Василию хотелось говорить с ней. Говорить!.. и слышать её голос сильный, звонкий, беспечный. Способный заглушить темный ужас, разрастающийся внутри, зыбкий, жуткий, расшатывающий исподволь такую твердую и надежную духовную защиту…
ТЕ были уже близко. Он почти различал веревку поперек тропы.
Твердовский не выдержал. Не чувствуя тяжести снаряжения, он забежал вперед Лизы и судорожными пальцами схватился за оберег. Вспомнив в последний момент её жалобы, не стал тянуть кулон на себя, а сам склонился над мягкой ложбинкой между большими загорелыми грудьми. В ложбинке скопились мельчайшие бисеринки пота; они приятно влажнили сухие кончики пальцев.
Он поднял, наконец взгляд.
Карие глаза Лизы смотрели удивленно и сочувственно. Она виновато улыбнулась.
- Вы идите, Василий Ильич. Я здесь остаюсь.
Едва шевельнул пересохшими губами:
- Зачем?..
Лизины брови взъехали на середину лба.
- Как - зачем? Я тут коз пасу.
* * *
Поначалу я их боялась, особенно Бусика.
Еще было несколько козлов помоложе и помельче, не таких страшных, но гораздо более наглых. Так и норовили втихаря зайти сзади и залезть мордой под юбку - козлы, иначе и не скажешь. Козы - те просто паслись себе, а так ноль на массу. А козлята вообще прелесть. Подбегают, тычутся в ноги - мол, гладь их, ласкай, чеши между будущими рожками! Как щенки.
… Идея родилась - просто супер! Я и не знала, что я такой гений. Сочиняла прямо на ходу, будто песню: "Как, Зин-Иванна, неужели вы не слышали? В "Крымских известиях" об этом сколько раз писали!"
Четвертушки газеты с таким названием я видела на гвоздике сами понимаете где - а Твердолобиха повелась, как миленькая.
"… Шерсть вывозят в Турцию, а мясо тут продают, на стихийных рынках. И до сих пор эту банду поймать не могут! Так главный начальник милиции обратился к гражданам, чтобы не оставляли своих коз без присмотра…"
Старуха стала ахать и причитать: как же так, а хозяйство, что ж теперь будет… А я помалкивала, ждала, пока она сама догадается. Она и догадалась. Правда, стерва, распорядилась, чтобы я с утра прибирала всю хату, дорожки вытряхивала, полы мыла, посуду полоскала после завтрака… ну, воду носить само собой… Зато потом - к козам, и глаз с них не спускать!..
А дальше главное - засесть поближе к тропинке и подождать, пока мимо протопают Твердолобихины сексоты. Я их вычислила в первый же день: две бабки из соседних домов и старик-татарин, возвращавшийся с рыбалки, всегда примерно в одно и то же время. Когда они появлялись в поле зрения, я начинала мелькать между кустами, покрикивая "Цыган-Цыган-Цыган" или "Машка-Машка-Машка". Трудно, что ли? И пускай себе стучат!
Самое обидное, что нельзя было рассказать обо всем этом Олегу с ребятами. Вот бы прикололись!.. Но никак нельзя.
Олежка. Каждый раз, когда я выходила за калитку, меня прямо жгло изнутри - так хотелось плюнуть на всех этих коз и прямо сейчас побежать, полететь туда, где сверкали синие лоскутки моря за деревьями. Олежка… У него кожа полопалась на плечах, а губы были сухие и соленые-соленые…
Олежка. Мой Олежка…
Но сегодня надо было обязательно выждать лишних минут двадцать, потому что за мной увязался Твердолобый. Если заметит меня на берегу - капец. Я сосредоточенно попыталась подсчитать, сколько ему надо времени, чтобы дойти до моря, нацепить свой баллон и нырнуть под воду. Оттуда-то он фиг чего увидит…
На тропинку выбрался огромный косматый Бусик и уставился на меня. У этого козла всегда был такой вид, будто он чего-то замышляет и заранее ухмыляется. Если честно, я до сих пор его побаивалась.
Вообще, конечно, неплохо, что Твердолобый пошел со мной. Если теперь его мамаша начнет сомневаться, что я честно пасу коз, он лично может подтвердить. Непонятно только, почему он так дико перепугался, когда я ему об этом сказала. Вытаращился, словно на привидение, рот перекосился, а лысина стала серая, как у немытой статуи. Кстати, только сейчас обратила внимание - здесь он шапочку свою не носит. Еще простудится, бедный, голова-то к теплу привыкла… Короче, рванул по тропке, как на рекорд, только я его и видела. Наверное, уже добежал и нырнул… даже скорее всего.
Олежка!
Пришлось сделать крюк, чтобы обогнуть Бусика. И только потом полететь.
… Олег уже высматривал меня, стоя на большом камне в нескольких метрах от берега, - только оттуда тропинку и видно. Помахал мне - и как прыгнет в море! Внутри у меня все оборвалось. Просила же его никогда так не делать!.. Там же камни под водой…
И только через пару длиннющих минут он выбрался на берег, и Граф, подпрыгнув, положил передние лапы ему на плечи, а Олежка дружески столкнул его и, не вытираясь, бросился под свод скалы, где скрылся из виду. Я улыбнулась. Я знала, что вот-вот его мокрая голова, а затем и все остальное, покажется из-за обрыва, который ребята по приколу называли тропой. Лично я ни за что бы не согласилась сама по ней спуститься, я не альпинист и не камикадзе!..
