Контакт прервался внезапно. Таннер сидел неподвижно, стиснув зубы и стараясь унять дрожь в руках. Писарро в голокамере превратился в маленькое пятнышко, не больше пальца. Он продолжал жестикулировать среди туманных завихрений. Его энергия, высокомерие, настойчивое любопытство, лютая ненависть и зависть, его сила, столь внезапно проявившаяся и приведшая к триумфу, все, что составляло Франсиско Писарро, что Таннер ощущал несколько секунд назад, - все исчезло после того, как Ричардсон пошевелил пальцем.
Вскоре Таннер пришел в себя и повернулся к Ричардсону:
- Что случилось?
- Мне пришлось вытащить тебя оттуда. Я не хотел, чтобы ты рассказал ему о его смерти.
- Я не знаю, как он умер.
- Вот и он не знает, и я решил не рисковать. Неизвестно, как такое сообщение скажется на его психике.
- Ты говоришь о нем как о живом человеке.
- А разве он не живой?
- Если бы я заявил такое, ты обвинил бы меня в невежестве и ненаучном подходе.
Ричардсон слегка улыбнулся:
- Ты прав. Но почему-то мне кажется, я знаю, о чем говорю. Разумеется, я не считаю его живым в полном смысле слова. А что ты думаешь по этому поводу?
- Он поразительный. Поразительный! Его сила… я чувствовал, как она накатывается на меня волнами. А как умен! Так быстро соображает… Догадался, что находится в будущем. Хотел знать, кто сейчас Папа Римский. Хотел посмотреть на Америку. А его самонадеянность! Сказал мне, что не будет завоевывать Америку. Он, мол, попытался бы это сделать - вместо Перу, - но только на несколько лет раньше, не сейчас. Сейчас он, мол, староват для этого. Невероятно! Он даже хотел узнать, как умер! - Таннер сдвинул брови. - А кстати, сколько ему? Какой возраст ты вложил в программу?
- Лет шестьдесят. Пять-шесть лет после завоевания Перу и год-два до смерти. Вершина власти.
- Полагаю, нельзя, чтобы он узнал о своей смерти. А то будет слишком смахивать на призрака.
- Так мы и решили. И смоделировали его таким, каким он был, когда уже сделал все главное в своей жизни, став тем Писарро, которого мы знаем. Но предсмертных впечатлений подлинного Писарро у смоделированного Писарро нет. Ему не нужно о них знать. Никому не нужно. Потому я тебя и отключил, понимаешь? А вдруг ты знаешь об обстоятельствах его смерти и собирался ему сказать.
Таннер покачал головой:
- Если и знал, то забыл. А как он умер?
- Именно так, как он и предполагал: от рук собственных соратников.
- Значит, он видел, к чему все идет.
- В том возрасте, в каком мы его создали, он уже знал, что в Южной Америке вспыхнула гражданская война, что конкистадоры ссорятся из-за дележа добычи. Мы вложили в него и эти знания. Он знает, что его сподвижник Альмагро выступил против него и он, Писсаро, разбил Альмагро в битве и казнил. А вот о том, что сторонники Альмагро намереваются ворваться в нему в дом и убить, он не знает - но наверняка предполагает такую возможность. Прикинул, как все могло случиться. Собственно, так оно и вышло.
- Невероятно. Какая проницательность!
- Конечно, он был негодяем. Но и гениальным человеком.
- На самом деле? Или это ты с помощью программы сделал его гениальным?
- Все, что мы в него вложили, - это факты из его биографии, схемы событий и реакций на них. Плюс информация современников Писарро и позднейших историков - чтобы углубить характер. Вложите достаточное количество таких сведений - и получится цельная личность. Это не моя личность, Гарри, и никого другого из тех, кто работал над проектом. Вложи в модель набор событий и реакций, присущих Писарро, - и получишь Писарро. Как с его жестокостью, так и с его гениальностью. Вложи другой набор - и получится кто-то другой. И на этот раз мы наконец убедились: если все делать правильно, то компьютер выдаст нечто большее, чем простая сумма вложенных данных.
- Ты уверен?
- Заметил, как он был недоволен тем испанским, на котором, по его мнению, ты говорил?
- Да. Он сказал, что язык звучит странно и что, кажется, больше никто не знает, как правильно говорить по-испански. Я особо не обратил внимание. А твой интерфейс говорит на плохом испанском?
- Конечно, на плохом испанском шестнадцатого века. Никто ведь не знает, как правильно звучал испанский язык в шестнадцатом столетии. Мы можем только предполагать. И, судя по всему, наши предположения не совсем верные.
- Но откуда он знает? Ведь это ты его создал! Если ты не знаешь, как звучал испанский в то время, то откуда знать ему? Все его знания об испанском - да и о чем угодно! - это лишь те знания, которые ты в него вложил.
- Совершенно верно, - подтвердил Ричардсон.
- Тогда как такое может быть, Лy?
- А еще он заявил, что и сам говорит не на правильном испанском и что голос у него тоже неправильный. Мол, мы заставили его разговаривать именно так, поскольку считали, что именно так он и говорил, - но ошибались.
