- Но мы все-таки собираемся создать несколько команд и устроить показательные состязания. По возможности подогреть интерес к ним. Кимонцы повалят толпами. Будут платить за вход. Делать ставки. Мы, конечно, будем держать тотализатор и загребем комиссионные. Пока это будет продолжаться, мы неплохо заработаем.
- Конечно, но ведь это ненадолго. Монти пристально посмотрел на Бишопа.
- Быстро вы все поняли, - сказал он. - Далеко пойдете.
- Джентльмены, напитки готовы, - сказал шкаф. Бишоп взял стаканы и протянул один из них гостю.
- Пожалуй, я вас подключу, - сказал Монти. - Может быть, вы тоже подработаете. Тут больших знаний не требуется.
- Валяйте подключайте, - согласился Бишоп.
- Денег у вас немного, - сказал Монти.
- Как вы узнали об этом?
- Вы боитесь, что не сможете расплатиться за номер.
- Телепатия? - спросил Бишоп.
- Вы попали в самую точку, - сказал Монти. - Только я владею телепатией самую малость. С кимонцами нам нечего тягаться. Никогда мы не будем такими. Но время от времени что-то до тебя доходит… какое-то ощущение проникает в мозг. Если ты пробыл здесь достаточно долго…
- А я думал, что никто не заметит.
- Многие заметят, Бишоп. Но пусть это вас не беспокоит. Мы все друзья. Сплотились против общего врага, можно сказать. Если вам надо призанять денег…
- Пока нет, - сказал Бишоп. - Если понадобится, я вам скажу.
- Мне или кому-нибудь другому. Мы все друзья. Нам надо быть друзьями.
- Спасибо.
- Не стоит. А теперь одевайтесь. Я подожду. Мы пойдем вместе. Все хотят познакомиться с вами. Приезжает не так уж много людей. Все хотят знать, как там Земля.
- Как?..
- Земля, конечно, на месте. Как она поживает? Что там нового?
* * *
Бишоп только теперь рассмотрел гостиницу как следует. До этого он лишь мельком бросил взгляд на вестибюль, пока стоял со своими чемоданами в нише. Портье слишком быстро провел его в номер.
Но теперь он увидел эту овеществленную чудесным образом сказочную страну с ее фонтанами и неведомо откуда доносящейся музыкой, с тончайшей паутинкой радуг, выгнувшихся арками и крестовыми сводами, с мерцающими стеклянными колоннами, в которых отражался и множился весь вестибюль таким образом, что создавалось впечатление, будто помещению этому нет ни конца, ни края… и в то же время всегда можно было отыскать укромный уголок, чтобы посидеть с друзьями.
Иллюзия и вещественность, красота и ощущение домашнего покоя… Бишоп подумал, что здесь всякому придется по душе, что здесь всякий найдет все, что пожелает. Будто волшебством человек отгораживался от мира с его несовершенствами и проникался чувством довольства и собственного достоинства только от одного сознания, что он находится в таком месте.
На Земле такого места не было и быть не могло, и Бишоп подозревал, что в этом здании воплощена не только человеческая архитектурная сноровка…
- Впечатляет? - спросил Монти. - Я всегда наблюдаю за выражением лиц новичков, когда они входят сюда.
- А потом первое впечатление стирается? Монти покачал головой.
- Друг мой, впечатление не тускнеет, хотя уже и не так ошеломляет, как в первый раз.
Бишоп пообедал в столовой, в которой все было старомодным и торжественным. Официанты-кимонцы были готовы услужить в любую минуту, рекомендовать блюдо или вино.
К столу подходили, здоровались, расспрашивали о Земле, и каждый старался делать это непринужденно, но по выражению глаз можно было судить, что скрывалось за этой непринужденностью.
- Они стараются, чтобы вы чувствовали себя как дома, - сказал Монти. - Они рады новичкам.
Бишоп чувствовал себя как дома… в жизни у него не было более приятного чувства. Он не ожидал, что освоится так быстро, и был немного удивлен этим.
Порадовался он и тому, что с него не потребовали денег за обед, а просто попросили подписать счет. Все казалось прекрасным, потому что такой обед унес бы большую часть двадцати кредиток, которые гнездились в его кармане.
После обеда Монти куда-то исчез, а Бишоп пошел в бар, взгромоздился на высокий стул и потягивал напиток, который рекомендовал ему буфетчик-кимонец.
Невесть откуда появилась девушка. Она взлетела на высокий табурет рядом с Бишопом и спросила:
- Что вы пьете, дружок?
- Не знаю, - ответил Бишоп и показал на буфетчика. - Попросите его приготовить вам такой же.
Буфетчик взялся за бутылки и шейкер.
- Вы, наверно, новенький, - сказала девушка.
- Вот именно, новенький.
- Здесь не так уж плохо… то есть неплохо, если не думаешь.
- Я не буду думать, - пообещал Бишоп. - Я не буду думать ни о чем.
