Этот достаточно традиционный для англо-американской science fiction 50-х сюжет мог бы послужить основой для очередного "ужастика", однако режиссер, следуя духу прозы Уиндэма, свел все к ужасам скорее психологическим, чем физиологическим. Странные и жуткие "взрослые дети" с отстраненно-холодными, светящимися, как у кошек, глазами действительно могут внушить ужас - особенно зрителю, начитавшемуся той самой science fiction 50-х! Во всяком случае, если и был в кинофантастике той поры аутентичный образ космического Чужого - не обязательно монстра, но, безусловно, чуждого и пугающего, - то это, без сомнения, дети-телепаты из "Деревни проклятых".
Однако постановщик пошел дальше, превратив триллер-страшилку в добротную психологическую драму. Дело в том, что герой-ученый, принявший решение уничтожить неведомых "профессоров" (сегодня невозможно смотреть этот старый фильм, не проводя параллелей с более поздней аналогичной драмой в фантастике уже отечественной - вспомним конфликт Абалкина и Сикорски!), был их другом. Хотел им искренне помочь… Ясно, что решение взорвать не "объекты контакта", не "мостик" к иной космической цивилизации - просто детей, пусть и необыкновенных! - далось герою фильма не без нравственных мук. Каковые еще и отягощены новым обстоятельством: секрет того, как эффективнее всего уничтожить "вражью пятую колонну" - или просто невинных детишек? - ученый тайно "выкрал" из сознания самих же космических вундеркиндов…
В 1964 году вышел фильм режиссера Антона Лидера "Дети проклятых", представлявший собой не сиквел (как можно было предположить, исходя из названия), а фактически новую версию того же самого романа Уиндэма. На сей раз сюжет картины далеко отстоит от литературного первоисточника. Изменился и основной драматический конфликт - причем в сторону нетривиальную. Постановщик перенес действие в Лондон, в специальный исследовательский центр ЮНЕСКО, куда со всех континентов тайно собрали шестерку детей со странными телепатическими способностями. Маленькие пациенты вызывают у исследующих их ученых (и у зрителей) куда большую симпатию, чем в первом фильме, где они все время оставались хоть маленькими, но чудовищами. Теперь же это - просто дети, несмотря на все их сверхспособности; и их гибель уже не может быть оправдана соображениями "планетарной безопасности".
В этом фильме инопланетных (да и кто сказал, что они заброшены на Землю из космоса?) подкидышей убивают просто потому, что люди не в силах совладать со своими иррациональными страхами и фобиями перед чужим, неведомым. Убивают, даже как следует не убедившись, существует ли на самом деле этот дьявольский план вторжения - или всего лишь привиделся в кошмарном сне…
Аллегория в фильме Лидера очевидна до тошноты - но от того не теряет убедительности. И актуальности. Кому оценить ее по достоинству, как не нам, сегодняшним зрителям: когда ни ума, ни терпения для решения проблемы не хватает, в ход идет пресловутая артиллерийская "зачистка". Зачищают не врагов - саму проблему!
К сожалению, данная картина снята почти аскетично (в смысле финансовых затрат) и в этом намного уступает своей предшественнице. Поэтому в зрительской памяти остался скорее первый фильм, а с ним - и расхожий миф о космической угрозе, заговоре и тому подобной чепухе. Жаль… Вторая попытка, если судить с позиций научной фантастики, а не постановочных эффектов, выглядит куда более нетривиальной и драматичной.
Что касается стопроцентно американского римейка 1995 года, также названного "Деревней проклятых", то у режиссера Джона Карпентера, судя по всему, как раз с финансами-то проблем не было. Да и 90-е годы, если говорить о технике съемки и спецэффектах, далеко ушли от романтических "картонных" 60-х. Однако и решено в данном случае все истинно по-американски - в лоб: "хороший Чужой - мертвый Чужой".
На сей раз ни о каких инопланетных "архангелах Гавриилах" речь, судя по всему, не идет - сюжет полностью решен в стилистике и традициях жанра horror. Загадочный туман накрывает городок (естественно, американский), после чего у десяти женщин рождаются странные детишки, которые на поверку оказываются самыми настоящими демонами, обладающими властью над мыслями окружающих. И все - далее начинается кровавая, натуралистичная, как во всех фильмах Карпентера, борьба с чудовищами. Заканчивается она тем, что их всех поодиночке перебивают. Хэппи-энд. Только при чем здесь Уиндэм?
Не менее драматична история экранизации другого классического романа - "День триффидов".
Фильм 1963 года, снятый английскими режиссерами Стивом Секели (его имя почему-то отсутствует в титрах) и Фредди Френсисом, внешне также представляет собой добросовестный и обстоятельный пересказ литературного первоисточника. Кроме того, картину не назовешь малобюджетной - в ней присутствуют и спецэффекты, и недурная для своего времени анимация. Но… результат получился обескураживающим, и причина неудачи, по словам английского критика Джона Клюта, в том, что режиссеры "не имели ни малейшего понятия, для чего нужна научная фантастика и как она работает".