- Откуда он знает, как звучал его голос, если это всего-навсего модель, созданная людьми, которые понятия не имеют, что же у него был за голос?..
- У меня нет ответа, - тихо сказал Ричардсон, - Но он знает.
- А знает ли? Может, он затеял какую-то дьявольскую игру в духе Писарро, чтобы заставить нас понервничать - потому что именно таким ты его создал.
- Думаю, он знает, - повторил Ричардсон.
- Ну и как он пронюхал?
- Из программы. Мы понятия не имеем, где там есть такое, а он раскопал. В тех данных, что мы закачали по сети. Мы не знаем, что это, и даже если захотим - не сможем найти. А он - может. Конечно, не создает такую информацию с помощью магии, а собирает по крупицам то, что нам кажется незначительным, анализирует - и делает собственные выводы. Это и называется искусственным интеллектом, Гарри. Наконец у нас появилась программа, которая работает, как человеческий мозг с помощью интуиции. Такие озарения приходят столь внезапно и бывают столь неожиданными, что их невозможно объяснить и вычислить. Просто невозможно. Мы загрузили уйму сведений* так что он может объединять их как угодно, даже если они как будто ничем не связаны друг с другом, - и тем самым создавать и усваивать новую информацию. В этой камере не просто кукла-чревовещатель. Там некто, считающий себя испанцем Писарро, думающий, как Писарро, и знающий то, что знал Писарро, а мы не знаем. А это значит, что мы вышли на качественно новый уровень в разработке искусственного интеллекта. Что и было целью проекта. Это здорово! У меня аж мурашки бегут по спине!
- У меня тоже, - сказал Таннер. - Но больше не от восторга, а от опасения.
- От опасения?
- Мы знаем, что его возможности выходят за рамки, предусмотренные программой. Есть ли полная уверенность в том, что он не подчинит себе твою систему и не сбежит?
- Технически это невозможно. Он весь состоит из электромагнитных импульсов, и в любой момент я могу его обесточить. Так что повода для паники нет. Поверь, Гарри.
- Стараюсь.
- Могу показать тебе схемы. Да, мы получили феноменальную модель. Но это всего лишь модель, не более. Не вампир, не оборотень - ничего сверхъестественного. Это просто лучшая в мире компьютерная модель.
- Она меня беспокоит. Он меня беспокоит.
- Так и надо. В нем столько силы, неукротимости… Как ты думаешь, почему я выбрал именно его, Гарри? Потому что в нем есть то, чего уже нет у нас. Нам нужно изучить его, попытаться понять природу этой настойчивости и решимости. Вот ты поговорил с ним, почувствовал силу его духа - и, ясное дело, он тебя поразил. Он излучает великую уверенность, колоссальную веру в себя. Такие люди могут достичь всего, чего пожелают, даже завоевать целую империю инков, имея под рукой всего полторы сотни солдат - или сколько их там было. Но я не боюсь того, что мы получили. И тебе не стоит бояться. Надо гордиться этим, черт побери! И тебе, и техникам. И ты будешь гордиться!
- Надеюсь, ты прав, - ответил Таннер.
- Вот увидишь.
Некоторое время Таннер рассматривал безмолвную голограмму Писарро.
- Ладно, - сказал он наконец. - Может, я слишком остро реагирую. Может, рассуждаю как невежда и дилетант - а в данном случае так оно и есть. Поверю на слово, что вы способны удержать джиннов в бутылках.
- Удержим.
- Будем надеяться. А что дальше?
Ричардсон озадаченно взглянул на Таннера:
- В каком смысле?
- Что делать с проектом дальше? Куда с ним пойдешь?
- Пока нет официальных предложений, - неуверенно ответил Ричардсон. - Мы думали, что надо подождать и получить твое одобрение на первом этапе работы, а уж потом…
- А как тебе такое? Я хочу, чтобы вы прямо сейчас занялись новой моделью.
- Ну… Да, да, конечно…
- А потом, когда создашь ее, Лу, сможешь поместить в эту же камеру к Писарро?
Ричардсон изумленно поднял брови:
- Ты имеешь в виду, чтобы они могли пообщаться?
- Да.
- Думаю, это возможно, - осторожно сказал Ричардсон. - Должно получиться. Да. Да. По правде говоря, очень любопытное предложение.
Он неуверенно улыбнулся. До сих пор Таннер держался в стороне, осуществлял только общее руководство, наблюдал, но ни во что не вмешивался. А теперь сам ставил задачу, и Ричардсон попросту не знал, как это принимать. Таннер молча смотрел, как коллега ерзает в кресле.
Наконец Ричардсон спросил:
- И чью именно модель ты бы хотел от нас получить?
- Вы уже готовы применить этот ваш параллакс? Который должен выправлять искажение времени и убирать всякие позднейшие мифологические наслоения?
- Почти. Но мы еще не пробовали…
- Отлично. Вот и попробуете. Как насчет того, чтобы создать Сократа?