В свой срок Витя-Виталя пошли в школу. Сонечка и здесь оказалась изгоем. Нет человека - некому и в школу ходить. С Соней занимались дома отцы, а по утрам она ходила с мамами дежурить в общежитии. К тому времени Юленька-Юляшка дежурила не по вечерам, а в утреннюю смену. Поначалу Сонечка играла рядом с маминым постом, постепенно стала уходить вглубь ветхого здания, куда и полиция нравов заглядывать не осмеливалась. Сонечку знали и не трогали - слишком много глаз было вокруг. Зато её и не стеснялись; общежитие быстро отучает от таких глупостей, как стеснительность. Тела питались, испражнялись, совокуплялись у всех на виду, расчёсывали язвы и колтуны, занимались онанизмом и вели долгие, ни к чему не приводящие разговоры о том, как бы устроить жизнь получше. Сонечка, ускользнув от мам, бродила по бывшим рекреациям, забитым телами, пристально разглядывала то, что принято скрывать от посторонних взглядов, порой задавала вопросы, не сморгнув, выслушивала ответы, иногда бесстыдно откровенные, чаще - бессмысленные, молча шла дальше. Также молча выслушивала она грязную ругань, которая частенько раздавалась в ответ на недетские вопросы девочки.
Сонечка вообще мало говорила, и, когда изнервничавшаяся Юленька или Юляшка гневно спрашивала, куда Соня в очередной раз запропала, отвечала коротко:
- Гуляла.
Один из общежитских коридоров, ближайший к хозяйственному блоку, заканчивался не тупиком, а дверью. Сонечка, когда забредала в эти места, непременно дёргала дверь, надеясь, что сможет пройти дальше, но дверь была заперта. И всё же, недаром сказано, если очень долго стучаться отворится любая дверь. Дверь отворилась, Сонечка заглянула внутрь.
Должно быть, прежде здесь был туалет, а вернее - ванная комната, но потом семейный совет решил, что содержать отдельное помещение для подобных нужд, было бы непозволительной роскошью, и бывший сортир переделали под спальню. Туда как раз помещалась кушеточка, на которой можно было лежать, подогнув ноги. На этом одре лежала старуха. Даже Сонечка, досыта находившаяся по здешнему бомжатнику, не могла бы сказать, сколько лет хозяйке отдельного апартамента. Она была чудовищно, невообразимо стара. И несло от неё чёрной перестоявшейся горечью, очевидно, укрывшись за крепкой дверью, старуха годами избегала обязательных гигиенических помывок.
- Чего встала? - проскрипела старуха. - Заходи, раз пришла.
- От тебя воняет, - сказала Сонечка.
- Вот издохну, тогда будет вонять. А это - ерунда.
Стараясь дышать ртом, Сонечка протиснулась в комнатку.
- Ты знаешь, я кто? - сиплые слова с трудом исходили из старушечьего горла. - Я богачка. Весь дом принадлежит мне, и в этом теле я живу одна, - старуха зашлась хриплым смехом, похожем на кашель. - Что, не верится? Мне и самой не верится. Только дом построен на средства общины, а из всей общины осталась одна я!
- Так его давно государство забрало, - возразила умненькая Сонечка.
- Мне насрать, - прокашляла старуха. - А вот ты, кто?
- Я Соня. Мы с мамами тут работаем.
- Работать, это хорошо, - старуха ухватила Сонечку за руку, заставила сесть на неопрятную постель. - Ишь, тельце какое славное… от тебя, небось, не воняет, ароматами попахивает.
- Пустите. Меня мамы ищет.
- Пускай поищет. Я девочек не ем. Сколько тебе годочков? Ай, сколько бы ни было, тельце вон какое ладненькое. Ты ведь хорошая девочка, правда? Тебе ведь не жалко будет в своём тельце маленького уголочка для бабушки Леры? Ты не пугайся, я совсем нормальная, я даже помню, как меня зовут. А тебя как зовут, доча?
- Пустите…
- Сейчас, сейчас… Я быстренько… и пойдём к мамочке. Вместе пойдём.
Старуха вытащила из-под тюфяка психосканер, такой же, как был дома, чтобы мама могли разговаривать с Витьком и Виталиком по отдельности. Когда-то психосканер был редкостью, а теперь они появились во множестве, в основном у людей, которые и не помышляли заводить ребёнка. Подпольные умельцы перепрошивали прибор, и сканер превращался в варварское подобие записывающей аппаратуры. Сонечка не знала всех этих подробностей, но самый приборчик был ей слишком знаком по ежегодным обследованиям в психоцентре.
- Бабушка, не надо!
- Сейчас, моя ласковая. Ишь, тельце какое свежее!..
* * *
Когда Соня не появилась к урочному времени, и найти её сразу не удалось, Юленька-Юляшка объявили в общежитии тревогу. Возможность такая у охранницы была, а обитатели Семейного дома только обрадовались лишнему развлечению. Они ползали под кроватями, обшаривали тумбочки и шкафчики, совали нос везде и всюду. Вечно запертая дверь у хозяйственного блока долго не привлекала внимания, но потом кто-то заметил, что дверь приоткрыта, и заглянул внутрь. Сонечка и баба Лера лежали на койке рядом. Тут же валялся кустарно переделанный сканер. Баба Лера была безнадёжно мертва, Сонечка - в глубоком обмороке. Скорая помощь прилетела так быстро, будто мчалась пришивать оторванную и всё понимающую голову.
