Новый город, отстроенный в двадцатые годы, был задуман как чудо, как демонстрация достижений современности. Фасады всех зданий, обращенных к центральной площади, искусным декором напоминали выстроенные в линию вычурные радиаторные решетки модных в то время автомобилей, дополненные луковицами куполов Флэш-Гордон, обтекаемыми формами Бэл-Геддес и гондолами неподвижно зависших дирижаблей Раймонда Леови. Даже в готике католической церкви появилось что-то обтекаемое, а церковь апостолов Элонима и Назарена предстала совсем экстравагантной: ее колокольни напоминали две космические ракеты на старте. Видимо, архитекторы хотели заявить таким способом, что Аточа не боится двадцатого века, Мира Завтрашнего Дня, и смело смотрит в будущее.
Сейчас все это порядком обветшало, полированная сталь покрылась ржавчиной, белый с черным кафель потрескался. Но как же, размышлял Лорен, город выживет в третий раз? Он пережил апачей, каким-то чудом вынес Анаконду, но Технический Прогресс и двадцать первый век - это совсем другое дело.
Он задыхался от ярости. Сейчас он ни на что не годится и от его присутствия мало проку. Надо пойти домой и выспаться.
Лорен уже направлялся к распростершим крылья грифонам, как вдруг увидел, что к месту парковки около здания подруливает шоколадный "блэйзер". Во рту возник кисловатый привкус. Пожалуй, это то, что надо.
Из джипа вышли молодые люди в свободных серых рубашках и темных галстуках. Оба поражали солнечными очками в золотой оправе. Пока один рассчитывался за парковку, другой ждал, когда Лорен, переходя дорогу, поравняется с ним.
- Прошу прощения, сэр. - Проплешина на макушке его светлых, гладко прилизанных волос создавала эффект ореола. С мощной шеей, довольно мускулистый, ростом на дюйм выше Лорена, то есть не ниже шести футов, мужчина производил впечатление миссионера-мормона, ставшего профессиональным убийцей.
- Да? - отозвался Лорен.
Тот кинул взгляд на клочок бумаги.
- Не подскажете, где офис сэра Домингоса, заместителя шефа полиции? Хотелось бы сориентироваться.
Лицо Лорена озарилось улыбкой. А что, может получиться довольно забавно.
- Внутри здания, - ответил он, - пройдите дежурную часть. Коридор останется справа, первая дверь налево.
- Спасибо, сэр. - Незнакомец направился вверх по лестнице.
- Сдайте оружие дежурному офицеру, - бросил вслед Лорен.
Мужчина на ступеньке на секунду замешкался, затем двинулся дальше. Его напарник, закончив расчеты, кивнул Лорену и тоже побежал вверх по лестнице.
Лорен обратил внимание на ботинки второго, черные и по-военному начищенные. Когда тот проходил мимо, в них отразилось небо. Голубое небо, торжественные грифоны и его собственное искаженное лицо.
Чуть подождав, Лорен вернулся в здание. Дежурный, Эл Санчез, разглядывал пару тяжелых автоматических пистолетов с традиционными рукоятками из орехового дерева.
- Симпатичные, - заключил он, - девять миллиметров.
- "Беретты"?
Санчез поднял пистолет и прочитал сквозь темные очки.
- "Танфольо".
Лорен подбросил в ладони один из них, навел на фотографию мэра за спиной дежурного и мысленно спустил курок.
- Неплохо сбалансирован, - он положил оружие на место, - впрочем, не понимаю, почему они не покупают американские.
Санчез усмехнулся.
- Могу поспорить, на них ничего американского.
Лорен на минуту задумался. Китайские шелковые рубашки, итальянская обувь, ремни, оружие, индийское нижнее белье.
- Может, галстуки?
- Пожалуй. Но держу пари, они английские.
Санчез положил пистолеты в ящик. Лорен двинулся по коридору. Оказалось, Киприано неплотно прикрыл дверь.
- Эймес, Айова, сэр. - Лорен узнал голос человека с лысиной на макушке.
- Так вы из Айовы, - раздался голос Киприано, - а ваш напарник - из Северной Каролины. Полагаю, у вас там не слишком много испанцев, не так ли?
- Нет, сэр.
- И давно вы в городе?
- Два дня.
Лорен усмехнулся: Киприано обычно не щеголял своим испанским происхождением, но сейчас говорил нарочито с акцентом.
- Ну что ж, - сказал Киприано, - тогда вы уже знаете, как обращаться с местным испано-язычным населением, не так ли?
Киприано откашлялся.
- Но две вещи вам необходимо запомнить. Вернее, два предложения. И тогда все будет в порядке.
- Да, сэр.
- Ну-ка повторяйте за мной: Out of the Tchevy, Pedro.
На секунду от изумления в комнате воцарилась тишина.
- Я сказал, повторите!
- Out of the chevy, Pedro, - нестройным хором отдалось в комнате.