- Вы привыкнете, - сказала девушка. - Немного погодя вы будете не прочь поразвлечь их. Вы подумаете: "Какого черта! Пусть смеются, если им хочется, а мне пока неплохо". Но придет день…
- О чем вы говорите? - спросил Бишоп. - Вот ваш стакан. Окунайте мордашку и…
- Придет день, когда мы устареем, когда мы больше не будем развлекать их. Мы больше не сможем выдумывать новые трюки. Возьмите, например, мои картины…
- Послушайте, - сказал Бишоп, - я ничего не могу понять.
- Навестите меня через неделю, - сказала девушка. - Меня зовут Максайн. Просто спросите, где Максайн. Через неделю мы поговорим. Пока!
Она соскочила со стула и вдруг исчезла. К своему стакану она не притронулась.
Он пошел наверх, в свой номер, и долго стоял у окна, глядя на невыразительный пейзаж, пока не услышал голос шкафа:
- Почему бы, сэр, вам не попробовать окунуться в другую жизнь?
Бишоп тотчас обернулся.
- Вы хотите сказать…
- Пройдите в третью комнату, - сказал шкаф. - Это вас развлечет.
- Окунуться в другую жизнь?
- Совершенно верно. Выбирайте и переноситесь, куда хотите.
Это было похоже на приключения Алисы в стране чудес.
- Не беспокойтесь, - добавил шкаф. - Это безопасно. Вы можете вернуться в любое время.
- Спасибо, - сказал Бишоп.
Он пошел в третью комнату, сел в кресло и стал изучать кнопки. История? Можно и историю. Бишоп немного знал ее. Он интересовался историей, прослушал несколько курсов и прочел много литературы.
Он нажал кнопку с надписью "История". Стена перед креслом осветилась, и на ней появилось лицо - красивое бронзовое лицо кимонца.
А бывают ли среди них некрасивые? Бишоп ни разу не видел ни уродов, ни калек.
- Вам какую историю, сэр? - спросил кимонец с экрана.
- Какую?
- Галактическую, кимонскую, земную? Почти любое место.
- Земную, пожалуйста, - сказал Бишоп.
- Подробности?
- Англия, 14 октября 1066 года. Сенлак.
Он уже не сидел в кресле в четырех голых стенах комнаты, а стоял на склоне холма в солнечный осенний день, и кругом в голубоватой дымке высились деревья с золотой и красной листвой, и кричали люди.
Бишоп стоял как вкопанный на траве, покрывавшей склон. Трава уже перезрела и увяла на солнце… а дальше, внизу, на равнине, он увидел неровную линию всадников. Солнце играло на их шлемах и щитах, трепетали на ветру знамена с изображениями леопардов.
Это было 14 октября, в субботу. На холме стояло, укрывшись за стеной сомкнутых щитов, Гарольдово воинство, и, прежде чем солнце село, в бой были введены новые силы, решившие, каким курсом пойдет история страны.
"Тэйллефер", подумал Бишоп. Тэйллефер помчится впереди войска Вильгельма, распевая "Песнь о Роланде" и крутя мечом так, что будет виден только огненный круг.
Нормандцы пошли в атаку, но впереди не было никакого Тэйллефера. Никто не крутил мечом, никто не распевал. Слышались только хриплые вопли людей, мчавшихся навстречу смерти.
Всадники мчались прямо на Бишопа. Он повернулся и бросился бежать. Но не успел, и они наскакали на него. Он увидел, как блестят отшлифованные копыта лошадей и жестокая сталь подков, он увидел мерцающие острия копий, болтающиеся ножны, красные, зеленые и желтые пятна плащей, тусклые доспехи, разинутые рты людей и… вот они уже над ним. И промчались они сквозь него и над ним, словно его здесь и не было.
А выше на склоне холма раздавались хриплые крики: "Ут! Ут!" - и слышался пронзительный лязг стали. Вокруг поднялись тучи пыли, а где-то слева кричала издыхающая лошадь. Из пыли показался человек и побежал вниз по склону. Он спотыкался, падал, поднимался, снова бежал, и Бишоп видел, как лилась кровь сквозь искореженные доспехи, струилась по металлу и окропляла мертвую сухую траву.
Снова появились лошади. На некоторых уже не было всадников. Они мчались, вытянув шеи, с пеной на губах.
Поводья развевались на ветру. Один из всадников обмяк и свалился с седла, но нога его запуталась в стремени, и лошадь поволокла его по земле.
"Выпустите меня отсюда! - беззвучно кричал Бишоп. - Как мне отсюда выбраться! Выпустите…"
Его выпустили. Он был снова в комнате с четырьмя голыми стенами и единственным креслом.
Он сидел, не шевелясь, и думал: "Не было никакого Тэйллефера. Никто не ехал, не пел, не крутил мечом. Сказание о Тэйллефере - всего лишь выдумка какого-нибудь переписчика, который додумал историю по прошествии времени".
Но люди умирали. Израненные, они бежали, шатаясь, вниз по склону и умирали. Они падали с лошадей. Их затаптывали насмерть.
Бишоп встал, руки его дрожали. Он нетвердо зашагал в другую комнату.
- Вы будете спать, сэр? - спросил шкаф.