Бросив пост, Юленька-Юляшка рванулась в госпиталь и только там узнала, что Сонечку увезли в Психологический Центр, который в глазах обеих женщин был истинным жупелом. Но теперь пришлось мчаться туда.
В приёмной они долго ждали, пока, наконец, к ним не вышел знакомый, чуть постаревший доктор-юрист.
- Доигрались? - спросил он вместо приветствия. - А ведь я предупреждал, что дело добром не кончится. По-хорошему предупреждал. Послушали бы меня, всё было бы в порядке. Подсадку личности проводили бы в чистых условиях, под наблюдением специалиста. Для подсадки подобрали бы ровесницу, а это очень важно при такого рода процедурах.
- Доктор, что с ней? - простонала Юленька.
- Произведена, - официальным тоном произнёс уже не врач, но юрист, - попытка несанкционированной подсадки чужой личности. Результаты пока не известны. Мы вывели девочку из шока и тут же усыпили её. Исследований не проводилось, мы не можем рисковать, психика того, что там образовалось, должна прийти, пусть не в норму, но, хотя бы относительное спокойствие. Тело злоумышленницы мы обследовали, - кажется, это снова говорил психолог. - Ничего живого там нет. Какие-то разлагающиеся остатки, следы былых подсадок, не осознающие себя ошмётки давно скончавшихся людей. Старуха, должно быть лет десять не проходила психической санации. И всё это было вывалено в незрелый детский мозг при помощи варварской, нелицензионной аппаратуры. Не знаю, чем всё кончится, но прогноз очень тяжёлый.
- Доктор, можно нам к ней?
- Ни в коем случае! Я и так не знаю, какие у неё будут реакции, когда она очнётся, а ваше присутствие только усугубит положение. Так что, ни к коем случае! Идите домой, когда будет можно, я позвоню.
- Мы лучше здесь посидим…
- Угодно - сидите. Но я предупреждаю, надежды на благоприятный исход очень мало. Да-да, очень-очень мало.
Юленька-Юляшка без сил опустились на стул, недвижным взором уставились на закрывшийся перед ней вход.
Доктор быстро прошёл в самое дальнее помещение лаборатории. Каждый раз он запирал за собой двери, не забывая подёргать их, чтобы убедиться - дверь заперта. В последней комнате, особенно обильно уставленной всевозможными приборами, его ожидала Сонечка. Она была в полном сознании и сидела на медицинском топчанчике, глядя в дверь с тем же выражением, что и её матери. На втором диванчике со скучающим видом сидела молодая дама, ярко накрашенная и вызывающе одетая.
- Ну-с, - произнёс доктор. - Вы уже познакомились?
- Мы должны были знакомиться? - поинтересовалась дама.
- Не мешало бы. Случай очень интересный, можно сказать, уникальный случай.
Дама усмехнулась, скривив яркие губы.
- Этих тётенек зовут Виктория и Агнесса, - представил даму медик. - Она будет мне ассистировать.
- Не надо меня ассистировать, - тихо попросила Сонечка.
- Это не больно, - пообещал доктор, а Виктория-Агнесса ещё раз скривила губы недоброй усмешкой и произнесла:
- И чем же уникален данный случай?
- Вот, полюбуйтесь, это психоспектр нашей подопечной. Снято год назад во время планового осмотра.
Дама повернулась к экрану.
- Что вы мне показываете? Где тут спектр?
- Нету! - радостно вскричал доктор. - Совсем ничего нету! Это не человек, а пустышка. Артефакт, умеющий вести себя словно маленькая девочка!
- Я не артефакт. Я Софья-София.
- Видали? Она, по образцу родителей и брата, воображает себя двумя девочками, хотя там нет ни одной! Раздвоение несуществующей личности, - какая тема, пальчики оближешь!
- Да, случай любопытный. И зачем вы пригласили меня? Объект, насколько я понимаю, ещё не созрел ни для полноценной подсадки, ни для сколько-нибудь серьёзной вивисекции.
- Дело в том, что подсадка уже произведена. Родители не усмотрели, и объект был похищен старой бомжихой, которая записала себя в восьмилетнее тело.
- У бомжей теперь есть пишущая аппаратура?
- Она воспользовалась вот этим, - доктор протянул переделанный сканер.
Виктория-Агнесса повертела в руках самоделку, положила её на стол и лёгким толчком отпихнула от себя.
- Ну и угробище. И что получилось в результате такого соития?
- Вот это нам и предстоит выяснить. Старухе было за девяносто, она оставалась последней обитательницей тела. Постмортальное сканирование показывает дрянь и кашу, что там от самой старухи, что от её давно умерших сожительниц, уже никто не определит. А что перешло в тело девочки - попытаемся узнать. Если там часть личности, обладающая самосознанием, это будет весьма интересно, хотя подобный опыт запланирован у меня на более позднее время и не с этим телом. Так что, старушке в любом случае не повезло.