, что мол обман все и шуточка, ученье, только – для выпаривания реакции, и для чистоплюйства эксперимента – приближенные к научному реализму. Но недолог, краткосрочен век того, выхоленного канувшим бытом, лакированного ногтя, скользит он по стеклу карнизной гладкости и, до жути скоренько, тоже аукает в падении. Это все ж таки стряслось…

Всеобщая атомная бойня с высыпанием из закромов всех стратегических запасов!

И он тоже, так же как многие тысячи облаченных лампасами дядей, со все еще не выветренным детством романтики в головах, ошарашен, убит наповал этой опавшей пухлостью вытряхнутой сути сейфового пакета. Но прежде чем броситься, сломя голову, жать кнопки уходящих вниз карьерных цепочек военного братства, прежде чем заставить взвыть гигатонную силищу плазменной турбины, тикающей в ожидании восемью палубами ниже, прежде чем… Прямое соединение с морским генералиссимусом, или с заместителем – тоже допустимо. И, набравши в легкие уплотнившейся воздушной ваты, откровенно-чистосердечный, но кодируемый электрической машиной, вопрос: "Это ученья?". И оттуда декодированной лавиной, сглаженной трансформацией из цифр-импульсов, мат-перемат вышитых платиново-золотой нитью погон: "Вы что там, генерал-канонир, офонарели?! Сводку читайте! Не пришла?! Ну, так придет, сожри вас с потрохами Красный Пожиратель! "Баки" нанесли сверхмощный удар по острову Мадогос. Базы "Возмездие" уже нет!". "О!". "Вот вам и "О", генерал-канонир Тутор. Не теряйте больше секунд. Срочно гоните "Сонный ящер" в бухту – "перевозчик" ждет. Пусть хранит вас Рыжая Мать!". И тонкой, ласковой плетью по позвоночнику – щекочущая струистость пота. И мышечная судорога в лице, в преддверии пришпиливающего визга сирены. И дурацкую парадность кителя с глаз долой, под замково-шкафную стражу. И уверенность поступи в стиснутость коридорных изгибов гигантской машины. И наконец, наваливающийся сиренный вопль.

3. Остриё копья

"Сонный ящер" относился к силам передового базирования Южной Республики Брашей. Дабы запутать разведку Эйрарбии, он периодически перемещался с места на место, например с архипелага Суа, его тяжелое тело иногда отправляли в находящийся на экваторе остров Мадогос или еще куда-либо. Однако ни разу за последние несколько циклов "Сонный ящер" не попадал в родное Южное полушарие, а уж тем паче на милую сердцу Брашпутиду. Нет, экипаж, посменно бывая в отпуске, туда все же добирался, ведь люди, в отличие от металлической "боевой горы", относительно быстро изнашиваемые и хрупкие системы. Но самое главное, конечно, не это – они крайне дешевы, возить их через пол мира, просто-напросто, дармовщина, сравнительно с рокировками между островными грядами миллионотонных танковых исполинов. И потому, люди хоть иногда отдыхали, расслаблялись душой и телом на пляжных отмелях бывшей столицы и в ночном бурлении оточенных небоскребными скалами улиц – как широко они смотрелись после коридорной узости внутренностей "Ящера".

А гига-танк спокойно подремывал, врывшись в болотную пойму острова Кибирири, ожидая их возвращения, или невозвращения: он давно привык к плановому предательству этих хрупких, прописанных внутри, козявок. Возможно, кто-то из них убывал на пенсию, отдежурив в его недрах нужное количество циклов; кто-то выдергивался служебной ниточкой в повышение, накопив в царапанье отверткой болтов достаточный опыт; а кто-то, помимо нашивок-лычек, набрал несовместимое с жизнью количество рентген, что было не совсем уж как два пальца…, но все же вполне вероятно в машине, имеющей в качестве моторов три разнотипных реактора, да еще, в довесок, полный склад ядерных снарядов тактической мощности. Так что, с точки зрения "Ящера", люди вовсе не относились к хозяевам положения, скорее они соотносились с расходным материалом, типа свежей смазки, коей, между прочим, в "боевой горе" использовалось двадцать два вида. Некоторые виды поступали в малюсеньких тюбиках – из них аккуратнейшим образом капали на внутренность развинченных книппелей блоков синхронизации оружия, другие же – бочками, именно такими дозами следовало доливать (не наполнять впервые – о том речи нет) смазку в механизм поворотной шестерни внутренних башен главного калибра. "Сонный ящер" считался очень серьезной и разорительной штукой.