Герои картины без конца проповедуют - друг другу и зрителям, а также заняты выяснением отношений (по вялости и занудству любовная линия уступает только научно-фантастической). А главный драматический конфликт романа - мир под властью триффидов и попытки горстки уцелевших заново отстроить цивилизацию, разрушенную в результате глобальной катастрофы - остался как бы на обочине. Время от времени постановщики вспоминают, что на Земле, кроме обреченных (тех, кого метеорный дождь ослепил и сделал беззащитными перед растениями-хищниками) и горстки зрячих, способных сопротивляться агрессивной флоре, есть еще и сами триффиды! Загадочные мутировавшие растения, успешно решающие для себя проблему Liebensraum - "жизненного пространства"…
Когда о триффидах неожиданно вспоминают, камера, не жалея времени, смакует их со всех сторон, благо бригада художников и аниматоров постаралась на славу. А потом режиссеры, словно отработав обязательный номер на потребу любителям фантастики, снова погружаются с головой в хитросплетения любовной интриги: ясно, что она их интересует куда больше.
Любопытно, что одноименный английский телесериал (6 получасовых эпизодов, показанных по Би-би-си в 1981 году) вышел намного интереснее, живее, умнее своей киноверсии, нарушив очевидную тенденцию, связанную с количественным расширением аудитории: киноэкранизация глупее и примитивнее соответствующей книги, а телеверсия - еще глупее, чем кино…
По крайней мере в телесериале присутствует то, ради чего, хотелось бы верить, писал свой роман Уиндэм: злоключения всей нашей спесивой и беззаботной цивилизации, неожиданно поставленной на грань выживания. Слепое человечество становится легкой добычей новых обстоятельств (в фильме их символизируют триффиды), а прозрение во всех смыслах дается нелегко.
А теперь вернемся к литературе.
Книги Джона Уиндэма никогда не становились литературной или масс-литературной сенсацией, не завоевывали премий и не вызывали скандал или же культовое поклонение. Но они всегда переиздавались, включались в школьные и университетские курсы литературы - и неизменно присутствовали в списках самых представительных образчиков фантастической литературы XX века.
Все это в равной мере относится к главным романам, о которых шла речь выше. Другие книги писателя, по общему мнению, значительно уступают им, но также представляют интерес.
Это прежде всего цикл связанных между собой новелл об освоении космоса - тот самый "Толчок вовне" (1959), подписанный "соавторами" Уиндэмом и Парксом, о котором говорилось в самом начале. А кроме того, роман "Проблема с лишайником" (1960), в котором врачи и политики вынуждены держать в тайне открытый учеными эликсир бессмертия (ибо легко представить, что произойдет, если о нем узнают до массового производства снадобья); еще одна история юного супермена, наделенного экстрасенсорными способностями, - короткий роман "Чокки" (1968); и наконец, посмертно изданная "Паутина" (1979).
Однако Уиндэм завоевал еще и репутацию мастера короткой формы. Многие его рассказы и повести, составившие сборники "Джиззл" (1954), "Рассказы о гусятине и насмешнике" (1956), "Семена времени" (1956), "Посмотрим, как ей это удастся" (1961; выходил также под названием "Бесконечный момент") и другие, ныне справедливо причислены к классике.
Среди них особенно выделяются различные путевые дневники путешественников во времени, на себе испытавших специфические парадоксы - хроноклазмы (типа: что произойдет, если герой в прошлом убьет своего прадедушку или соблазнит прабабушку?). Между тем многие ли знатоки фантастики в курсе, что и этот ставший привычным неологизм изобретен не кем иным, как Уиндэмом? Я напомню лишь некоторые рассказы, хорошо известные по переводам: "Видеорама Пооли", "Странная история", "Хроноклазм".
И уж если речь пошла о парадоксальности мышления автора, то ее, на мой взгляд, лучшим образом демонстрирует саркастический рассказ "Контур сострадания" (на русский язык переведен как "Исчезнувший робот"), В этой новелле Уиндэм делает изящный реверанс в сторону коллеги Азимова: верный робот-слуга, не в силах более глядеть на мучения хозяев, в полном следовании Первому Закону Роботехники избавляет несчастных от постоянных источников этих мучений - их бренных и болезненных тел…
После триумфа своих главных романов 50-х годов Уиндэм не прекращал писать, хотя и с меньшей интенсивностью и, увы, далеко не столь успешно. По стандартам западного книжного рынка он вообще создал на удивление мало: каких-то неполных 20 книжек за три десятка лет.
И жизнь прожил какую-то несуетную и отчужденную. Настолько неяркую, что о ней вообще мало что известно.