- Не chevy, a Tchevy. Старайтесь произносить правильно.
- Tchevy.
- С самого начала.
- Out of the Tchevy, Pedro.
Киприано муштровал их, как новобранцев морской пехоты.
- Ну, еще раз, как следует.
- OUT OF THE TCHEVY, PEDRO, - слаженно откликнулись ребята.
- Вот теперь неплохо, - голос Киприано потеплел, - любой испанский парень, с которым вы захотите поговорить, сразу же обратит внимание. Теперь - второе предложение: Comprende jail, asshole.
- Comprende jail, asshole.
- Еще раз, громче!
- COMPRENDE JAIL, ASSHOLE!
Стараясь не слишком смеяться, Лорен вернулся к столу дежурного. Санчез в упор посмотрел на него.
- Не обижайтесь, шеф, - сказал Санчез, - но белые люди такие глупые.
- Зато послушные.
- Еще во время моей службы в военно-воздушных силах, - вспоминал Санчез, - они утомили меня, целый день слоняясь вокруг базы и стараясь не упустить из виду, как бы я случайно не отдал честь левой рукой.
- Но ты сказал, белые люди глупые?
- К сожалению, Лаборатория высоких технологий предоставила нам этих парней всего на час, - Санчез вдруг ушел в себя. - Ах, сукины дети. Они считают испанцев заторможенными или вроде того, требуют к себе особого отношения. Черт.
Голос Киприано звучал на весь коридор.
- И все мы здесь испанцы, о'кей? Или испанского происхождения. Латинос - с Кубы, из Пуэрто-Рико или откуда-нибудь еще, чиканос - из Калифорнии. Однако мы - чистокровные потомки кастильских завоевателей, и не смейте об этом забывать!
Киприано сегодня явно перегибал палку. Лорен надел портупею.
- Я ушел. Поеду отдохну, чтобы вечером быть в форме.
- Имеете полное право, шеф, - осклабился Санчез, - ведь сейчас здесь парни из Лаборатории.
Лорен покинул здание, сел в свою патрульную "фурию" и, оставив Уэст-плэйс, направился к центру. Он свернул направо, затем налево возле большой церкви Святых Последних Дней, рядом с которой стоял гранитный обелиск в честь восстановления города в 1870 году мормонами под предводительством Браэма Янга. Опасаясь апачей, они основали вдоль Рио-Секо небольшую фермерскую коммуну. Впоследствии, когда неразрешимые противоречия с федеральным правительством вынудили их перебраться в Мексику, она превратилась в полустанок.
Задолго до этого к мормонам добавились старатели, снедаемые серебряной и золотой лихорадками, но влияние их все еще чувствовалось.
Улица Истес утопала в зелени японских вязов, удивительной на фоне коричневых от пыли холмов штата Нью-Мексико. Деревья отбрасывали на истертый, в заплатках, асфальт улицы рваные пылающие тени. На заросших газонах множества домов стояли старые таблички с надписью ПРОДАЕТСЯ.
Лорен миновал серо-белую церковь Христа, переоборудованную в частный дом, и затем, еще через квартал, свернул с центральной дороги к дому. Старый заржавевший навес для машины, обвитый по сторонам пожухлым вьюнком, сейчас пустовал. Лорен припарковал машину, оставляя место для "Таураса" Дэбры. Сад по-прежнему радовал свежестью, родными травами, американской юккой напротив дома и декоративной белой акацией. Его вдруг охватило ощущение безмерного счастья.
Кьеренсия. Испанское, такое милое сердцу слово. Место, где можно спокойно отдохнуть.
В доме витал аромат бекона, приготовленного на завтрак. Лорен открыл окно, вошел в спальню, снял ботинки и портупею, повесил ее на стену рядом со своим ружьем марки "Хейм" и русской охотничьей винтовкой. И, наконец, растянулся на кровати.
Он прекрасно засыпал по команде. Проснувшись, он почувствовал некоторые изменения: Дэбра уже вернулась с работы и возилась на кухне. Она предпочла бы заниматься библиотечными делами полный рабочий день - ведь девочки закончили школу, но городской бюджет предусматривал библиотекаря только на полставки. Лорен встал с постели, босыми ногами бесшумно скользнул через гостиную в кухню и замер у двери.
Дэбра, сильная высокая женщина, энергично нарезала сельдерей для фарша по-турецки, прямые, соломенного цвета волосы все время падали ей на глаза.
Исподтишка наблюдая за женой, Лорен ощутил безграничную нежность к этой женщине. Давным-давно, ему тогда шел двадцать пятый год, на него словно снизошло откровение. Дэбра, высокая сутуловатая девчонка, которая училась с ним в одной школе, но немногим позже, которая потом из колледжа вернулась школьной учительницей с прямой осанкой, создана для него и именно с ней он хотел бы прожить оставшуюся жизнь. После двух лет более или менее настойчивых уговоров она наконец согласилась.