– Трубу твою помню. А ты, случаем, не листочки с шахматными задачками запускать отсюда хочешь?
– Нет, нет! Теперь меня в шахматных журналах печатают.
И за рубежом тоже. Я ведь мастер по шахматной композиции.
Вот у меня значок. Не заметили?
– Заметить-то заметил. Думал, за альпинизм или за пещеры какие. К дымоходам ты смолоду склонность имел.
Молодой рассмеялся:
– Взаимопат вспомнили? И про тягу, о которой сказали?
– А как же? Там цугцванг получался.
– Цугцванг– великая вещь! Я и в жизни чувствую, что обязан найти ход, что-то большое сделать. Хотите, расскажу и покажу?
– Давай, давай! Только как это кони ходят? Давненько я…
– Знаем мы вас!..
Молодой человек достал карманные шахматы и предложил сидевшей с ним рядом Вике пересесть на его место к окну, а сидевшему напротив туристу – рядом с ней, чтобы самому вместе с седым дядькой рассматривать шахматную доску.
Вика сразу обрадовалась окну, но в нем мало что было видно из-за тумана и сетки дождя. Она перевела взгляд на шахматы.
– Какая неудачливая погода, – сказал турист и скучающе уставился на шахматную доску.
– Ничья, значит? – спросил пожилой дядька.
– Ничья, – подтвердил тот, кого называли Костей, – Никак мне не давался этот этюд. Дважды за него отличия присуждали – золотую медаль конкурса ФИДЕ, потом приз Руставелиады.
– И оба раза мимо проехало?
– Нет, за Шота Руставели я приз получил, но зря: этюд с дыркой оказался неверным. Я бы его бросил, если бы он не был кое с чем связан у меня в жизни. Помните, идею мне подсказали?
– Неужто ты про тягу?
Турист равнодушно отвернулся, но чуть наклонил голову, словно услышал далекий звук. Вика это отметила и стала изо всех сил смотреть на шахматы, стараясь разгадать отраженную там судьбу ее молодого соседа.
– Это последняя переработка, – объяснял он. – Понимаете, здесь надо сразу играть – 1. Сc2.А тяга…
– Стоп! – остановил Костю пожилой дядька.
И тут Вика качнулась вперед. Вращающийся зал, словно по команде седого дядьки, остановился.
Вика уперлась в стол обеими руками, глядя в лицо пожилому соседу.
– Спокойно, – сказал он. – Должно быть, ток отключили.
– Как это можно? – возмутилась Вика. – Вы посмотрите, что творится! – и она кивнула в сторону образовавшейся около лифтов толпы.
– А вы не туда смотрите, а сюда. В шахматах понимаете?
– Слишком мало.
– Завидное самообладание, – заметил турист. Его лицо потеряло выражение надменности, оставшись серьезным. Казалось, он с интересом изучал происходящее.
– Высота-то какая! – неуверенно произнесла Вика.
– Для того и поднимались, – заметил старший.
– А я из-за вас сюда, на верхотурье, Иван Тимофеевич… – возбужденно сказал молодой. Глаза его стали еще ярче.
– Из-за меня? Да ты ж меня десять лет не видел. Значит, ежели я слоном на с2 пойду, ты 1… d3 сыграешь, и придется мне 2. Сb1 отступить? – вслух размышлял седой дядька… – Я случайно здесь оказался. В отпуске. К родственникам заглянул на бывшую Мещанскую. Они мне и билет сюда достали.
– А здесь гала-представление! – кивнул молодой на лифты.
– Прошу спокойствия, – убеждал там метрдотель. – Возьмите пример с семнадцатого столика. Шахматы!..
– Слоном отступить на b1? – спросил Костя. – Тогда черный король ринется через образовавшуюся на d4 брешь, чтобы попасть на b2 и забрать вашего слона.
Турист прислушался к галдежу в зале и сказал:
– Разъяснение: не авария, а преднамеренное отключение.
– Энергии? – переспросил Костя. – Энергия – великая вещь! Показатель развития цивилизации.
– Ты мне цивилизацией зубы не заговаривай, – сказал седой. – 2… Крсб говоришь? Тогда мы тоже королем побежим: 3. Крд2, ты – 3… Крd5, мы – 4. Крf2, ты – в дырку 4… Крd4, а мы конем шахнем – 4… Крd4 5. Кe2+!
– Не выйдет, Иван Тимофеевич. Смотрите: 5… d: e2 6. Кр: e2 Крс3 7. Крd1 Крb2 8. Сe4 c3!
Нельзя брать пешку a2 из-за Крс2 с ничьей! Поэтому 9. Сf5 c2+ 10. С: c2 Кр: a2! Теперь можно, потому что поле c2 заблокировано белым слоном. 11. Крс1 Сb2+ 12. Крd1 Сe5 13. Крс1 Сf4+ и черные выигрывают.
Официант с героическим видом исполняющего долг человека пробивался сквозь гудящую толпу, неся поднос над головой.
– Подождите, сюда ставьте, – предложил ему Иван Тимофеевич, отодвигая тарелки. – Мне в особом блюде разобраться надо.
– Все в порядке, – объявил молодой бородач "типа геолог", усаживаясь за соседний столик. – Вертолетами спускать будут.