Мы поцеловались наверху - долго-долго, и никто на нас не смотрел, только небо и чайки. Потом Олежка помог мне сойти по "тропе" в бухту - с ним я ничего не боялась. И уже внизу поцеловались ещё раз - на глазах у Кирилла, ловившего рыбу на закидушку, Петра, мечтавшего над раскрытой книжкой, и Графа, который скакал вокруг и ждал своей очереди целоваться со мной.
- Не жарко сегодня, - сказал Кирюха.
- Ага, - подтвердил Петька. - Солнца нет, загорать не в кайф.
Красно-коричневая кожа Олега подсыхала, и на ней высыпали мелкие пупырышки "гусиной кожи". Он зябко передернул плечами. Я подхватила с гальки полотенце и накинула на него; Олежка тут же его сбросил, заявив, что ему не холодно, а если бы и да, он бы со мной совсем по-другому грелся. Ребята засмеялись, и я тоже, и Граф расхохотался совсем по-человечески, и мы с Олежкой опять поцеловались, и было здорово, здорово, здорово…
- Есть идея, - объявил Олег. - Погода не супер, так что поехали в Ялту!
- Принято, - Петька захлопнул книжку.
Кирилл молча принялся сматывать леску.
Олежка подхватил меня на руки.
- Сейчас мы с Лизунчиком окунемся - и айда!
Но я завизжала, вырвалась, спряталась за палатку и оттуда сообщила, что купаться не буду. Ну его, обязательно затянет с головой под воду, оно мне надо? Мы же едем в город, а там полным-полно отдыхающих барышень, всех из себя, и я тоже хотела быть красивой. Самой красивой!
Мы оставили Графа на хозяйстве, а сами поднялись на трассу, стопорнули маршрутку и через десять минут уже были на набережной. Кирюха с Петром переглянулись и чуть ли не хором выдали, что знают здесь классную пивную и отчаливают туда, а нас не зовут, потому что Олег все равно пиво не уважает, а девушкам вообще вредно. Я и глазом моргнуть не успела, как они уже исчезли в толпе. Народу, кстати, тут было, как на Крещатике в праздничный день. И вообще, все вокруг выглядело одним сплошным праздником - ярким, пестрым, непутевым, молодым, замечательным!
- Идем, Лизун, покажу тебе Ялту! - сказал Олежка.
И мы шли по набережной, взявшись за руки, и он рассказывал, что давным-давно древние греки приплыли сюда и закричали "Ялос! Ялос!" по-ихнему "берег". Что на этом вот корабле снимали фильм "Остров сокровищ", а сейчас там ресторан, дико дорогой. Что в парке сидят художники и рисуют портреты, но к ним лучше не подходить, потому что такую красавицу, как я, просто на части разорвут. Что на постаменте памятника Горькому написано, как он, Горький, гордится новыми русскими, - спорим, правда? А у памятника Чехову в руке бутерброд! После "новых русских" я и на это повелась, но оказалось - прикол, а на самом деле у Чехова записная книжка…
Потом гуляли в обратную сторону, забрели в джунгли аттракционов и игровых автоматов и остановились пострелять из пейнтбольного пистолета. Олег никуда не попал, а я попала и выиграла картонную кепку с надписью "Рогань". И нацепила её на Олежку, хоть он и кричал: ни за что такое не надену! А потом сказал, что тоже хочет мне чего-нибудь подарить.
И мы пошли мимо рядов, на которых продавали всякие ракушки, сувениры, украшения - супер! И Олег спрашивал, чего я хочу, а я всего хотела, глаза разбегались, ну как тут выберешь? Тогда он отправил меня на лавочку и пошел искать сам. И через пять минут принес янтарные сережки с черными змейками, как специально в набор к моему оберегу! Сказал, что кулончик там тоже был, - но цену не спрашивал. А было бы интересно, на сколько кинули Твердолобого… хотя ну его!
Я проголодалась, и Олежка купил нам по обалденной пицце, никогда такой не ела! Мы примостились на парапете у самого края набережной; совсем близко покачивались яхты, за ними носились туда-сюда водные мотоциклы, а вдалеке маячили точечками катамараны - водные велосипеды.
- Хочешь прокатиться?
Я хотела. Все равно, на чем.
За катамаран брали десять гривень в час - и Олег заплатил сразу за два! Я ещё раньше поняла, что он при бабках, но чтобы при таких!..
Нет, не подумайте, я не Олька. Мне, если разобраться, оно по барабану… просто, если есть деньги, много чего становится простым и возможным. Уже не так важно, что он в Москве, а я…
Мы нажали на педали, и сзади вспенилась вода под красными лопастями.
- Ну, Лизка, поднажми!
Я поднажала, хотя ноги заболели в первые же две минуты. За нами летели брызги, море рассекалось, как сине-стальная ткань, прохладный стоячий воздух превращался в теплый ветер, а впереди шел большой белый корабль, и мы могли запросто, вот прямо сейчас его догнать!