)
– Я говорю очень серьезно, – продолжал мой партнер, опираясь локтем о каминную полку и глядя на нас поочередно. – Вы оба постоянно теряете дорогие инструменты и довели меня почти до банкротства. Конечно, кое-какие из них вам возвращают, но многие пропадают бесследно. Какой смысл посылать вас куда-нибудь, если вы возвращаетесь без корнцангов, или ножниц, или щипцов? Ведь это чистый убыток, вы понимаете?
Мы безмолвно кивнули.
– В конце-то концов, разве так уж трудно вернуться со всеми инструментами? Возможно, вас ставит в тупик, почему я никогда ничего не забываю; ну так надо быть внимательным, и только. Когда я откладываю инструмент, я всегда запечатлеваю в памяти, что его надо будет потом взять. И все.
Покончив с нотацией, он принял деловитый тон.
– Ну, хорошо. Не будем терять времени. Ничего срочного нет, Джеймс, а потому мне хотелось бы, чтобы вы поехали со мной к Кендаллу в Бруксайд. Всякие мелочи, и еще корова, у которой надо удалить опухоль. Подробностей не знаю, но, возможно, ее придется повалить. К Томпсону поедете оттуда. – Он повернулся к брату: – И ты тоже, Тристан. Не знаю, понадобишься ли ты, однако лишний человек может пригодиться.
Мы образовали довольно внушительную процессию, входя во двор мистера Кендалла, который встретил нас с обычным своим энтузиазмом:
– Ого-го-го! Ну в рабочей силе у нас нынче недостатка не будет, как погляжу. С такой оравой горы своротить можно!
Мистер Кендалл слыл в округе "смекалистым", что в Йоркшире имеет свое особое значение и подразумевает всезнайку. А то, что он вдобавок обожал всяческие розыгрыши и считал себя присяжным остряком, отнюдь не завоевало ему любви окрестных фермеров. Мне он казался человеком скорее неплохим, но непоколебимое убеждение, что он все знает, все успел повидать на своем веку, одевало его непробиваемой броней.
– Так с чего бы вы хотели начать, мистер Фарнон? – осведомился этот плотный толстячок с круглым гладким лицом и ехидными глазками.
– Если не ошибаюсь, у одной из ваших коров что-то с глазом, – ответил Зигфрид. – Так с нее и начнем.
– Есть, ваша честь! – воскликнул фермер и сунул руку в карман. – Только для затравки возьмите вот эту штуковину.– И он извлек на свет божий стетоскоп.– Вы ее давеча забыли.
Наступила пауза, затем Зигфрид буркнул "спасибо" и поспешно выхватил стетоскоп из рук фермера. А тот продолжал:
– А раньше вы оставили кастрационные щипцы. Вот и вышла честная мена: я вам щипчики, а вы мне трубочку взамен оставили! – и он захохотал.
– Да-да, совершенно верно,– оборвал его Зигфрид, тревожно косясь на нас. – Но поторопимся. Так где же…
– Знаете, ребятишки, – сказал фермер, оборачиваясь к нам и все еще посмеиваясь, – не было такого случая, чтобы он чего-нибудь да не позабыл.
– Правда? – спросил Тристан с горячим интересом.
– Ага! Да оставляй я все эти штучки себе, у меня бы их уже полный ящик набрался.
– Неужели? – вставил я.
– Из песни слова не выкинешь, молодой человек. И со всеми моими соседями то же самое. На днях кто-то мне так и сказал: "До чего же мистер Фарнон щедрый человек. Как заедет, так обязательно что-нибудь на память оставит!" – И он снова разразился веселым хохотом.
Нам с Тристаном жаль было прерывать этот разговор, но мой партнер уже широким шагом направился к коровнику.
– Где эта чертова корова, мистер Кендалл? У нас не так уж много времени.
Найти пациентку оказалось нетрудно: упитанная светло-бурой масти корова повернула к нам голову и оглядела нас одним глазом. Второй был почти закрыт, и сочащиеся сквозь ресницы слезы оставляли темную дорожку на морде.