– Я лучше на парашюте спрыгну, – бодрясь, сказала Вика.
– Позиция обещающая, – оглядев зал, отозвался Костя.
– Недохватка энергии, возможно? – предположил турист. – Энергетический кризис – это модно…
– Не с ветром ли связано? – спросила Вика.
– С ветром? С ветром была связана энергетика наших предков, – заговорил Костя. – Паруса, ветряные мельницы. Голландия в петровские времена стала самой энерговооруженной страной в Европе благодаря ветрякам.
– О-о! Нидерланды! Конечно, – почтительно подтвердил турист.
– А что делают сейчас в мире? Сжигают топливо: деревья живые или ископаемые (в виде каменного угля, торфа), опять же нефть или подземный газ. Преступление!
– Да ты никак Прометея, похитившего у богов огонь с неба, под суд отдашь?
– Нас судить будут. Потомки.
– Это почему же?
Вика поняла, что молодой человек затеял этот разговор ради нее, чтобы отвлечь. Он с чуть напускным жаром заговорил об энергии Солнца. Об установившемся равновесии, когда планета использует на биопроцоссы и излучает в окружающее пространство ровно столько энергии, сколько получает ее от Солнца. Сжигание топлив, то есть освобождение законсервированной солнечной энергии былых времен, нарушает установившийся режим, ведет к перегреву планеты.
В зал торжественно вошла вереница официантов в белых куртках. Каждый нес подсвечник с зажженными свечами.
– Как романтично! – воскликнула Вика и посмотрела на Костю.
– Изобретя огонь, люди не думали, как он опасен.
– Это весьма правильное суждение, – заметил турист, который поначалу слушал рассеянно, а теперь заинтересовался.
– Вот именно! Это всякий знает, – обрадовался Костя.
– Всякий, всякий! – закивал турист. – На то и живем, чтобы за грехи каяться.
– Каяться мало! Надо прекратить сжигание всякого топлива.
Иван Тимофеевич откинулся на спинку стула, достал сигареты.
– А закурить можно? Земля не перегреется?
Но Костя не шутил. Он стал доказывать, что достаточно поднять температуру планеты на два-три градуса за счет дополнительной энергии, получаемой не от Солнца, и человечество окажется перед катастрофой.
– А ты случаем не перегрелся, а? – осведомился Иван Тимофеевич. – Может, суп горячий?
– Нет, суп не такой уж горячий.
– Суп не горячий? Вам тотчас заменят, – сказал метрдотель, обходивший все столики и сам устанавливавший подсвечники.
– Нет, нет, речь не о том, – успокоил его Костя.
– Энергия отключена в связи с переходом на новый кабель.
К концу "смены" посетителей лифты заработают, – заверил метрдотель, услужливо улыбаясь.
– Дело в парниковом эффекте, – сказал Костя, созерцая широкую спину отошедшего метрдотеля. – Из-за углекислоты.
– Это как же так? – поинтересовался Гусаков.
– А как в оранжерее, – внезапно вмешалась Вика. – Стекло пропускает солнечные лучи, а тепловые с грядок задерживает. Углекислота, накапливающаяся в атмосфере, вроде стекла. Чем ее больше будет, тем стекло как бы толще.
Все три соседа удивленно взглянули на Вику.
– Это у меня роль была такая, – встряхнув волосами, бодро сказала она.
– В спектакле.
Вика не шутила. В Московском энергетическом институте, где она училась, действительно репетировали инсценировку какого-то фантастического рассказа.
– Очень приятно оказаться рядом с артисткой на такой московской высоте, – сказал турист, поправляя галстук.
– Заслуженной, поди, – лукаво буркнул в усы Гусаков.
– А как же! – рассмеялась Вика. – Непременно "заслуженная артистка без публики".
– Заслуженная артистка республики, – почтительно улыбнулся турист. – Какой театр, осмелюсь узнать?
– Театр имени Сатира, – выпалила Вика, готовая прыснуть от смеха.
– Театр Сатиры? Мечтаю туда попасть.
Костя с Иваном Тимофеевичем переглянулись. Они-то все расслышали. Чтобы не заострять на этом внимания, Костя стал увлеченно говорить о том, что люди дымят миллиардами труб, разъезжают в миллионах автомобилей, отравляя воздух. безжалостно уродуя родную планету.
Возрастет ее температура на два-три градуса – и начнут таять арктические и антарктические льды! Уровень океана так поднимется, что моря затопят современные порты и даже целые промышленные страны, а на месте ныне плодородных земель образуются пустыни.
– Весьма неприятное пророчество, – заметил турист. – Оно не может не тревожить специалистов, экспертов.
– Что же теперь, цивилизацию на замок? Вернуться в каменный век? Голый человек на голой земле? – нахмурился Гусаков и кивнул на горящие свечки.
– Нет. Иван Тимофеевич. Люди сберегли бы свою планету, если бы использовали только излучаемую Солнцем энергию.
– В гидростанциях, например, – подсказала Вика. И на немой взгляд Кости шутливо ответила: – Я играла русалку, застрявшую в гидротурбине.
В огне свечей стриженая головка Вики казалась бронзовой.
– Очевидно, волосы тогда у вас были длинные и в водорослях? – пошутил Костя.
– Да, даже длиннее ваших. Парик надевала. И теперь могу!