Он взмахнул древком алебарды, перевернув ее тупым концом к Сергею-инкубу, задержал на мгновение в воздухе… и все пропало.
- … параграф тридцать седьмой, глава шестнадцая, пункт четвертый, та-ак-с! Чего там у нас, погляди-им, ага, вот! Демон-инкуб, принявший человеческий облик и отрицающий свою сущность, подлежит допросу с пристрастием по трем категориям. В случае упорствования…
Голос долетал до Сергея как сквозь вату. Голос был занудный и явно похмельный. Понять, о чем говорилось, не было никаких сил - в голове перемешивались параграфы, пункты, дознания, ссылки, примечания, категории - тут и в нормальном состоянии запутаешься. Он сидел на чем-то очень неудобном, спину кололо, ноги - тоже, под локти словно иголок навтыкали или гвоздей. Сергей пошевельнулся - в ягодицы впилось что-то острое. Он попробовал встать - не тут-то было! Наоборот, его еще сильнее прижало к невидимым остриям. Они были совсем коротенькие, кожи явно не протыкали, но их было так много, что и деваться некуда, они были повсюду! Сергей подумал даже, что у него просто-напросто затекло все тело, что сейчас оно отходит, вот и колет как иголками… Но нет, все было иначе, он это сообразил через несколько секунд. Снова дернулся - и опять обожгло зад, спину, ноги, руки.
- У-у-у, зар-раза!!! - простонал он. - Да что ж это творится, эй! Есть кто-нибудь?!
- Есть, есть! - отозвалось занудно. - Никак прочухался, отродье сатанинское, а?!
- Развяжите! - потребовал Сергей.
- Ага, щас! - пронудил похмельный. - Тебя развяжи!
- Хоть повязку с глаз снимите! Ну чего она вам?!
Голос прозвучал над самым ухом:
- А как зыркнешь ежели по-бесовски, тогда что?!
- Не зыркну! - Сергей постарался, чтоб голос его был этанолом прямоты и честности. Получилось плоховато, лживо и дрожаще.
Но это, видно, и успокоило похмельного.
- А у тебя глаз не дурной случаем? - спросил он для проформы, уже распутывая узел на затылке. - А то тут одному развязали четвертого дня, а у помощника писаря баба наутро шестипалого принесла.
- Причем тут глаз?! - не понял Сергей.
- А при том! - твердо заявил похмельный. - Всех четверых и сожгли! Вот при чем!
- Кого это четверых-то?
- Бабу, мальца, помощника и подследственного с дурным глазом, а как же?! Порядок должен быть!
Повязка спала с Сергеева лица. И он увидал занудного. Им оказался бритый, в меру упитанный человек среднего роста, одетый в серую рясу с откинутым капюшоном. За ухом у бритого торчало гусиное перо. На носу красовалась огромная бородавка.
- Советую во всем признаваться сразу, - сказал бритый протокольным тоном. - Ты у нас не один!
- Хоть бы дощечку какую подложили, - взвыл Сергей, - колет, сил нет!
Бритый поморщился.
- Будет тебе и дощечка, и целая доска гробовая, ежели выложишь все как на духу. А нет - золу по ветру развеют да плюнут вслед на все четыре стороны! - проговорил он заплетающимся языком.
Сергей старался не двигаться, стоило шевельнуться - и в тело вонзались маленькие тупые иглы. Он лишь теперь сообразил, что сидит в пыточном кресле. Руки его были привязаны к подлокотникам, нога скованы зажимами, сзади из спинки кресла торчали две длинные железные штуковины, они не давали нагнуть головы. Но Сергею и так было видно почти все. Сферические своды пыточной в несколько слоев покрывала сажа, казалось, что она вот-вот начнет отваливаться слоями. Своды были низкими и давящими. В двух метрах справа, в стене, располагалась грубая каминная ниша. В ней-краснели затухающие угли, а рядышком вповалку лежали грязные щипцы и клещи всех размеров. Сергею эти инструменты сразу не понравились, аж по лбу заструился холодный пот. Последний раз он испытывал такое же чувство, сидя в зубоврачебном кресле. Но там руки и ноги были свободны, и он мог убежать в любую минуту. Даже под бревном дикаря-телепата ему не было столь худо, там грозила смерть, но смерть мгновенная… Здесь намечалось, судя по всему, нечто повеселей.
- Хоть бы сказали - за что?! - выдавил из себя Сергей.
- Это ты, нечестивец, нам говорить будешь! - возразил бритый. - А мы будем спрашивать! - Он нагнулся ниже и шепнул Сергею в ухо: - Чего-то я не верю, будто ты инкуб, непохоже! Может, врут?!
- Конечно, врут! - обрадовался Сергей.
- А может, и не врут, - философски заметил бритый. - Сейчас времена смутные, ненадежные, поди, разберись! Но я так думаю, что ежели все инкубы такие, и в ад-то не страшно провалиться, верно? - Он пьяно икнул. И прикрыл рот сизой ладошкой.
- Где не был, там не был, - промямлил Сергей, - врать не буду. По мне, у вас самый настоящий ад и есть!
Бритый замахал на него руками, перекрестился суетно и быстро.
- Не богохульствуй, нечестивец! У нас житуха славная, никто не жалуется. Попробуй только вякни!
- Вот-вот! - согласился Сергей.
Бритый его не понял. Уставился тупо, разинув рот.
А Сергей повернул голову налево… и чуть снова не провалился в забытье. На поросшей плесенью сырой стене крепились две широченные почерневшие от времени доски. А в досках, точнее, во всевозможных пазиках, пазах, дырах, дырочках, в ремешках, зажимчиках, скобочках было понатыкано и развешено столько пыточных орудий всех форм и размеров, что глаза разбегались. Там были иглы, иголочки, иглища, пилы, пилки, крючья, крюки и крючочки, буры, сверла, трезубцы, вилки и вилочки, ножи, ножички - и прямые, и изогнутые, и трехгранные, и зазубренные, и прочая, прочая, прочая. Внизу, под досками, лежали тиски, тисочки, растяжки и такие штуковины, каких Сергей отродясь не видывал. Предназначение их было однозначно.
- Оснащено все у вас тут на совесть, - процедил он.
- Не жалуемся, - с оттенками гордости проговорил бритый. - Нам отказу ни в чем нету!
Из сводчатого потолка торчали крюки. С крюков свешивались цепи. Прямо по курсу, метрах в трех с половиной стоял низкий обшарпанный столик. На нем лежала толстая книга, свиток желтой бумаги, рядом покоилось нечто круглое, с крышечкой, похожее на чернильницу. Да, тут не шутили!
За спиной вдруг что-то скрипнуло, хлопнуло. И из-за кресла вышел еще один в рясе - плотный и нахмуренный. Он лишь еле кивнул - и бритый устремился к столику, вытащил из-за уха перо.
- Упорствует? - поинтересовался хмурый. И закусил черную обветренную губу.
Был он крайне неприятен на вид: черен до Неприличия, волосат, лобаст, носаст, имел сросшиеся мохнатые брови, свисающие лохмами на глаза. Сергей заметил, что ногти у хмурого обгрызены чуть не до корней.
- У нас не поупорствуешь, - пропел бритый и мелко угодливо рассмеялся. Смех был пьяный, дурашливый.
- Цыц! - оборвал его хмурый. И поднял с земли пудовые клещи. У Сергея сердце замерло - такими клещами можно было берцовую кость перекусить.
- Я все скажу! - заявил он. И сам удивился искренности своего голоса. Доселе он не владел подобными интонациями, так горячо и проникновенно на его памяти говорили лишь две комсомолочки-активистки, одна в школе, другая в институте, да и то - говорили лишь на торжественных собраниях.
Хмурый поглядел на него недоверчиво. Потом бросил клещи к камину-жаровне, а сам подошел к столу, взял свиток, развернул его.
- Тут записано, что ты - инкуб! - сказал он глухо.
- Инкуб! - подтвердил Сергей.
Бритый сорвался с колченого табурета, опрометью бросился к двери, зацепился ногой за кркж н грохнулся. Хмурый пнул его в бок. Но ничего не сказал. Осторожно поднявшись на четвереньки и затравленно озираясь, бритый пополз обратно к столу. Голова у него подергивалась словно в тике.
- Дерзость твоя изрядна! - проворчал хмурый. Он, видно, не слишком-то поверил допрашиваемому, демон-инкуб - гроза женщин, на его взгляд, должен был выглядеть несколько иначе. Но опровергать слов подозреваемого не стал.
- На что же ты уповаешь? - вопросил хмурый после долгого молчания. - На своих дружков-бесов? Или может, на самого Вельзевула? Или ты думаешь, что вся ваша нечистая шатая сможет пробраться сюда и вызволить тебя?
Бритый судорожно перелистывал толстенную книгу, сопел, шмыгал носом. Потом вдруг выдал невнятной скороговоркой:
- Нашел! Вот! Чтобы не дать демону-инкубу покинуть тело, в которое он вселился, и чтобы обезвредить его, необходимо в темечко испытуемому вогнать на два вершка большой шип, триж- ды повернуть его там, как изображено на рисунке. А дабы демон-инкуб не вышел из испытуемого через иные отверстия, следует во время процедуры погрузить тело в расплавленное олово и…
- У нас нету олова! - оборвал скороговорку хмурый. - Может, его просто посадить на жаровню?
- Жаровни тоже нет, - вяло ответил бритый.
- Ну, ладно! Будем уповать на провиденье Господне и свой опыт. Тебе не тяжело держать перо, а, бездельник?! Возьми-ка щипцы великомученика Мартина и выдери инкубу пару ноготков для начала!
- Не надо! - заволновался Сергей. - Я на все вопросы отвечу, все выложу! Чего раньше времени ногти рвать-то?! Надо все по порядку!
- Ишь ты, грамотный, - неодобрительно выдавил хмурый.
Бритый справился со своим страхом и растерянно зыркнул на Сергея, тут же вновь опустил глаза. Руки у него все еще дрожали - такими руками только ногти рвать, вместе с пальцами.
- Тут написано, что от тебя забеременело пять порядочных горожанок Гардиза, верно? - спросил хмурый.
- Гардиз - это чего такое? - переспросил Сергей.
- Издевается, - совсем тихо сказал хмурый. Взял с доски какие-то плоскогубцы с изогнутой ручкой, подошел к Сергею вплотную и неожиданно резким движением ухватил его своим инструментом за нос, потянул на себя.